Возвращение в темноте - Эрик Ластбадер

— У тебя сейчас такой отрешенный взгляд, — прошептала она. — Скажи, о чем ты думаешь?

В ресторане она сказала Кроукеру: «Это вопрос доверия». И она была абсолютно права. Доверие имело огромное значение. Если есть человек, которому ты целиком и полностью можешь доверить свое сердце, все свои самые сокровенные тайны, то все остальное уже не важно. То, что Кроукеру предстояло сделать для спасения жизни Рейчел, было настолько ужасно, что сейчас ему как никогда требовалось утешение, если не сказать прощение.

Он рассказал ей об Антонио и Хейторе, о том страшном бизнесе, который они организовали в Южной Флориде, охотясь на людей и вырезая у них внутренние органы, которые потом шли на продажу. Рассказал он о Соне и о Вонде, о Бенни и его деде, хилере народа гварани.

— О, Лью, скажи, что это жестокая шутка!

— Поверь, мне самому очень бы хотелось, чтобы это было именно шуткой. — Он достал из кармана камень духов. Теперь его матовая темно-зеленая поверхность казалась почти черной.

— Что это?

Он повертел камень в пальцах.

— Помнишь, Рейчел на короткое время вышла из комы? И не только пришла в себя, но и вполне осмысленно разговаривала со мной. Помнишь, ты тогда сказала, что этому нет объяснения с медицинской точки зрения?

— Лью, в нашем деле хватает случаев, которым трудно дать научное объяснение, правда, врачи предпочитают об этом не распространяться.

— Вот что я сделал перед тем, как она очнулась. — Он положил камень духов на грудь Дженни.

Поглядев на камень, она покачала головой.

— Но я ничего не чувствую.

— Может быть, ты и не почувствуешь, но Рейчел почувствовала его и пришла в себя.

Дженни вздохнула.

— Медицине известны даже случаи самоизлечения от рака пациентов, от которых уже отказались врачи. Человеческий организм — сложный и не до конца изученный генератор жизненной энергии.

— Этот камень действительно помог Рейчел.

Ровное дыхание Дженни внезапно прервалось.

— О Боже!

Она инстинктивно прижала руки к груди, к тому месту, где лежал камень духов. Глаза ее закрылись, но продолжали двигаться под веками, как это бывает во сне.

Через несколько секунд, показавшихся Кроукеру вечностью, она открыла глаза и хриплым от потрясения голосом сказала:

— Мне что-то привиделось. — Она взглянула на камень духов. — Забери его, пожалуйста. — По ее телу пробежала крупная дрожь.

Перегнувшись через нее, Кроукер положил камень духов на ночной столик.

— Что ты видела?

— Что ты должен сделать, чтобы получить эту почку?

В ее голосе звучала глубокая тревога. Кроукер понял, что она заставила себя задать этот вопрос, догадываясь, что ответ будет ужасен. Кроукер крепко прижал Дженни к себе, не зная что ответить. На своем плече он почувствовал ее горячие слезы.

— Лью... Боже мой... Боже ты мой! Лью, я видела тебя! Твое тело плавало в мелкой зеленой воде, лицом вниз, с широко раскинутыми руками, задевая за корни и ветки мангровых зарослей... — Она прижалась мокрой щекой к его плечу. — Там была кровь, очень много крови, словно вся она вытекла из тебя...

* * *

Она не хотела отпускать его от себя, но у нее хватило ума не спорить с ним. Кроукеру надо было еще многое успеть. Он вышел из дома и сел в свою машину. После шторма, закончившегося так же внезапно, как и начавшегося, воздух был насыщен ароматом жасмина, опавшей листвы и мокрой глинистой земли. Низко в небе висела полная луна цвета меди.

Тишину ночи нарушало лишь верещание древесных лягушек.

Ему вспомнился отец, застреленный в узком переулке всего в трех кварталах от дома, как он лежал на земле, став вдруг маленьким, старым и скрюченным. Кроукеру тогда показалось, что убит не только его отец, но и все воспоминания о нем. После похорон друзья отца, тоже полицейские, взяли его с собой посидеть в кабачке за кружкой пива. И там, полупьяный, он с наслаждением слушал их рассказы об отце — веселые, печальные. Они вызывали у него то чувство смущения, то чувство гордости за отца, но все они были очень задушевными. Именно тот вечер с друзьями отца помог ему восстановить внутреннее равновесие. В их рассказах отец снова вернулся к нему.

Потом Кроукер подумал о Соне. Близость с Дженни избавила его, наконец, от бесконечных кошмарных воспоминаний о том страшном моменте, когда он открыл дверцу холодильника. Наконец, ему удалось вспомнить живую Соню, гибкую, сильную, очаровательную, какой она была в тот вечер, когда танцевала с Кроукером в баре «Акула».

Кроукер подъехал к круглосуточной автозаправочной станции. Кругом не было ни души. Тишину нарушали лишь звон мошкары и еле слышная музыка в стиле кантри, доносившаяся из центрального киоска. Станция была полностью автоматизирована, и ему не нужно было звать служащего. Кроукера сейчас это вполне устраивало. Он чувствовал себя выжатым как лимон, ему хотелось побыть в одиночестве, и он с завистью вспомнил о Каменном Дереве, жившем в одинокой лачуге в заповеднике Эверглейдс.

Пока заправлялся бензобак его автомобиля, Кроукер старался не думать о том, что увидела Дженни под влиянием камня духов. Это была картина его собственной гибели.

Вспомнив о дискете, которую он вынул из рта Вонды, Кроукер достал ее и вставил в дисковод своего компьютера. Дискета была подпорчена слюной, кровью, грязью и бог знает чем еще. Компьютер отказался читать информацию, но Кроукер настаивал на своем.

Наконец на экране появились строчки текста. Похоже, информация была частично зашифрованной, но и то, что Кроукеру удалось разобрать в этой абракадабре, заставило его кровь похолодеть в жилах.

Перед ним были документы, касающиеся тайной жизни, протекающей под покровительством дяди Сэма. Судя по обрывочным данным, некое высокопоставленное должностное лицо внутри АКСК занималось в высшей степени секретными операциями. Дискета начиналась со строгого запрета всему персоналу некоей организации под названием ДИКТРИБ, что расшифровывалось, как Бюро торговли с развивающимися странами, получать доступ к данным, записанным на этой дискете. ДИКТРИБ секретно существовал в рамках министерства юстиции США.

На дискете были отражены перемещения огромных денежных средств из США в различные страны Латинской Америки. Однако эти данные имели пугающую особенность — были указаны только коды получателей. Чиновники министерства юстиции были всегда чрезвычайно скрупулезны в отношении любой документации. Драконовские правила министерства предусматривали обязательное наличие в любой, особенно в бухгалтерской, документации кодов как отправителя, так и получателя денежных сумм. Однако эти финансовые документы АКСК не имели кодов отправителя.

Это могло означать только одно — операции финансировались из теневого бюджета. С этим термином Кроукер познакомился, когда работал на АКСК. Он означал, что операции финансировались не только без согласия конгресса, но даже без его ведома. То есть формально такие операции просто не существовали.

Теневой бюджет был порожден бюрократической системой, поскольку иногда в интересах весьма влиятельных структур проводились такие операции, которые никогда не получили бы официального одобрения на Капитолийском холме.

По соображениям безопасности основным участникам таких операций обычно присваивались псевдонимы, тайный смысл которых порой был известен лишь тем, кто их давал. Должностное лицо, деятельность которого была отражена на дискете, имело псевдоним Серо. Со всевозраставшим чувством ужаса Кроукер вспомнил, как Эстрелла Лейес рассказала ему об отношениях между Бенни и его дедом — наедине с внуком Хумаита всегда называл его Серо, что в переводе означало «гора».

От этих мыслей у Кроукера голова пошла кругом. Неужели Бенни Милагрос работал на федералов? Возможно, именно поэтому он был столь несловоохотлив и загадочен, когда разговор заходил о его бизнесе?

И чем же занимался Серо?

Из обнаруженных на дискете сведений явствовало, что в сферу его деятельности входило не только перемещение денежных средств, но и отправка qpy-жия, стратегическое размещение командных кадров и офицеров АКСК по всей Латинской Америке. Все зарегистрированные на дискете действия были санкционированы и руководимы самим Серо. Неужели Бенни? Кем же был этот человек на самом деле? Проглядывая на экране страницу за страницей, Кроукер пришел к выводу, что вся эта информация не что иное, как отражение большой подготовительной работы для проведения крупной операции. Но какой? Принимая во внимание число задействованных агентов и количество оружия и боеприпасов, можно было подумать, что в любой момент готовы начаться реальные боевые действия.

Последний файл был настолько испорчен, что все попытки Кроукера переписать его на жесткий диск ни к чему не привели. Этот файл содержал сведения о том, что главным агентом и местным информатором Серо был не кто иной, как Хуан Гарсия Барбасена.