Даханавар (СИ) - Ляпин Оле

— Эй, есть здесь кто? Мы пришли с миром! Меня зовут Илая и я желаю поговорить с вашим приором. У меня письмо к нему от брата Шамиля по прозвищу Тень!

Слова заметались по двору эхом вторя "Тень, тень, тень!", кроме эха Илае никто не ответил.

— Эй! Отвечайте! — закричал он снова.

"чайте, чайте, чайте….."

— Не надо. — тихо сказала Ния, пряча кинжал обратно в одежду. — Тебе никто не ответит, замок пуст.

— Что? — Илая резко обернулся к девушке. — Почему ты так говоришь?

— Я не чувствую жизни в этих стенах, от них идет холод, как от могил. Если не веришь мне, пусть твоя подруга подтвердит.

Ния спешилась и поправив одежду, крестообразно сложила на груди руки, она прикрыла глаза и на минуту замолчала.

— Нет, ничего. Я не чувствую даже крыс или мышей, абсолютная пустота. — подтвердила она свой вердикт.

— Хорошо, — сказал Илая опуская меч к земле. — я тебе верю. Если все так, то возможно мои наихудшие опасения подтвердились и мы опоздали.

— Опоздали? — Сибрис тоже покинула седло и подошла к Илае. — Что значит опоздали?

— Воины Пепла. — коротко и зло бросил Илая и направился к входу в одну из башен.

— Ты куда? — Сибрис направилась вслед за ним.

— Я должен увидеть, что здесь произошло. Хочу осмотреть здесь все.

— Мы с тобой! — одновременно воскликнули девушки и поспешили за скрывшемся в башне Илаей.

Они все были там, на втором этаже в огромной обеденной зале. Точнее там было то, что от них осталось. Осталось совсем не много.

Чаши с маслом все еще пылали в своих гнездах на стенах зала. Пламя освещало каменные барельефы на стенах по всему периметру залы. Это были сцены из жизни простых людей: охота, рыбалка, работа в поле, рождение ребенка и смерть старика. Все то, ради чего сражались и умирали даханавары. Прежде защитники людей пировали в этой зале, но теперь их обожженные кости были разбросаны вокруг почерневшего от магического пламени круглого стола. Извечная звезда черного солнца, прежде украшавшая центр стола, теперь превратилась в застывшую лужу металла. Серебряные приборы и кубки тоже расплавились и растеклись. Их капли застыли не пролитыми слезами, вытекая через широкую трещину расколовшую мрамор.

От самих братьев почти ничего не осталось. Их скрюченные от жаркого пламени останки с вплавленным в обугленные кости металлом облачения, навечно застыли в страдании. И теперь мертвые хозяева Обители могли лишь осуждающе смотреть на живых гостей пустыми глазницами обугленных черепов.

— Я хочу их осмотреть. — хрипло произнес Илая, оттесняя девушек обратно к двери и закрывая собой страшную картину произошедшего.

— Хочу запомнить моих братьев. Сибрис и Ния, вам лучше подождать меня во дворе. Такое зрелище не для женских глаз.

— Нет. Я с тобой! — отрезала харемка. — Среди этих несчастных может быть и мой брат.

— И я! Моя миссия пока не окончена и я видела вещи намного хуже этого. — Сибрис оттолкнула его руку и первой направилась к расколотому столу.

— Сибрис! — негодующе воскликнул Илая, но она уже склонилась над первым телом.

— Этого сожгли, когда он уже был мертв. — деловито произнесла девушка. — Видишь? У него проломлен висок.

Она перешла к следующему.

— Тут рана в груди — его проткнули мечом. Металл расплавился и затек внутрь, он застыл, когда даханавар был уже мертв.

Следующее тело лежало под столом, ноги в коленных суставах были отделены и лежали рядом, они пострадали намного меньше остального тела.

— А этому похоже не повезло больше остальных — сгорел заживо, как только лишился ног. Ужасная смерть!

Так они обошли вокруг стола, отдавая дань каждому, павшему в неравной битве, даханавару. То что это были именно они не оставалось сомнения, огонь слизав плоть с черепов обнажил явную особенность даханаваров — крупные и удлинённые клыки. Мутацию привнесенную в тело человека демонической составляющей Ихора. У нескольких черепов на верхних челюстях клыков не хватало, Воины Пепла, мерзкие мародеры, забрали их в качестве трофея.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я думаю, что нападавших было не менее восьми человек, но и не более десяти. Видите? Два тела из четырнадцати присутствующих принадлежат нападавшим, остальные — даханаварам. — подвела итог Сибрис.

Ния подтвердила, что видела в деревне как минимум семерых, не считая Чужака. Да, теперь они так и называли Блейза — Чужак. Потому как сотворенные Блейзом злодеяния всем троим по натуре были чужды, и вызывали острое желание отомстить ублюдку.

— Что позволило настолько ослабить умелых воинов, что бы простые смертные могли их перебить как цыплят? — удивилась Ния.

Илая нагнулся и пошарил под столом извлекая из под него донышко разбитого винного кувшина. Пятна запекшиеся на дне содержали черный кристаллический порошок. Он показал находку обступившим его девушкам, стараясь не прикасаться пальцем к спресованному на дне осадку.

— В вино, которое пили даханавары, был подмешен толченый рог черного единорога. Для нас это смертельный яд. — пояснил Илая харемке.

— Я знаю это, потому что в Мирцее дротиком из этого рога был смертельно отравлен даханавар спасший мне жизнь — Шамиль Тень.

— Значит, вот как всё было… — задумчиво произнесла Ния. — Да, это дело рук Чужака, он достаточно вероломен что бы пойти на такое и отравить своих братьев.

— Отравил и впустил в замок отряд Воинов Пепла, что бы они расправились с даханаварами, а после сжег их тела, что бы никто не узнал, что здесь произошло. — согласилась Сибрис.

— И напал на деревню Нии, что бы не осталось никого в живых кто бы мог рассказать, что он был здесь и догадаться что сделал.

— Никто, кроме меня и Ла-тонга. Я не нашла среди обугленных тел своего брата, а значит он может быть еще жив.

— Ты уверена? — переспросила девушку Сибрис.

— Уверена, как в том что вода мокрая, а солнце поднимается на востоке. У моего брата на запястье должен быть браслет из метеоритного железа, но не у одного из мертвецов его нет.

— Может Воины Пепла забрали его, как трофей? — предположил Илая.

— Или его расплавил магический огонь? — добавила Сибрис.

— Нет! — Ния улыбнулась и покачала головой. — Это очень особенный браслет. На него не действует магия. Мой брат никогда бы не расстался с этим браслетом — он сокровище предающееся из поколения в поколение в нашей семье.

— Тогда у нас еще есть шанс найти Ла-Тонга. — согласился Илая.

— Надеюсь он прошел обращение полностью и стал даханаваром. — добавила Сибрис. — Он мог бы помочь тебе с прохождение ритуала, Илая.

— Вот! Я нашла это под скамьей, на которой сидел мужчина с медальоном похожим на твой, но без камня. Огонь расплавил цепь, но не тронул медальон. — Ния протянула Илае связку ключей на деформированном от жара стальном кольце.

— Это ключи приора! — воскликнула Сибрис. — Какая же ты умница, Ния! Нам стоит поскорее заглянуть в его покои, возможно там мы найдем сведения о Чужаке и твоем брате.

— Ты права, Сибрис, но прежде нужно похоронить тела моих братьев. Они заслуживают что бы после смерти к ним отнеслись достойно. — осадил её пыл Илая.

Девушки согласились с ним и занялись активной подготовкой к траурной церемонии сожжения останков даханаваров во дворе замка. Поленья нашлись в подсобном складском помещении возле просторной кухни на первом этаже, а масла было вдоволь в погребах. Одной дубовой бочки в половину человеческого роста высотой, которую Илая выкатил во двор для погребального костра, было предостаточно. Саваном для мертвецов послужили алые бархатные шторы снятые девушками в покоях приора.

Когда золотые языки очистительного огня взметнулись в ночное небо, Илая готов был поклясться, что слышит в реве огня пожирающего останки, мерное и спокойное дыхание великана. Ния запела погребальную песню харемов. Прощальная песня лилась подобно серебряному ручью. Давно забытый язык, на котором пела юная шаманка, будто срывал покровы с души обнажая ту скорбь которая притаилась в сердце каждого из этой троицы. Илая видел в огне лицо своей молодой и прекрасной матери, так давно покинувшей этот мир и своего сына, лицо Шамиля, ставшего ему другом и братом. Сибрис слышала голоса родителей, которые шептали ей как любят свою дочь, как они хотели бы быть с ней рядом, перед ее взором проплывали лица тех, кого она потеряла в древней гробнице и тех, кого утратила уже позже, ступив на путь воина. Ния пела и песнь ложилась целебным бальзамом на их израненные сердца. Широко раскинув руки в стороны шаманка стояла лицом к костру, ее пальцы и кисти трепетали и казалось, что девушка играла на арфе, струнами которой стал холодный свет звезд. Звезды, как глаза древних богов и героев, мудро и понимающе взирали на маленькую огненную точку из своих немыслимых небесных далей. Это была древняя магия, магия прощания, магия памяти предков, и она исцеляла души, придавая каждому силы верить в то, что наступит утро а вместе с ним наступит новый день. Верить, что жизнь продолжится дальше.