Мокруха - Марк Смит

Теоретически бояться ему нечего. Братья Рамиресы работали на него. А значит, должны защищать его интересы. Но что-то непонятное происходило с ним в последнее время. Эстеван не чувствовал прежней непоколебимой уверенности в себе, и это ощущали окружающие. И теперь ему надо почаще оглядываться через плечо.

Братья Рамиресы, Томас и Чино, сидели за дальней перегородкой. Перед ними стояло по «пасифике» в бутылках с длинными горлышками, пиалка с порезанными лаймами, а на столе насыпано несколько белых полосок «мета» – кристаллического метамфетамина. Оба как раз склонили над ними головы, когда вошел Эстеван.

– Кв паса, амигос?

Он подсел к братьям и кивнул бармену, чтобы принес еще пива на всех. Эстеван знал, что тот лишь недавно вышел из тюрьмы, отсидев двенадцать лет по сфабрикованному обвинению в непредумышленном убийстве.

– Ло сьенто, хефе!

Томас пустился в пространные объяснения с многочисленными отступлениями, почему их поездка в пустыню на поиски Мартина закончилась безрезультатно. Эстеван все ждал, когда тот доберется до сути, но пары кристаллического мета в мозгу Томаса заставляли его язык останавливаться походу повествования на мелких, ненужных подробностях и сопутствующих анекдотах.

Наконец, все стало ясно. Мартина увез в своей в машине охранник парка.

Эстеван долго и молча смотрел на братьев. Чино беспокойно заерзал на пластмассовой скамье.

– Извини, так вышло…

Эстеван заговорил.

– Куда его отвезли?

Томас и Чино переглянулись.

– Не знаем…

Они опять начали наперебой говорить что-то, но Эстеван взглядом велел им замолчать, вынул сотовый телефон и набрал номер. После короткого разговора выключил телефон и снова обратил взгляд на братьев Рамирес. Чино еще поерзал, потом не вытерпел, взял свернутую в трубочку долларовую бумажку и втыкнул марафета.

Принесли пиво.

Эстеван выжал в свой бокал кусочек лайма и отхлебнул. Томас вслед за братом втянул в нос полоску белого порошка и предложил долларовую трубочку Эстевану.

– Но, грасиас!

Все трое сидели, не произнося ни слова. Эстеван оставался совершенно невозмутимым, curado сото un pepino [16], в то время как обоих братьев так и подмывало заговорить. От волнения они пили свое пиво слишком быстро.

Зазвонил телефон Эстевана.

– Буэно.

Несколько секунд он молча слушал, потом выключил телефон, сложив его пополам.

– Он в больнице. В Палм-Спрингс.

Братья переглянулись. Первым заговорил Чино.

– Ты хочешь, чтобы мы туда поехали?

Эстеван кивнул.

– Си.

Томас моргнул.

– Сейчас?

– Си, аора!

Чино стал суетливо сгребать ребром ладони оставшийся мет в кучку, но зацепил капли лаймового сока, и порошок слипся в клейкий комок. Он посмотрел на брата, тот пожал плечами, и оба удалились с немного смущенными ухмылками на лицах.

Эстеван тяжело вздохнул и не спеша выпил еще пива. Хорошо, что Мартин в больнице и далеко. У него есть время сделать необходимые приготовления.

Амадо испытывал большое удовольствие. Оказывается, писать сценарий не менее интересно, чем смотреть теленовеллу. Только теперь у него есть возможность заставлять персонажи делать то, что захочет. То, что, по его мнению, они должны делать. Например, Фернандо задает взбучку падре, чтоб знал, как трахать Глорию. В своем сценарии Амадо не прячет страсти за кадр, а наоборот, они кипят на глазах у зрителя. Персонажи кричат! Живут! Любят! Дерутся, как помешанные!

Если бы еще только чингадо телефоне перестал трезвонить и дал ему дописать до конца начатую фразу!

Амадо разбирало любопытство. Что же все-таки происходит, черт возьми? Он не сомневался, что Эстеван может сам позаботиться о себе. Ничего, пусть вспомнит прошлое! Амадо улыбнулся собственным мыслям. Может, хоть теперь эль-хефе поймет, как много Амадо делал для него! Слишком поздно, но оценит его усилия. Пока Эстеван блаженствовал возле бассейна или разъезжал по Лос-Анджелесу со своим гринго, Амадо работал. В результате Эстеван расслабился, это время как Амадо оставался начеку и сохранил боевую форму. Ничего, пусть эль-хефе поупражняется, это ему только на пользу!

Печатать на лэптопе было непросто, поскольку левая рука Амадо не успевала за речью персонажей, рождающейся у него в голове. Тем не менее, благодаря усидчивости и сосредоточенности автора, стопка страниц с текстом продолжала расти.

Только ближе к вечеру стук в дверь отвлек Амадо от работы.

Если это опять Эстеван, он ему морду набьет! Скажет ему, чтобы посмотрел вниз и поискал там свои кохонес! Но, открыв дверь, увидел не Эстевана. Перед ним стояла Синди с розовыми косичками, торчащими над головой, как две антенны.

20

Боб свернул в проезд к дому Эстевана. Он с восхищением взирал на окружающую его красоту неописуемую. Пальмы, цветы, подстриженный газон. Богато декорированный дом в колониальном стиле выкрашен в красный цвет оттенка асьенда-рохо с ослепительно белой окантовкой. Большой дом. Внушительный. Садовник подравнивал громадными ножницами зеленую изгородь, а второй метелкой очищал газон от обрезков травки. Здесь не слышно бензиновых воздуходувок для уборки листьев, жужжащих по всему Лос-Анджелесу, как рой рассерженных ос. Люди при бабках могут позволить себе иметь бесшумного садовника с метлой.

Здесь царили тишина и покой. Солнце просвечивало сквозь пальмовые листья, напротив каменных ступенек веранды булькала водичка в мозаичном фонтане, среди зелени щебетали птицы, мягкое и равномерное шуршание метлы по асфальту уносило Боба в другое время, в другое место.

Лупе открыла створку резных деревянных дверей и впустила его в дом. Интерьер был выдержан в стиле, который можно назвать мексиканский модерно. Просто, светло. Стены выкрашены в густые, сочные цвета.

Боб никогда в жизни не встречал подобного великолепия.

Лупе обратилась к нему.

– Он сейчас спустится. Хотите выпить?

– Да, пива, если можно.

– Кларо! Присядьте пока.

Лупе ушла.

Боб встал и выглянул во внутренний двор через большое окно. Рядом с домом находились джакузи и плавательный бассейн. Сад отсюда казался еще больше, чем при въезде. На переднем плане красовались несколько джакаранд, разбит розовый цветник, а склон холма покрывали отдельные, на первый взгляд дикорастущие, кустики мексиканского шалфея и розмарина.

В комнату вошел Эстеван и кашлянул. Боб обернулся.

– Роберто!

– Привет!

Эстеван подошел к нему вплотную и крепко обнял.

– Рад, что ты жив и здоров!

– Я тоже!

На Эстеване был элегантный светло-коричневый костюм, белая сорочка и лиловый галстук в цветочек. Боб решил, что он похож на какого-нибудь латиноамериканского фабриканта. Костюм ему очень шел. Боб почувствовал себя неловко в своих джинсах и хиповой рубашке для боулинга поверх футболки. Эстеван посмотрел на него с очень серьезным выражением.

– Роберто, если тебя опять кто-то попытается убить, ты не должен оставлять его в живых! Энтьендес?

Боб кивнул.

Вошла Лупе, неся на подносе две бутылки с пивом. Эстеван нежно поцеловал ее в щеку.

– Грасиас, корасон!

Лупе улыбнулась Бобу и удалилась.

– Хочу жениться на этой женщине!

Боб радостно улыбнулся.

– Я тоже хочу жениться – на Фелисии!

Эстеван с улыбкой подал Бобу пиво.

– Ке буэно! A su boda! [17]

Они чокнулись.

Боб сделал большой глоток ледяной сервесы.

– А как же теперь быть с Мартином?

– О нем есть кому позаботиться.

Эстеван сел на софу. Боб последовал за ним и сел рядом.

– Почему он хотел убить меня?

– Наверное, потому, что ты бы не стал предателем.

Боб задумался над этими словами. Мартин тоже вроде не был похож на предателя, но, с другой стороны, что известно Бобу о корпоративном политиканстве? Он сам у себя на работе всегда оставался в мертвой зоне под радаром, безнаказанно воровал скрепки и разгильдяйски относился к своим обязанностям.

– Мартин пытался прибрать к рукам мой бизнес.

Боба это удивило.

– Неужели?

– Он подкинул руку Амадо полиции. Убил Норберто. Пытался убить тебя.

Новость потрясла Боба.

– Норберто мертв?!

Эстеван кивнул.

– Послушай, Роберто, кроме Мартина, очень многие хотели бы, чтобы меня не стало. Те, кого прельщает мой бизнес. Я подозреваю, что Мартин работал на кого-то из них. Мне понадобится твоя помощь, Роберто!

– Что надо делать?

Боб испугался, что Эстеван сейчас велит ему перестрелять кучу народа. Одно дело убить Мартина в порядке самообороны. Это он мог бы сделать. Это даже следовало сделать. Но вряд ли ему под силу охотиться по всему Лос-Анджелесу за эстевановскими врагами. Ему не хватало кровожадности и жестокости. Боб не хотел заниматься заказными убийствами. Он никогда не станет таким, как Амадо.