Пустота - Хорн Джек Дуглас

– Скрижали Джорджии[21], – пробормотала я себе под нос.

Никогда здесь не бывала, хотя, естественно, знала о монументе. Многие называли Скрижали Джорджии «Американским Стоунхенджем», а другие и вовсе творением дьявола. Осознав, на какое расстояние мы переместились, я испугалась. Я же якорь грани. Я должна физически находиться поблизости от точки, где грань меня избрала, а сейчас стою рядом со Скрижалями Джорджии, а не на своем якорном посту! Не притащили ли меня сюда, чтобы разорвать нашу связь?

Похоже, Фритьоф был доволен моей реакцией.

– Не беспокойся. Ты в пределах физической дальности, которую обязана соблюдать. На пределе, но допустимом.

Эммет стиснул мои пальцы еще крепче.

– Тогда зачем глупые уловки с автомобилем? Почему бы сразу не сказать, что мы переместимся с помощью магии?

– Мне пришлось угрожать твоей прекрасной подруге, чтобы она села в обычный лимузин. Неужели ты считаешь, что я смог бы уговорить ее отправиться сюда, используя менее обыденный транспорт?

Что ни говори, а Фритьоф не был дураком!

– Ты тоже телепортируешься, но так… по мелочи, а сейчас ты увидела воочию, как будет выглядеть весь процесс, когда ты наберешься мастерства, – заявил ведьмак. – Или ты решила, что талант к телепортации имеется лишь у тебя одной?

Он явно хотел меня подколоть, чтобы у меня понизилась самооценка. И он попал в мое больное место.

– Этот дар есть у каждого якоря. И предназначен для того, чтобы мы всегда могли вернуться в свой пункт назначения, как бы далеко от дома мы ни оказались.

– Поэтому незачем и каблуками щелкать, – пробурчал Эммет.

Мы посмотрели друг на друга и расхохотались.

Фритьофа не обрадовало наше «оскорбление величества», и он смекнул, что Эммет полностью сорвал его попытку застращать меня.

Даже выражение его лица изменилось. Ведьмак словно выпил залпом стакан скисшего молока.

– А что мы здесь делаем?

– Мы, якоря, хотели, чтобы ты взглянула на Скрижали Джорджии. Чтобы поняла, как близко враги грани подобрались к твоему месту силы, обозначив свои претензии.

Он показал на монумент, будто на приз в телеигре.

– Люди, которые заказали постройку сооружения, были врагами грани.

Он подошел к гигантским плитам и застыл, повернувшись спиной ко мне и Эммету. Видимо, счел, что мы не представляем угрозы его существованию. Пока что он не ошибался. А там, кто знает…

В ту же секунду Фритьоф повел плечами, дескать, я уже прочитал твои мысли.

– Те, кто создал монумент, мечтали о «Новом мировом порядке», в котором заветы, выбитые на Скрижалях, стали бы непререкаемыми законами, но в иерархии, которую они желали установить на Земле, нет ничего нового. А сами «рекомендации» основаны на заповедях, которые дали нам Древние. Те самые Древние, что были ближе всего к понятию Бога, из всех, кто когда-либо пребывал во вселенной.

Ведьмак запрокинул голову, оглядывая надписи.

– Естественно, эти тексты искажены и прилизаны, но судить тебе. Полагаю, суть быстро достигнет твоего разума.

Я прочла первую надпись:

– «Поддерживайте численность человечества в количестве не более пятисот миллионов, пребывая в постоянном равновесии с природой». Ничего себе! Открытый призыв к глобальному геноциду.

– Враги грани сочли бы это мудрой выбраковкой, а не геноцидом.

– А остальные семь миллиардов – хорошим утешением.

– Продолжим. Номер второй тоже прекрасен. «Разумно регулируйте рождаемость, повышая тренированность и разнообразие», – произнес Фритьоф громовым голосом И хрипло усмехнулся. – Да уж, разнообразие, но в исключительно узких пределах. Не что иное, как извечный призыв создать «расу господ».

– Евгеника – преступление против человечности, – вырвалось у меня, и я невольно попятилась.

Мне хотелось домой. Убраться бы отсюда восвояси – подальше от Скрижалей и от белесого двуполого ведьмака. Я почувствовала, что он готовится выложить очередной козырь, и сделала глубокий вдох.

– Ты, Мерси, продукт евгеники.

Ну, теперь уже поздно бежать. Какой ловкач выискался!

– Да, спасибо тебе огромное. Мне это известно.

– Я, кстати, тоже результат евгеники, – добавил Фритьоф и поморщился. – Ты удивлена?

На мой взгляд, он был чудаком, а не конечным продуктом неудачного опыта по выведению новой породы, даже если у экспериментаторов было извращенное понятие об идеале.

– Я – образец для всех этих законов. Моя кровь настолько чиста, что я не способен размножаться с кем-либо, кроме своей второй половины. Сделав это, я вынашиваю потомка, воспроизвожу его на свет и умираю.

Ведьмак снова повернулся к камням.

– Пора тебе прекратить себя жалеть.

Он оглянулся через плечо, и на его бледных губах заиграла искренняя улыбка.

– Да… ты и Гудрун позабавила.

Он направился вокруг каменных плит. Думаю, решил дать мне парочку минут, чтобы я прочувствовала последствия якорной измены. Что ни говори, а меня застали за братанием с врагом! Завершив круг, Фритьоф замер прямо передо мной.

– Мы лишь хотим, чтобы ты знала, кто она такая.

Он как-то сразу поник.

– На какое двуличие она способна.

Фритьоф выпрямился.

– Если ей удалось зачаровать тебя, помни, что ты не единственный якорь грани, купившийся на ее ложь. Аяко…

Я уловила в его голосе сожаление.

– …работала с ней и твоим родственником Тигом. Гудрун убедила их обоих в том, что они действуют во благо грани.

– Нет, передо мной она даже не притворялась.

Эмоции Фритьофа при упоминании об Аяко немного зашкалили, что заставило меня отнестись к нему более человечно. Неужели Аяко обуздали, вопреки тому, что мне заявила Гудрун? Не задумываясь о том, насколько это мудро, я снизила степень защиты. Фритьоф потерял друга. Я могу ему посочувствовать.

– Она предлагала мне присоединиться к ней, чтобы разрушить грань.

Ведьмак кивнул, выдвинув челюсть и поглядев на меня пустым взглядом.

– Продолжай.

– Гудрун сотворила заклинание, чтобы освободиться. Она сказала, что могла бы использовать для ритуала любое тело, но выбрала Эмили.

Уголки губ Фритьофа опустились и дернулись.

– Объясни поподробней.

– Мне неясно, как Гудрун активизировала заклинание. Но Гудрун вырвалась из заточения, прибегнув к демонической иерархии Древа Жизни. Она говорила, что я особенная и что она принесла Эмили в жертву в качестве наказания за попытку причинить мне вред.

Эммет предостерегающе положил мне руку на плечо. Я прикусила язык.

– Все.

– Что ж, Гудрун тебе солгала. Ей не требовалось Древо Сефирот, чтобы выполнить перемещение в наш план бытия. Она обманула Тига, и он реализовал заклинание берсерка, чтобы вобрать в себя ее магию и ее сущность. Для чего бы Гудрун ни использовала труп твоей матери, к ее возвращению в наш мир это не имеет никакого отношения.

Фритьоф прищурился.

– Но в одном Гудрун не солгала. Ты особенная, и не только в том смысле, в каком считает тебя особенной твой приятель-голем.

Он посмотрел на меня в упор.

– Ты действительно представляешь опасность для грани. Однако я не верю, что ты желаешь разрушить ее. Никто из нас не верит, что ты жаждешь уничтожить Землю, да и всю вселенную в придачу.

Я не удержалась от улыбки.

– Какая неслыханная щедрость, – произнесла я.

– Ладно тебе, Мерси. Незачем обижаться. По-моему, мы начали друг друга понимать. Вероятно, я был чрезмерно пристрастен, но ситуация была весьма запутана. Ты нам не доверяла, и у тебя были на то основания. Мы не вводили тебя в курс дела, и ты блуждала в потемках. А без фактических данных наши действия наверняка выглядели для тебя в лучшем случае хаотическими и беспринципными, а то и чудовищными.

Бинго! Якоря запретили нам остановить торнадо, который Эмили нацелила на Саванну. Они решили, что мы будем покорно наблюдать за тем, как рушится наш родной город, и вынудили поступить подобным образом наших родственников, Дювалей, когда на Новый Орлеан обрушилась «Катрина». Якоря объявили нам войну, когда мы отказались капитулировать. Обуздали всех моих родных, оставив их тонуть, парализованными, в бессознательном состоянии, в хлынувших на берег волнах. Попытались магически обезоружить меня, зная, что я якорь грани, и если выживу, то проведу остаток жизни, как овощ. Я не сомневалась, что даже моя беременность не нарушила ход их мыслей. Но мы не дали урагану стереть Саванну с лица земли, а Тейлоров – с игрового поля, и тогда они занялись моим сыном. Многое оставалось для меня тайной за семью печатями. Якоря ничего не рассказали мне даже о создании грани. Они перестраховались, а это подтвердил сам Фритьоф: якоря считали (как и Гудрун) – что я ведьма, упомянутая в пророчестве. Ведьма, которая положит конец всему. Или они устыдились раскрыть мне свои секреты? Они-то знали о бойне, которую породило создание грани, и понимали, что бесчисленное количество миров пострадало. Но они убедили себя в том, что цель оправдывает средства. А вдруг они забеспокоились, что я оспорю их фундаментальные выводы и заставлю их испытать муки совести? Наверняка истина находится где-то посередине.