Тараканы - Ю Несбё

— И отдадите его под суд за растление малолетних?

— И возможно, за убийство.

Харри вздрогнул.

— Думаете, инспектор, вы единственный, кто понял, что это нож Клипры? — спросил его Лёкен, пытаясь разжечь трубку.

— Что вам известно о ноже? — задал вопрос Харри.

— Я сопровождал Тонье Виг в мотель, для опознания тела посла. Там я сделал несколько снимков.

— Когда вокруг стояла толпа полицейских?

— Это была совсем крохотная камера. Она помещается в наручных часах, — усмехнулся Лёкен. — Такую не купишь в обычном магазине.

— И вы сопоставили мозаику на ноже с мозаикой в доме Клипры?

— Я общался с одним из тех, кто продавал Клипре храм, понги,из центра Махаси в Рангуне. Нож прилагался к храму вместе с прочей утварью, которую тоже получил Клипра. Согласно монаху, таких ножей была пара. Должен быть второй нож, полностью идентичный первому.

— Постойте, — сказал Харри, — так после разговора с тем монахом вы уже знали, что этот нож имеет отношение к бирманскому храму?

Лёкен лишь пожал плечами.

— Еще раз, — повторил Харри. — Вы не искусствовед. Нам пришлось обратиться к профессору, чтобы определить, что нож принадлежит народу шан или как там его. Но вы подозревали Клипру еще до того, как узнал о ноже.

Лёкен обжег пальцы и раздраженно отбросил в сторону догоревшую спичку.

— У меня были основания полагать, что Клипра может быть связан с этим убийством. Я сидел в квартире прямо напротив жилища Клипры в тот день, когда был убит посол.

— И что же?

— Атле Мольнес приехал туда около семи часов. Примерно в восемь они вместе с Клипрой уехали оттуда в машине посла.

— Вы точно уверены, что это были они? Я видел эту машину, и у нее, как и у большинства посольских машин, тонированные стекла.

— Я наблюдал за Клипрой в фотообъектив, когда приехала машина. Она припарковалась в гараже, который отделяет от дома одна-единственная дверь. Я увидел, как Клипра встал и направился к этой двери. Через некоторое время я увидел и второго: это был посол. Затем машина уехала, и Клипры в доме уже не было.

— Вы не могли знать, что это был посол, — возразил Харри.

— Почему же?

— Потому что с того места, откуда вы наблюдали за домом, могла быть видна только спина посла, а остальное скрывала мозаика.

Лёкен засмеялся.

— Этого больше чем достаточно, — сказал он, наконец раскурив свою трубку. И принялся с удовольствием сосать ее. — Потому что во всем Таиланде только один человек носит такой костюм.

При других обстоятельствах Харри, возможно, и посмеялся бы вместе с Лёкеном, то теперь в его голове теснилось множество вопросов.

— Тогда почему Торхус и начальник полиции в Осло не были проинформированы об этом?

— А кто сказал, что их не проинформировали?

Харри почувствовал, как у него потемнело в глазах. Он оглянулся вокруг, ища, чем бы запустить в Лёкена.

Глава 38

Бьярне Мёллер стоял и смотрел в окно. Похоже, мороз не собирается отступать. Мальчишки считали, что это классно, и явились к ужину раскрасневшиеся, с ледяными руками, споря, кто из них прыгнул дальше.

Как быстро летит время! Ему казалось, еще совсем недавно он вместе с ними спускался в плуге с горы Грефсенколлен, держа их между своими лыжами. А когда вчера он зашел к ним в комнату и предложил почитать им книжку, они глаза на него вытаращили.

Трине говорит, что у него усталый вид. Так ли это? Возможно. Слишком о многом приходится думать, гораздо о большем, чем он себе представлял, согласившись занять должность начальника отдела полиции. Постоянные отчеты, встречи, бюджетные вопросы… То и дело к нему стучались подчиненные со своими вопросами: то жена собралась подавать на развод, то квартплата выросла непомерно, то нервы расшалились.

Собственно полицейская, следственная работа, которой он занимался до этого назначения, сделалась теперь чем-то второстепенным. А он по-прежнему скучал по секретным совещаниям, запросам, аппаратным играм. Иногда подумывал о том, не вернуться ли ему ко всему этому, но он знал, что Трине очень ценит его нынешнюю зарплату. Да и сыновья просят купить им прыжковые лыжи. Получили они и долгожданный компьютер. За окном кружились снежинки. А ведь он, черт побери, был отличным полицейским.

Зазвонил телефон.

— Мёллер.

— Это Холе. Так ты все знал?

— Алло! Это ты, Харри?

— Ты знал, что меня выбрали специально, чтобы они не сомневались — это расследование ни к чему не приведет?

Мёллер понизил голос. Он тут же позабыл и про лыжи, и про компьютер.

— Не понимаю, о чем ты…

— Я хочу услышать от тебя самого, что ты не знал о том, что в Осло с самого начала подозревали, кто именно убийца.

— Ну хорошо, Харри, я не знал… Я имею в виду, я не знаю,о чем ты говоришь!

— Начальник полиции и Дагфинн Торхус сразу после убийства знали, что норвежец по имени Уве Клипра и посол уехали из дома Клипры в одной машине, за полчаса до того, как посольская машина оказалась у мотеля. Они также знают, что у Клипры чертовски веский мотив для убийства посла.

Мёллер тяжело опустился на стул.

— Какой же?

— Клипра — один из богатейших людей в Бангкоке, а посол испытывал денежные затруднения, и он стал инициатором неофициального расследования о сексуальном использовании Клипрой детей, и когда посла нашли уже убитым, в его кейсе оказались снимки Клипры с мальчиком. Нетрудно представить себе, зачем посол нанес ему визит. Мольнес, должно быть, убедил Клипру в том, что он один знает об этом, что он сам и сделал эти снимки. Затем он, вероятно, назначил цену за фотографии, то есть за «все отпечатки» — обычно вроде бы так это называется? Разумеется, невозможно определить, сколько снимков отпечатал Мольнес, но тем не менее ясно, что Клипра понял совершенно точно: такой шантажист, как этот неизлечимый игрок-посол, придет к нему еще не раз. И тогда Клипра, скорее всего, предложил проехаться кое-куда на машине, вышел у банка и попросил Мольнеса подождать в мотеле, пока он вернется туда с деньгами. Приехав в мотель, Клипра сразу понял, в каком номере остановился посол, потому что увидел его машину припаркованной во внутреннем дворе, правильно? А этот хрен даже проследил, что нож ведет к Клипре.

— Какой хрен?

— Лёкен. Ивар Лёкен. Старый хрен из разведки, который много лет проработал в регионе. Говорит, что занимался беженцами по линии ООН, но, может, и брешет, кто ж его знает. Думаю, жалованье он получает в НАТО или тому подобной организации. Он несколько месяцев шпионит за Клипрой.

— А посол об этом что, не знал? Мне показалось, ты сказал, будто именно он был инициатором расследования.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты утверждаешь, что посол поехал к Клипре, чтобы путем шантажа получить от него деньги, хотя и знал, что этот хрен из разведки следит за домом.

— Ну конечно, знал: он ведь получил два отпечатка фотографий, сделанных Лёкеном. Что же еще? Нет ничего подозрительного в том, что норвежский посол наносит визит вежливости самому богатому норвежцу Бангкока, разве не так?

— Может быть. О чем еще рассказал этот Лёкен?

— Он рассказал мне об истинной причине моей командировки в Бангкок.

— И в чем же она?

— Подожди немного.

Мёллер услышал, как его собеседник прикрыл рукой трубку, потом раздались резкие выкрики на норвежском и английском. Вслед за этим Харри снова оказался на линии.

— Извини, Мёллер, мы здесь сидим друг у друга на голове. Мой сосед сдвинул свой стул прямо на телефонный провод. Так на чем мы остановились?

— На причине твоей командировки.

— Ах да. Те, кто замешан в слежке за Клипрой, очень рискуют. Им может грозить разоблачение, и тогда не миновать политического скандала, и тут уж головы полетят, верно? Когда посла нашли убитым, все понимали, кто это сделал, но требовалось все устроить так, чтобы расследование не привело к раскрытию всей конструкции. Нужна была золотая середина — кое-что предпринять,но так, чтобы не поднимать лишней пыли. Раз прислали норвежского полицейского, значит, меры приняты. А следственную группу, как я слышал, направить отказались, испугались, дескать, негативной реакции тайцев.

К смеху Харри примешался какой-то другой разговор, происходивший где-то между земным шаром и спутником на орбите.

— Вместо этого присылают сюда того, кто, по их мнению, меньше всего способен что-либо раскопать. Дагфинн Торхус поискал да и нашел нужного кандидата, который уж точно не доставит им хлопот. Поскольку наверняка будет проводить вечера за кружкой пива, а днем дремать с похмелья. Харри Холе — отличный кандидат, поскольку он работает, но вот в таком особом режиме. А если возникнут вопросы, они всегда сумеют обосновать свой выбор: он ведь великолепно зарекомендовал себя в Австралии! Да и Мёллер, начальник отдела, к этому Холе хорошо относится, а Мёллеру-то мы все скажем, — разве не так?