Феодора. Циркачка на троне - Гарольд Лэмб

Мрачное упроство Юстиниана в возрождении старой империи начало пугать народ. По мнению патрициев и простых людей, император уже не был обычным человеком. Он стал силой, игнорирующей чуму, голод и поражение, не обращающей на них внимания во имя иллюзорной победы.

«Некоторые из тех, кто был с императором поздно ночью, — тайно писал Прокопий, — казалось, видели, как его место занимает какой- то призрак, его лицо теряло всякие очертания, без глаз, а затем становилось обычным лицом императора».

Словно спутник Юстиниана, зловещий демон, овладел им. То, что он предпринимал, могло быть происками демона. После Эдессы Юстиниан получил помощь из другого источника. Из-за моря снова вернулись его корабли, чтобы восстановить разрушенное чумой и войной. По крайней мере, так он думал.

На самом деле отважные купцы принесли облегчение Константинополю, возобновив торговлю на море, как только чума ослабила свою хватку в портах. Из визиготской Испании и Галлии, куда не могла проникнуть римская армия, привозили железо, серебро и рабов. Еврейские и греческие торговцы основывали свои сообщества за границей, в Кадисе или Марселе (Массилия). Из внутренних областей Африки сирийские купцы доставляли корицу и слоновую кость, чтобы обменять на дерево и соль с Адриатического побережья. Варварские короли предпочитали иметь дело с этими независимыми торговцами, не связанными римской монополией, и до самого северного порта Танис в устье Дона (Танаиса) нагружали в свои суда меха, шерсть и серебро в обмен на горсти эфиопских изумрудов, так любимых гуннскими вождями.

Расположенный между морями и сухопутным маршрутом из Европы в Азию Константинополь служил складом. Когда он пришёл в себя после эпидемии чумы, корабли снова стали причаливать к Золотому Рогу. Посещая кладчиков мозаики в церкви Святой Ирины, Юстиниан видел их проплывающие мимо паруса.

Затем нежданная надежда пришла с дальнего края земли. Обнаружили секрет производства шелка. Долгое время логофеты пытались открыть путь туда, где восходит солнце, к Стране шелка. Её не было на картах, даже на карте мира монаха Козьмы, который воображал, что там находится райская гора. Дорога туда вела через северные земли. Она шла степями гуннов и аваров, от Дона к Волге (Ра), а затем исчезала в неизведанных просторах земли гипербореев. Оттуда иногда привозили меха, но из Страны шелка ничего не доставляли.

Теперь главные караванные пути на Восток были блокированы персами, выступающими в роли посредников и продающими азиатские товары римлянам по высоким ценам. Продвижение Хосрова на Кавказ усугубляло ещё больше опасности северной дороги через степи.

Юстиниан упорно пытался открыть южный путь морем в обход персидских владений. Отважные торговцы из Александрии, эфиопы и арабы, отправлялись по каналу к Красному морю. Оттуда они двигались к Стране фимиама, где путешествовали миссионеры Феодоры к царству Абу Нувы, и закупали мирру и ладан. С этого арабского берега, прозванного благословенным, купцы при помощи попутного ветра причалили к Индии. Там они закупили жизненно важную медь, хлопок и перец, а также жемчуг и черепашьи панцири на Цейлоне. Но морской путь в Страну шелка был слишком опасен. Персы, контролирующие запасы тонких восточных тканей, дамасской стали, ковров и великолепных занавесей, контролировали также запасы шелка.

Изготовление шелка держалось в строгом секрете. Бесценную ткань производили не из волокон растения или шерсти какого-либо известного животного. В производстве участвовали невидимые ткачи.

Затем с востока прибыли два монаха-несторианца, клявшиеся, что открыли секрет шелка. Нити плели черви, кормящиеся листьями шелковицы. Человек не мог изготовить шёлк без помощи этих червей. Они предложили завезти яйца червей на римскую землю. Юстиниан приказал не жалеть на это денег. Если червей смогут разводить на теплом сирийском берегу, на фабриках Берита можно будет ткать шёлк.

Буквально помешанный на торговых путях и надеющийся наладить производство шелка Юстиниан мечтал, что разрушенная и осаждённая римская империя окрепнет. Те, кто беседовал с ним, предпочитали соглашаться.

Однако незаметно росли другие людские сообщества. На Балканах славяне и булгары объединялись в кланы. В. Испании еврейские купцы обосновались в Картахене. Бежавшие от гуннского нашествия на побережье Адриатики скрывались на близко расположенных островах вдоль лагун, ставших впоследствие лагунами Венеции. В пустынях у Красного моря, где воины Хосрова пытались оттеснить римлян от морских портов, языческие арабские племена слились с сасанидскими и римскими армиями и обучались искусству войны. Без всякого плана, просто пытаясь избежать разрушительных последствий войны, толпы народа искали убежища в базилике Святого Петра или в монастыре Монте-Кассино.

Замыслы Юстиниана не оправдались. Его вымышленный мир, древний мир Александра и Августа, исчезал. Наступало Средневековье.

Глава 7

НАСЛЕДСТВО ФЕОДОРЫ

В Италии произошла необъяснимая перемена. Гонцы на судах уже не приносили из Равенны вестей о победе. Советникам во дворце казалось, что Белизарий утратил секрет своих побед. Весной 545 года он написал Юстиниану:

«Мы прибыли в Италию, могущественнейший из императоров, без солдат, лошадей, оружия и денег. Всё это необходимо, чтобы вести войну.

Хотя мы прочесали Трас и Иллирикум в поисках солдат, нам удалось собрать лишь жалкую горстку добровольцев, необученных и без оружия. Жители Италии угнетены множественными поражениями. Что касается источников доходов, то ими уже завладели враги. Наши люди, которым не платят, отказываются подчиняться приказам, наши долги отняли у нас право командовать войсками. Тебе следует знать, мой господин, что многие солдаты перешли на сторону врага.

Если ты хотел только отправить Белизария в Италию, то это тебе удалось, поскольку я здесь. Если же ты желаешь победить в этой войне, то должен прислать нам значительные подкрепления.

Командующий никуда не годится без своих солдат. Больше всего мне нужен мой полк меченосцев и воинов, чтобы прийти на подмогу огромной силе гуннов и других варваров, которым необходимо немедленно заплатить».

Белизарий не изменился. Его послание Юстиниану носило отпечаток прежней иронии и насмешливых вопросов. Но новый констебль не получил той помощи, которая была некогда отправлена командующему военными силами в Риме. Не хватало людей. Нарсес совершил поездку на север, стремясь набрать добровольцев среди герулов. Но в то же самое время с посланником Белизария случилось нечто странное.

Посланник Иоанн, племянник Виталиана, был торжественно принят Феодорой и её прислужницами. Иоанн, упрямый и не склонный повиноваться приказам Белизария, имел недостаток совершать ошибки из лучших побуждений. Он рассказал настойчивой Феодоре о положении дел в Италии. Польщённый таким великолепным приёмом в зале дворца Дафны, он задержался в столице. Тщеславный Иоанн хотел упрочить своё положение в обществе, женившись на дочери Германия, кузена императора, — девушке молодой и привлекательной. Но помолвка ещё не состоялась, поскольку дом Германия, смелого и не слишком далёкого патриция, находился в немилости у императрицы. Когда Иоанн Каппадокийский и Белизарий оказались вне поля зрения, Германий стал самым известным человеком в Константинополе.

Феодора противилась этому браку, но Юстиниан дал своё согласие. Иоанн вернулся в Равенну без нового подкрепления, которого требовал Белизарий, но с новым чувством собственной значимости, потому что породнился с самим римским императором.

Несмотря на угрозу в лице Феодоры, Иоанн начал выступать против планов Белизария и со своим полком отправился сухопутным маршрутом, не оказав помощи констеблю.

Горечь, словно язва, разъедала римское командование: укрепившийся в Риме командир Бесса продавал населению конфискованное зерно; солдаты, которым не платили, перешли на сторону готов, обещавших им деньги.

Всему виной был Тотила. Этот новый вождь варваров действовал с большей человечностью и набожностью, чем римляне. Благородный и красивый Тотила уверил свой народ, что они почти проиграли войну из-за своих злых дел в прошлом, а теперь, когда им уже нечего терять, он призвал всех выполнять заветы Господа и сражаться. Вождь не ошибся, начав войну в духе римлян, то есть используя метод осады и защиты, он сдерживал свои всё растущие орды воинов на конях, и римляне уже не могли в открытую выступать против мечей германских всадников.

Молитвы и гуманность Тотилы завоевали много изнурённых войной жителей Италии. Неаполитанцы подчинились отеческой доброй воле вождя, когда он с уважением предложил им пищу и вино; жёны римских сенаторов, захваченные у Кум, восхищались грубоватой вежливостью победоносного гота, который защитил их от грабежа и насилия. Сенаторам, всё ещё остававшимся в Риме, готский вождь написал письмо с вопросом, почему они отступились от готов и объединённой Италии по команде грека-крестьянина. Он спрашивал: разве им лучше жилось при Юстиниане, чем при Теодорихе Великом или царственной Амаласунте? На римских улицах появились плакаты Тотилы с другими вопросами. Как гражданам нравятся поборы Александра по прозванию Ножницы? Как долго собираются они мирится со спекуляцией кукурузой, которую ведёт наёмный командующий Бесса?