Двести встреч со Сталиным - Павел Александрович Журавлев

— это десять процентов от числа участвовавших в налете. Для ночного времени — нормально. Нужно иметь в виду, что еще значительная часть немецких бомбардировщиков получила серьезные повреждения. Мне сейчас звонил маршал Тимошенко. Сказал, что наблюдал за самолетами противника, идущими от Москвы. Некоторые из них горят и падают за линией фронта.

Нас с Громадиным отпустили, и я решил проехать по городу, посмотреть, как выглядит столица после тревожной, полной волнений ночи. <…>

Днем 22 июля мы услышали по радио приказ № 241 Народного комиссара обороны СССР. Он вызвал у всех нас радость за высокую оценку деятельности войск ПВО.

Д. А. Журавлев. Огневой щит Москвы.

Воениздат, М., 1972. С. 44–45, 49, 55–56, 57.

Г. К. Жуков, 25–28 июля 1941 года

Надо отдать должное маршалу С. К. Тимошенко. В те трудные первые месяцы войны он много сделал, твердо руководил войсками, мобилизуя все силы на отражение натиска врага и организацию обороны. <…>

В конце июля мне позвонил А. Н. Поскребышев и спросил:

— Где находится Тимошенко?

— Маршал Тимошенко в Генеральном штабе. Мы обсуждаем обстановку на фронте.

— Товарищ Сталин приказал вам и Тимошенко немедленно прибыть к нему на дачу, — сказал А. Н. Поскребышев.

Мы считали, что И. В. Сталин хочет посоветоваться с нами о дальнейших действиях. Но оказалось, что вызов имел совсем другую цель.

Когда мы вошли в комнату, за столом сидели почти все члены Политбюро. И. В. Сталин был одет в старую куртку, стоял посередине комнаты и держал погасшую трубку в руках.

— Вот что, — сказал И. В. Сталин, — Политбюро обсудило деятельность Тимошенко на посту командующего Западным фронтом и решило освободить его от обязанностей. Есть предложение на эту должность назначить Жукова. Что думаете вы? — спросил И. В. Сталин, обращаясь ко мне и наркому. С. К. Тимошенко молчал.

— Товарищ Сталин, — сказал я, — частая смена командующих фронтами тяжело отражается на ходе операций. Командующие, не успев войти в курс дела, вынуждены вести тяжелейшие сражения. Маршал Тимошенко командует фронтом менее четырех недель. В ходе Смоленского сражения хорошо узнал войска, увидел, на что они способны. Он сделал все, что можно было сделать на его месте, и почти на месяц задержал противника в районе Смоленска. Думаю, что никто другой большего не сделал бы. Войска верят в Тимошенко, а это главное. Я считаю, что сейчас освобождать его от командования фронтом несправедливо и нецелесообразно.

М. И. Калинин, внимательно слушавший, сказал:

— А что, пожалуй, правильно.

И. В. Сталин не спеша раскурил трубку, посмотрел на других членов Политбюро и сказал:

— Может быть, согласимся с Жуковым?

— Вы правы, товарищ Сталин, — раздались голоса. — Тимошенко может еще выправить положение. Нас отпустили, приказав С. К. Тимошенко немедленно выехать на фронт.

Конечно, Семена Константиновича серьезно обидели высказанные замечания. Но на войне бывает всякое — не всегда есть возможность при решении больших и сложных вопросов учитывать личные переживания.

Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. т. 1.

Изд. АПН, М., 1974. С. 309, 310.

Г. К. Жуков, 29 июля 1941 года

29 июля я позвонил И. В. Сталину и попросил принять для срочного доклада.

— Приходите, — сказал Верховный.

Захватив с собой карту стратегической обстановки, карту с группировкой немецких войск, справки о состоянии наших войск и материально-технических запасов фронтов и центра, я прошел в приемную Сталина, где находился А. Н. Поскребышев, и попросил его доложить обо мне.

— Садись, приказано подождать Мехлиса.

Минут через десять меня пригласили к И. В. Сталину, Л. З. Мехлис был уже там.

— Ну, докладывайте, что у вас, — сказал И. В. Сталин.

Разложив на столе свои карты, я подробно доложил обстановку, начиная с северо-западного и кончая юго-западным направлением. Привел цифры основных потерь по нашим фронтам и ход формирования резервов. Подробно показал расположение войск противника, рассказал о группировках немецких войск и изложил предположительный характер их ближайших действий.

И. В. Сталин слушал внимательно. Он перестал шагать вдоль кабинета, подошел к столу и, слегка наклонившись, стал внимательно разглядывать карты, до мельчайших надписей на них.

— Откуда вам известно, как будут действовать немецкие войска? — резко и неожиданно бросил реплику Л. З. Мехлис.

— Мне неизвестны планы, по которым будут действовать немецкие войска, — ответил я, — но, исходя из анализа обстановки, они могут действовать только так, а не иначе. Наши предположения основаны на анализе состояния и дислокации крупных группировок и прежде всего бронетанковых и моторизованных войск. — Продолжайте доклад, — сказал И. В. Сталин.

— На московском стратегическом направлении немцы в ближайшее время, видимо, не смогут вести крупную наступательную операцию, так как они понесли слишком большие потери. Сейчас у них нет здесь крупных резервов, чтобы пополнить свои армии и обеспечить правый и левый фланги группы армий «Центр».

На Украине, как мы полагаем, основные события могут разыграться где-то в районе Днепропетровска, Кременчуга, куда вышли главные силы бронетанковых войск противника группы «Юг».

Наиболее слабым и опасным участком обороны наших войск является Центральный фронт. Наши 13-я и 21-я армии, прикрывающие направления на Унечу — Гомель, очень малочисленны и технически слабы. Немцы могут воспользоваться этим слабым местом и ударить во фланг и тыл войскам Юго-Западного фронта, удерживающим район Киева.

— Что вы предлагаете? — насторожился И. В. Сталин.

— Прежде всего укрепить Центральный фронт, передав ему не менее трех армий, усиленных артиллерией. Одну армию получить за счет западного направления, другую — за счет Юго-Западного фронта, третью — из резерва Ставки. Поставить во главе фронта опытного и энергичного командующего. Конкретно предлагаю Н. Ф. Ватутина.

— Вы что же, — спросил И. В. Сталин, — считаете возможным ослабить направление на Москву?

— Нет, не считаю. Но противник, по нашему мнению, здесь пока вперед не двинется, а через 12–15 дней мы можем перебросить с Дальнего Востока не менее восьми вполне боеспособных дивизий, в том числе одну танковую. Такая группа войск не ослабит, а усилит московское направление.

— А Дальний Восток отдадим японцам? — съязвил Л. З. Мехлис. Я не ответил и продолжал:

— Юго-Западный фронт уже сейчас необходимо целиком отвести за Днепр. За стыком Центрального и Юго-Западного фронтов сосредоточить резервы не менее пяти усиленных дивизий. Они будут нашим кулаком и действовать по обстановке.

— А как же Киев? — в упор смотря на меня, спросил И. В. Сталин.

Я понимал, что означали слова «сдать Киев» для всех советских людей и, конечно, для И. В. Сталина. Но я не мог поддаваться чувствам, а как начальник Генерального штаба обязан был предложить единственное возможное и правильное решение в сложившейся обстановке.

— Киев придется оставить, — твердо сказал я.

Наступило тяжелое молчание… Я продолжал доклад, стараясь быть спокойнее.

— На западном направлении нужно немедленно организовать контрудар с целью ликвидации Ельнинского выступа фронта противника. Ельнинский плацдарм гитлеровцы могут позднее использовать для наступления на Москву.

— Какие там еще контрудары, что за чепуха? — вспылил И. В. Сталин и вдруг на высоких тонах бросил: — Как вы могли