Братья крови - Владислав Русанов

В «Пулково» мы поймали такси и вскоре уже въезжали в Питер. Правда, у Московских ворот попали в пробку. Сотни машин стояли, мигая фарами и пыхтя разогретыми моторами. Очередь выстроилась в обе стороны, а все потому, что какой-то умник на внедорожнике, как у Амвросия, выезжая с Лиговского, чересчур понадеялся на тормоза и «поцеловал» в зад не менее серьезный автомобиль. Теперь оба водителя и прибывший на место происшествия патруль ГИБДД ходили вокруг места аварии, звонили по мобильным, ругались – в общем, развлекались как могли, а всем остальным ничего не оставалось, как любоваться их перепалкой. Таксист ругался вполголоса, не допуская, впрочем, неприличных выражений. Очевидно благодаря питерскому воспитанию – меня приятно удивил за рулем русский человек, а не кавказец, как я привык в Москве.

– А твоя знакомая правда писательница? – нарушила молчание Жанна.

– Самая настоящая, – улыбнулся я.

До того я упоминал, что остановимся мы у Жозефины Сангрэ, но не вдавался в подробности.

– И о чем она пишет?

– О вампирах.

– Не может быть!

– Честное рыцарское.

Девушка рассмеялась, покачала головой.

– А что вы удивляетесь, – обронил таксист. – Сейчас о них все пишут. Популярная тема.

– Чем же она так популярна? – уголками губ улыбнулся я.

– А глупостями всякими! – Водитель был весьма категоричен. – Забивают детворе головы. Ах, вампиры бессмертные, ах, вампиры красавцы все как на подбор… Денег куры не клюют. Живут – ни забот ни хлопот.

Я покосился на Жанну – видишь, мол, как простой питерец относится к вампирам? Без всякого уважения и трепета. А сам подлил масла в огонь:

– Вы говорите – живут… Как же они могут жить, если ходячие мертвецы?

– То-то и оно, что чушь все собачья и ерунда на постном масле! Скажите мне, по каким таким биологическим законам человек может начать пить кровь и при этом становиться бессмертным?

– Не знаю, – я пожал плечами. – Вообще-то я – историк и о медицине имею весьма смутные представления. А вы как-то связаны с биологией?

В наше время за баранкой такси запросто можно встретить доктора наук, оставившего службу в НИИ еще в девяностые, да так и не вернувшегося к исследованиям. Рутина засасывает, да и заработать можно больше.

– Нет, – покачал головой таксист. – Я – математик. Хотите посчитаю, сколько вампиров могло бы получиться за год от одного только, если бы он кусал каждую ночь по человеку?

– Зачем? – нахмурилась Жанна. Ей этот разговор не нравился, а я, напротив, получал искреннее удовольствие.

– Ну чтобы доказать, что все это – глупости. Если бы вампиры существовали, то и людей бы уже давно не осталось.

– Не нужно мне ничего доказывать…

– Не хотите, как хотите.

– А все-таки любопытства ради, – вмешался я. – Все равно в пробке стоим. Сколько один вампир смог бы наплодить за год новообращенных?

– Слово-то какое придумали, – хмыкнул наш собеседник. – прямо как в новую религию… Хотя, может, вы и правы, для молодежи нынешней всякие готы и вампиры скоро интересней будут, чем житие Христово.

Озноб пробежал у меня между лопаток, подтверждая искренность слов таксиста. А тот продолжал:

– Если вампир кого укусит, стало быть, на следующий день их два станет. Так? – Я кивнул, хохоча про себя. – На третий день – четверо, на четвертый – восемь. К концу месяца – два в двадцать девятой степени… А это значит… – Он задумался на мгновение. – Пятьсот тридцать шесть миллионов восемьсот семьдесят тысяч девятьсот двенадцать голов. К концу года набирается число из ста с лишним цифр. Уж позвольте я не буду считать точно.

– Да уж, не утруждайтесь, – хохотнул я.

А Жанна сердито проворчала:

– Мог бы и посчитать, математик…

– Тут уж в уме не справлюсь, – ответил он как ни в чем не бывало. – Хотя бы калькулятор нужен.

– Так выпьем же за кибернетику, – явно кого-то процитировала девушка, но, кого именно, я не смог вспомнить.

В отличие от таксиста.

– Только не стоит вешаться на собственной косе, – поддержал он шутку и нажал на газ. Автомобиль наконец-то вырвался из пробки.

– Видишь, – повернулся я к Жанне. – Королева наук убедительно доказывает, что никаких вампиров быть не может. – Предчувствуя бурю возражений с ее стороны, я накрыл ладонь девушки своей. Побольше бы таких математиков, тогда и закон Великой Тайны блюсти было бы проще простого.

Она скривилась, но потом вздохнула и прижалась щекой к моему плечу. Наивная, она только прикоснулась к миру кровных братьев, а уже прониклась его несуществующей романтикой. Понимает ли она, что, связавшись со мной, уже дважды была на волосок от гибели? Нападение «красных шапок», а потом взрыв в моей квартире.

Первый раз она уцелела, скорее всего, потому, что не была целью злобных фейри – так, досадная помеха. Они горели желанием добраться до меня, хотя и ее убрали бы, не задумываясь. Да и применимо ли само понятие «задумывались» по отношению к фейри? Эти существа гораздо ближе к силам стихий, чем прочая нечисть – лешие, водяные, домовые, овинники. Их питает сила природы. Но если у природных духов она наша же, родная, естественная, то у них чуждая, пришедшая откуда-то из другой реальности. Может, из полых холмов, где правит королева Маб, или еще какого царства фей с Обероном и Титанией?

Во второй раз мы оба спаслись по счастливой случайности. Семен считал, что в окно моей квартиры выстрелили из XM-25[79]. Ни один высший вампир не способен регенерировать, посеченный осколками противопехотной гранаты. Печальная участь Селивана это наглядно подтвердила. Вызов Василины ничего не решал. Даже если бы я выбежал в подъезд или выпрыгнул в окно, там меня наверняка дожидались автоматчики – серьезные парни любое дело выполняют обстоятельно…

Таксист лихо свернул на набережной Обводного, а у бывшей школы кавалерийских юнкеров повернул направо, на Лермонтовский проспект.

Жанна, забыв о недавнем споре, прильнула к окошку. Я ее понимал. Первое посещение Санкт-Петербурга обычно оставляет неизгладимое впечатление. Особняки, пропитанные духом истории, хранящие память о множестве известных и, чего греха таить, попросту великих людей, обитавших в них. Памятники, каналы и мосты, один из которых, с лежащими в настороженном ожидании позолоченными сфинксами, мы только что проехали. Если в Москву я ездил зарабатывать деньги, то сюда – исключительно по зову сердца.

– Так куда вам? – переспросил таксист, хотя я и называл точный адрес еще в «Пулково».

– Тринадцатый дом.

– Угу, – кивнул он. – Чертова дюжина. Понял. – Притормозил у поребрика. – А я думал, вы к дому Лермонтова.

– Так далеко мы еще не взлетели, – усмехнулся я.

– Какому дому Лермонтова? – удивилась Жанна.

– Да там, чуть дальше, Лермонтов жил.

– Правда?

– Конечно, а вы как думали? Погиб поэт, невольник чести… Прямо там и написал.

– Есть такое предположение, – вмешался я, вытаскивая бумажник. – Только не жил, а бывал иногда. Гостил. Сдачи не надо.

Мы вышли в морозную питерскую ночь. С Невы дул сырой ветер, заставляя снежинки кружить над Екатерининским каналом.

Услыхав мой голос в домофоне, Жюстина не выразила ни малейшего удивления. Мы дружили так давно, что могли являться друг к другу в гости без предупреждения. Правда, француженка ни разу не воспользовалась моим гостеприимством, будучи по натуре домоседкой. Да и я в последние годы наведывался к ней нечасто – лет пять или шесть прошло с последней встречи.

Знаменитая писательница, чьи романы составляли серьезную конкуренцию Стефании Майер и Райчел Мид, встречала нас в прихожей, словно сойдя с полотен Морриса и Россетти. Иссиня-черные волосы откинуты назад и схвачены шелковой лентой, чтобы не падали на глаза, парчовый халат усеивала звездная россыпь, вышитая золотой нитью, а в тонких пальцах – незажженная пахитоска в длинном мундштуке. Жюстина, как и большинство кровных братьев, не курила, но любила создавать определенный образ. Из чего я сделал вывод, что она принимает гостей. Хорошо бы не репортеров. Рядом с госпожой Сангрэ, отступив строго на положенные по этикету полшага, стояла Янина Змейка, ее многолетняя слуга крови и бессменный литагент. Серый деловой костюм, безукоризненно белая блуза, схваченная янтарной брошью на горле, каштановые с легкой проседью волосы, подстриженные «каре». Нет, точно они кого-то принимают…

Кстати, Змейка – вовсе не кличка, как многие могли бы подумать, а самая подлинная фамилия Янины. Они с Жюстиной вместе с тысяча девятьсот пятого года, когда предыдущая слуга крови вампирессы погибла в Кровавое воскресенье.

– Ну здравствуй, Анджей, – глубоким контральто произнесла госпожа Сангрэ. – А я думала, ты меня уже забыл.

Я церемонно приложился губами к ее пальцам, вздохнул.

– Дела, матушка государыня, дела…

– Все-то ты в делах, все в заботах, а о старых друзьях некогда и вспомнить.