Старуха 2 (СИ) - Номен Квинтус

А общая ситуация в тридцать втором году коренным образом изменилась. То есть засуха в тридцать втором году была вообще нешуточная, но лишь в Поволжье и в Казахстане. А на Украине засухой и не пахло, там дожди поля буквально заливали. Не до наводнений, конечно, но лило там прилично — и местные мужики опять шевелиться не захотели. Поля зарастали сорняками — однако с ними бороться у крестьян не было ни малейшего желания. По приказу товарища Сталина в поля послали солдатиков (то есть все же бойцов-красноармейцев), но кроме них в этих самых полях никого и не было. А армия — она все же не бесконечной была, да и другие у армии вообще-то заботы…

— Ну, что будем делать? — поинтересовался Иосиф Виссарионович на очередном совещании «по зерновому вопросу», состоявшемуся в середине июля.

— Есть определенные предложения, — довольно неуверенно высказался Лаврентий Павлович, — но лично я не уверен, что они получат поддержку правительства, и в особенности — руководства Украины.

— Но предложения-то дельные? Если считаете, что они именно такие, то, я думаю, всем нам стоит их услышать. А насчет поддержки… никто не может поддержать то, чего не знает.

— Это верно, хотя есть некоторые… кто знает.

Иосиф Виссарионович ободряюще кивнул: он-то знал, на кого намекает Берия. Однако остальные собравшиеся не знали, и потому слова Берии ввергли всех в состояние, близкое к ступору:

— По имеющимся данным, на Украине растет урожай, близкий к рекордному, все же столь влажное лето этому существенно поспособствовало. То есть сейчас там в полях имеется несколько больше двадцати миллионов тонн зерна. Проблема — и проблема главная — заключается в том, что поля невероятно засорены сорняками и довольно сильно поражены ржавчиной и головней. И из-за этого недобор уже составит больше двух миллионов тонн. А из-за засоренности, в том числе и главным образом головоломом, а ржи — и спорыньей, мы потеряем еще до трех миллионов тонн в виде зерна, в пищу не годного. Еще столько же будет потеряно в ходе уборки…

— Мне кажется, что у вас не совсем… проверенные данные, — не выдержал Глеб Максимилианович.

— У меня данные… проверены. Мы провели выборочную проверку по разным районам, и пьяный плевел найден более чем на половине полей. Ржа и головня — на четверти, так что, боюсь, я даже несколько преуменьшил проблему. Но все же выход из ситуации просматривается: необходимо все зерно, проходящее по госпоставкам, немедленно перевозить главным образом в Нижнее Поволжье, где погода стоит исключительно сухая и зерно там не будет дополнительно поражаться вредными грибками в кучах. А на заводах НТК уже изготовлены в большом количестве… недостаточном, но довольно большом количестве механические грохоты для отделения зерна от плевел, а на химических производствах уже заготовлены химикаты, уничтожающие головню, спорынью и ржавчину на собранном зерне. Конечно, если зерно уже поражено, то ситуацию это не исправит, но если поражение минимально, то какая-то — и по нашим оценкам довольно большая — часть зерна будет годна если не для питания, то хотя бы на корм скотине. А вывоз необходимо проводить как можно скорее, поскольку именно плевел постоянно держит в себе вредные грибки, производящие яды, и эти грибки очень быстро могут заразить и остальное зерно.

— Но за время перевозки…

— Поэтому перевозить зерно нужно максимально быстро: у нас просто нет противогрибковых препаратов в количествах, достаточных для обработки всего урожая. То есть мы их просто не можем на местах применить… Мы, конечно, постараемся часть сортировки провести уже на местах, но… Зерноочистительные комплексы, выстроенные в Саратове, Камышине и возле Сталинграда — это огромные заводы, способные практически полностью очистить зерно — но это действительно огромные заводы. А на местах, да еще в условиях очень влажной дождливой погоды, мы сможем провести лишь предварительную, очень поверхностную очистку, серьезно на возможность вторичного поражения грибком хорошего зерна не влияющую. Тем не менее, если мы сможем вывезти из Украины, причем вывезти именно очень быстро, хотя бы половину собранного урожая…

— То есть десять миллионов тонн? — уточнил Сталин. — И вы предлагаете эти десять миллионов переработать на трех заводах?

— Девять миллионов, ржавчина и головня урожай все же прилично сократит. Но да, в Нижнем Поволжье в основном на трех. Но переработать в несколько этапов. Первый этап — окуривание зерна сернистым газом — проводится достаточно быстро, мощность заводов — и временных хранилищ при них — достаточна, чтобы на каждом комплексе в сутки обрабатывать больше ста тысяч тонн. Заметно больше, но обрабатывать зерно можно лишь там, поскольку этот газ весьма ядовит для человека при использовании в нужных для обработки зерна концентрациях. Зато все грибки при этом погибают, а плевел не будет в дальнейшем заражать полезное зерно. Вообще-то эти призаводские хранилища рассчитаны на то, что в них зерно и будет храниться до проведения полной очистки на заводе, но там можно зерно просто протравить — и вывезти его уже в другие места. И там, в других местах, уже не очень спеша провести полную его очистку. Это, конечно, дополнительная работа — и работа очень непростая, и я уже сказал, что всеобщей поддержки наши… мои предложения точно не получат. Однако лишь таким образом мы сможем по крайней мере обеззаразить десять миллионов тонн… девять, и минимум шесть-семь миллионов тонн после этого будут полностью годны в пищу, а остальное зерно при использовании в качестве корма не приведет к массовому падежу скотины. А других вариантов я не вижу.

— Но почему тогда вы говорите лишь о половине урожая?

— Потому. — Берия внимательно поглядел на Сталина, затем перевел взгляд на Куйбышева, задавшего этот вопрос. — Потому что если мы попробуем вывезти все зерно, то получим бунт, причем такой, что подавить его даже вся наша армия не сможет.

— Но перевезти за месяц в Нижнее Поволжье девять миллионов тонн, — задумчиво прокомментировал товарищ Кржижановский, — это ведь просто физически невозможно!

— Я не говорил, что все зерно нужно везти именно туда. Есть еще зерноочистительные заводы под Воронежем, в Тамбове и под Нижним Новгородом… там мощности заводов заметно меньше, но миллион, а то и полтора тонн они переработать в состоянии. Часть можно отправить в Брянск и Гомель: там, конечно, погодные условия далеко не лучшие, примерно как в Орле, да и мощности по переработке довольно незначительны — но там хотя бы уже заработали установки осушительные.

— Все равно, наши железные дороги просто не смогут столько перевезти.

— Если придется, то уж лучше остановить перевозку всех прочих грузов… на месяц. Потому что выбор у нас очень прост: всё зерно, которое мы сможем вывезти из Украины, мы спасем. А то, что там останется — пропадет.

— Но по плану мы готовились вывезти с Украины до шести миллионов тонн, причем за четыре-пять месяцев…

— Значит нужно менять планы! — довольно сердито произнес Сталин, — у нас сейчас сохранение урожая — самая первоочередная задача! Пусть НКПС составит новые планы в свете того, что сообщил товарищ Берия… и да, насчет остановки перевозки прочих грузов… я думаю, что и такой вариант стоит серьезно рассмотреть…

После завершения совещания Сталин попросил Берию немного задержаться:

— Ответь мне, если сможешь: откуда Старуха берет все свои цифры? Она же их тебе сказала еще в мае, а мы получили подтверждение верности ее расчетов лишь сейчас…

— Откуда-откуда… от верблюда. Мне товарищ Ипатьев в разговоре как-то мельком отметил, что у нее в голове стоит мощная аналитическая машина, которая по куче разрозненных фактов выдает полную и верную информацию. Он это по поводу ее химических достижений сказал, но, похоже, она не только про химию свою думает. И да, она сейчас срочно налаживает производство еще какой-то сильно химической гадости, которую нужно будет кидать прямо в вагоны, в которых зерно возить будут. Разные гадости: силикагель, который просто в мешках туда класть надо будет — он лишнюю воду из зерна вытянет. И отраву какую-то противогрибковую. Но производство лишь налаживается — я про отраву говорю — и на весь объем перевозок отравы не хватит…