Я — Златан - Златан огорчениях.

«Интер» от скандала не пострадал (даже наоборот — прим, ред. ), но многие считали, что он уже выжат досуха. Обе команды жаж- дали выиграть. «Фиорентина» — чтобы восстановить свою честь, а мы — чтобы завоевать уважение и скудетто.

C начала матча в нападении играли я и Эрнан Креспо. Креспо аргентинец, он перешел к нам из «Челси». Начали мы хорошо. И во второй половине я получил длинный пас в штрафной пло- щади, мощно пробил по воротам и забил. Это было такое облег- чение! Начало было положено, и с тех пор я в команде понимался все выше и выше. И легко сказал «нет» сборной Швеции, когда меня позвали играть отборочные для чемпионата Европы против испанцев и исландцев. Я хотел отдавать свое время только «Ин- теру» и семье. Мы с Хеленой считали дни. Вот-вот должен был родиться наш первый ребенок, и мы хотели, чтобы это случилось в Швеции, в больнице Лунда. Шведской медицине мы доверяли больше, несмотря ни на что. Но были проблемы.

Главная из них — папарацци. Они выделывали черт знает что, нам даже пришлось нанять частного охранника и поставить в из- вестность руководство больницы, которое пошло нам навстречу и закрыло отделение для посторонних. Вход разрешили только по пропускам. Снаружи патрулировала полиция. Но мы все равно беспокоились. Как-то дурно все это пахло. Люди туда-сюда бега- ют, в коридорах шумят, разговаривают. Я уже говорил, что йена- вижу больницы. Я их ненавижу. Мне хорошо, когда люди вокруг хорошо себя чувствуют. А когда вокруг меня больные, я сам за- болеваю. Я не могу объяснить, но мне действительно становится плохо в больницах. Что-то там не то в воздухе, и, как правило, я стараюсь побыстрее выбраться наружу.

Но сейчас мне пришлось остаться и участвовать во всем этом. Это меня напрягало. Я получаю массу писем со всего мира, боль-

ше 2 кг 800 г, и я нутром чуял, что это не дело, совсем не дело. На- конец я не выдержал:

Что-то не так, Хелена!

Мне тоже так кажется, — ответила она.

Как вам объяснить? То, что было смутным подозрением, пре- вратилось в уверенность. Меня просто корежило. Я никогда пре- жде ничего не принимал так близко к сердцу. Пока у меня не было ребенка, я был Мистер Непробиваемый. Я мог рассердиться, даже взбеситься, испытать любые эмоции. Но все улаживалось, если я боролся. А тут... Я ощущал бессилие. Я не мог заставить его быть здоровым. Я вообще ничего не мог.

Макси все слабел. Он был такой маленький и худенький — про- сто кожа да кости. Казалось, жизнь покидает его. Мы метались в панике, и вот к нам в отель пришла врач. Меня не было, я в этот день играл. Но нам повезло.

Докторша понюхала рвоту, осмотрела ребенка и твердо сказа- ла: «Вам срочно нужно в больницу». Дальше я помню все очень точно. Я был в команде, мы играли домашний матч с «Мессиной». У меня зазвонил телефон. «Макси будут оперировать! — кричала Хелена в истерике. — Он в опасности!». «Неужели мы его потеря- ем? — пронеслось у меня в голове. — Неужели такое возможно?». В мозгу роились самые параноидальные мысли, и я пошел к Ман- чини. Он, как многие тренеры, сам в прошлом футболист, начи- нал карьеру тренера под руководством Свена Ёрана Эрикссона в «Лацио». Он имел сердце, он понял меня.

Мой ребенок болен, — сказал я, заглядывая ему в глаза и чувствуя себя дерьмовей некуда.

У меня в голове теперь была не победа в матче. Там был Мак- си, и больше ничего, мой крошечный мальчик, мой любимый сы- нишка. Манчини предложил мне самому решить: играть или нет. Я уже забил шесть голов в этом сезоне и был в отличной форме. Но теперь-то что делать? Да, конечно, Макси не станет лучше, если я буду сидеть на скамейке. Но сумею ли я выступить? Я не знал. Мои мозги буквально кипели.

Хелена мне докладывала о каждом шаге. Они приехали в боль- ницу, вокруг — орушие дети и никто не говорит по-английски. Сама Хелена не знает ни слова по-итальянски. Она совсем расте- рялась. Ничего не понимала, кроме того, что ребенок в опасности, а врач требовал, чтобы она подписала какие-то бумаги. Какие? Она пыталась понять, но думать времени не было. Она подписала.

лись перед домом. Хелена чувствовала себя затравленным зверем и улетела в Милан.

А я уже был там, собираясь играть против «Кьево» на стадионе Сан-Сиро. Я был на скамейке запасных. Почти не спал. Наш тре- нер Роберто Манчини считал, что я не смогу сконцентрироваться, и, наверно, был прав. Мысли мои блуждали, я смотрел то на поле, то на зрителей. Ультрас «Интера» повесили огромную растяжку. Она колыхалась на ветру, словно пиратский парус, на ней черным по голубому значилось: «Бенвенуто, Максимилиан!» То есть: «До- бро пожаловать, Максимилиан!». А я удивился: «Кто такой этот Максимилиан? Разве у нас есть игрок с таким именем?»

И только потом догадался. Это мой сын. Ультрас приветствовали моего мальчика! Это было так здорово, что я чуть не заплакал. Эти фанаты, с ними столько хлопот. Они крутые ребята, я не раз с ними дрался. А теперь... ну что сказать? Это была Италия во всей своей кра- се. Любовь к футболу, любовь к детям. Я снял растяжку на телефон и послал фото Хелене. Честно, мало что так ее порадовало. До сих пор слезы наворачиваются у нее на глаза, когда мы вспоминаем об этом. Получилось, что ей передал привет целый стадион «Сан-Сиро».

А еще я завел щенка. Мы назвали его Трастор. Вот теперь у меня есть семья. Хелена, Макси и Трастор. В эту пору я все время играл в Xbox. Сверх всякой меры. Это стало как наркотик. Я не мог остановиться. Часто сидел с маленьким Макси на коленях и играл. Мы тогда ожидали, когда будет готова наша квартира, и жили в Милане в отеле. Когда мы заказывали еду, то чувствовали, что они устали от нас, а мы — от них. Отель действовал нам на не- рвы, и мы решили переехать в другой — в Nhow на Виа-Тортона. Там нам стало получше, но все-таки сумбурно.

C Макси нам все было внове, но мы, конечно, заметили, что он плохо реагирует на окружающих и не набирает вес, даже наоборот, теряет. Он худел. Но мы не знали, как должно быть. Может, все нормально? Кто-то сказал, что малыши иногда теряют вес сразу после рождения, а с виду он крепкий, не правда ли? Он ел, его жи- вотик надувался и казался твердым, затем его рвало. Он все время хныкал. Разве это нормально? Мы ничего не понимали. Я обра- тился к семье, к друзьям; все меня успокаивали: ничего, скорее всего, все в порядке. Но я так не думал. Я искал объяснений.

Это круто. Он мой ребенок. Что может быть не так? Но мы не переставали волноваться, потому что Макси не усваивал пишу и все больше худел. Он родился с весом 3 кг. Сейчас он весил мень-

рает не жюри, а шведский народ. Шведы голосуют, кто из спорт- сменов был лучшим в прошедшем сезоне. Конечно, такой приз почти всегда присуждают мастерам в индивидуальных вйДах: гор- нолыжнику Ингемару Стенмарку, легкоатлету Стефану Хольму, гольфистке Аннике Зёренштам, гораздо реже командам. Сборная по футболу получила его в 1994 г. А в этом, 2007-м меня выдвинули одного. Вручали приз в «Спорт-гала». Мы пошли вместе с Хеле- ной; на мне был смокинг. Перед церемонией я пошел побродить по залу и наткнулся на Мартина Далина.

Мартин был великим футболистом. C его участием наша сбор- ная завоевала третье место на Чемпионате мира, в 1994 г. его с ко- мандой наградили призом Йерринга; как профи он выступал за «Рому» и «Боруссию» и забил уйму голов. Но, как водится, воз- никает конфликт поколений. Старики хотят оставаться лучшими всегда. Молодые хотят их обскакать. Мы не хотим, чтобы звезды прошлых лет стучали нам по головам, мы не хотим то и дело слы- шать: «Вот в наше время...» и прочее дерьмо. Мы хотим двигать футбол вперед. Помню этакую усмешку в голосе Мартина:

О! Ты здесь?

А почему бы мне не быть здесь? Ты ведь здесь? — отозвался я с той же усмешкой и с удивлением заметил, что на нас стали об- ращать внимание.

Мы выиграли приз в 1994 г.

Да, командой. А меня выдвинули индивидуально, — ответил я с улыбкой.

Ничего особенного. Легкая пикировка.

Но в этот момент я почувствовал, что жажду этого приза всей душой, и сказал об этом Хелене, когда вернулся за столик. «Пожа- луйста! Я хочу выиграть!» — ни разу раньше я не произносил таких слов, даже когда речь шла о Чемпионате мира. Мне доводилось по- лучать множество разных призов, и никогда меня это так не тро- гало. Не знаю, может быть для меня это стало доказательство, что меня принимают всерьез как человека, а не только как футболиста, несмотря на все мои выходки в прошлом. И поэтому, пока они на сцене перечисляли кандидатов, я испытывал сильное напряжение.

В финальном списке оказались я, Сюзанна Каллур и Аня Перс- сон. И что дальше? Я не представлял себе, а секунды бежали. Будь оно проклято, думал я. Победителем стал...

Прозвучало мое имя. У меня на глаза навернулись слезы, а я, поверьте, не так-то легко плачу. В моем детстве это не поощря-

Думаю, в такой ситуации подпишешь все что угодно. Затем при- несли еще какие-то бумаги. Она подписала и их, и они забрали у нее Макси. Она страдала, я это чувствовал.

И что же дальше? Хелена вся извелась, Макси слабел. Но она выдержала. А что еще ей оставалось? Только принять все как есть и надеяться. А Макси унесли врачи и сестры. Тогда понемногу до нее начало доходить, что происходит. Желудок мальчика не рабо- тал, как полагается, и ему требовалась операция.