Секрет рисовальщика - Рольф Майзингер

— И еще, — не дав девушке ответить, добавил Алексей, — бюст Владимира Ильича Ленина мы берем с собой. А вам я сейчас расписку напишу.

Вырвав из своего блокнота листок, лейтенант размашисто на нем накидал: «Бюст В. И. Ленина изымается для проведения следственного эксперимента. Изъятие произвел эксперт Синицын».

Я отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Мне впервые и воочию довелось наблюдать, как представитель настоящего секретного подразделения заметает следы. Ведь даже почерка, который был использован в расписке, я у «эксперта» Синицына ни до, ни после этого уже больше не видел.

Только когда мы вновь оказались на улице, я почувствовал, что по-настоящему устал. Хотелось есть и спать. У Алексея забурчало в животе, на что мой с готовностью откликнулся.

— У-у-у, — протянул лейтенант, — а дела-то наши совсем плохи! Пора нам и о ночлеге позаботиться. Да и червячка не мешало бы заморить. Что скажешь, Вячеслав?

Я тут же согласился.

На завалинке, перед большим добротным домом, сидели двое. Мужчина и женщина. Оба самозабвенно лузгали семечки. Лейтенант Синицын толкнул калитку и бесцеремонно вошел во двор. Я последовал за ним. Громкое выплевывание кожуры тут же прекратилось. Теперь за нашим приближением с завалинки внимательно следили две пары подозрительных глаз.

— Хозяева, не это ли дом завклубом? — поинтересовался Алексей.

— Нет, — совсем невежливо откликнулся мужчина.

Из-за быстро сгущающихся сумерек рассмотреть его получше у меня не получалось.

— Странно, — обратился ко мне Алексей, — если я правильно понял Зину, то именно этот дом должен был бы ему принадлежать. Вон и наличники у окон вроде как в зеленый цвет выкрашены.

Я посмотрел на окна. Однако утверждать, что наличники были действительно зеленые, я бы наверное не решился. Было уже слишком темно.

— Я не завклубом, — снова подал голос мужчина и поднялся с завалинки, стряхивая со штанов шелуху, — а его директор. — И сразу же атаковал нас вопросом: — А вы кто будете? И че вам надо?

— Ну, слава богу, — облегченно вздохнул Синицын и ответил: — Мы приезжие. И хотели бы поговорить с вашей дочерью Аленой.

— Смотри-ка, мать, — усмехнулся хозяин дома, повернув лицо к женщине, — уже и к нашей дуре начали женихи ходить.

Женщина громко засмеялась. Мужчина тоже гоготнул и спросил:

— А че от Аленки-то надо?

— Нам необходимо задать ей некоторые вопросы относительно недавнего происшествия с товарищем Паниным.

— А-а-а, — протянул мужчина и наконец-то вышел в полосу света, которую отбрасывал тусклый фонарь над крылечком, — это который приезжий.

— Теперь уже уезжий, — попытался пошутить мой спутник, но видно испугавшись, что здесь его шутки могут и не понять, осекся.

— Нету ее сейчас дома. У подруги она своей, у Калимы. Там и ищите!

— А где это, не подскажете?

— Последняя изба по улице. В ту сторону, — указал направление отец Алены.

— Кстати, вы не посоветуете нам, где здесь у вас на ночь остановиться можно? — уже из-за калитки поинтересовался лейтенант.

— У нас не можно, — усмехнулся мужчина и деловитым тоном добавил: — У Калимы на ночлег попроситесь, она никому не отказывает.

Мы пожелали им спокойной ночи и пошли к окраине населенного пункта.

— Да скажите там Аленке, чтоб домой бежала. Хватит ей уже шлендать! — крикнула нам вслед заботливая мать девушки.

Калима оказалась приветливой старушкой-калмычкой. Которая сама и предложила нам у нее заночевать. Синицын извлек специально для таких случаев припасенные подарки — две банки тушенки, две сгущенного молока и пару рыбных консервов. Алена действительно находилась здесь. Забравшись с ногами на старое и изрядно обшарпанное кресло-качалку, она зыркала на нас любопытными глазенками.

— Аленушка, — ласково обратилась к ней Калима, — эти люди пришли с тобой побеседовать. Они хотели бы задать тебе несколько вопросов. Ты не должна их бояться.

— А я не боюсь, — раскачивая кресло все сильнее, внешне совершенно спокойно отреагировала девушка.

— Ну, вот и хорошо, — перенял эстафету у калмычки Синицын. Он присел на принесенный старушкой табурет, поставив его напротив кресла. — Тогда поговорим.

— Я его в столе нашла, — словно прочитав мысли лейтенанта, сообщила девушка.

На широкой сковороде заскворчали куски домашней колбасы. Калима, оглядываясь на нас через плечо, разбивала о край плиты скорлупу куриных яиц.

— Когда? — мгновенно сориентировался мой товарищ.

— Утром. Когда герань в горшки пересаживала, — она помолчала, будто что-то припоминая, и потом продолжила: — Он в таком мешочке лежал.

— Каком мешочке?

Из темной гостиной, бесшумно переступая лапками, вышла кошка. Не обращая на чужаков совершенно никакого внимания, она одним прыжком оказалась на коленях у Алены. Лицо девушки осветилось счастливой улыбкой, и она стала бережно гладить зверька от загривка к спине. Лейтенант тихо вздохнул и посмотрел на хозяйку дома. Та поймала его взгляд и лишь печально улыбнувшись пожала худыми плечами.

— Ну в мешочке… сером таком… как из-под картошки. Только маленький, как варежка, — снова заговорила Алена.

— А как ты думаешь, Алена, откуда он там взялся… этот мешочек с бюстом? — обрадовался продолжению беседы Алексей.

— Вы что! — вдруг изменилась в лице девушка. Она резко дернулась, и кошка, испугавшись, сиганула на пол. — Какие сиськи?! Там в мешке только Лысый торчал!

— Какие сиськи? — пораженный услышанным, открыл рот лейтенант Синицын.

Признаюсь, в первый момент я тоже ни черта не понял.

— Бюст, Аленушка, это не то, что ты подумала, — пришла нам на помощь Калима. Ее глаза веселились, выражение лица, однако, оставалось серьезным.

— Папка мамкины сиськи всегда так называет. Когда в баню идем, он вдогонку кричит: «Светка, бюст прополоскать не забудь!» и гогочет потом.

Синицын громко хлопнул себя по лбу ладонью и потом закрыл руками лицо. А я до боли сжал челюсти, чтобы не дай бог не заржать.

— Хорошо, хорошо, Алена, пусть будет Лысый, — поспешил спасти ситуацию Синицын. — Прости меня, я… оговорился.

Но девушка с таким безразличием посмотрела на лейтенанта, что я понял, ему не стоит беспокоится. Она уже все забыла.

— Давай так, ты просто еще раз расскажешь о том, что же случилось с новым шефом Ларисы Сергеевны…

— А откуда вы ее-то знаете? — страшно округлила глаза Алена.

Синицын еще не успел ответить на этот очередной всплеск эмоций, как полоумная снова заговорила:

— Это я ее нашла. Она тоже там у стола разлеглась… — Девушка неприятно засмеялась. — Я было подумала, что Глеб вернулся…

— Почему? — чтобы она только не прекратила рассказывать, быстро спросил Алексей.

— А что еще думать? Лежит бесстыжая, ноги раздвинула, а юбка аж до пупа задрана!

Мы с лейтенантом переглянулись.

— Потом гляжу, а Лысый со стола лыбится…

Синицын достал и поставил перед собой на пол наш баул. Сшитый из парашютных чехлов, он казался пропитанным машинным маслом. Лейтенант извлек из сумки бумажный сверток и не торопясь развернул его.

Алена, увидев его содержимое, зашипела на манер кошки и вжалась в спинку кресла-качалки.

— Зачем вы его сюда принесли? — взволновалась Калима. — Этой чертовщины еще у меня в доме не хватало!

Такая реакция обеих женщин нас с Алексеем сильно удивила.

— А что в этом такого? — непонимающе уставился на калмычку Синицын.

Женщина попятилась в направлении сеней.

— Алена, — крепко сжимая в руке бюст Ленина, словно удав на кролика уставился на девушку лейтенант, — это он?

Она согласно замотала головой.

— И он… вот этот бю… тьфу ты блин, этот Лысый улыбался?!

— Да! — по звериному вскрикнула полоумная.

Из сеней показалась Калима. В руках она несла фуфайку. Встав между Синицыным и креслом-качалкой, она заслонила девушку от наших глаз.

— Пойдем, Аленушка, я провожу тебя домой! А то мама ругаться будет.

Девушка соскользнула с кресла, которое на прощанье скрипнуло, и быстро исчезла за дверью.

— Я скоро, — не оборачиваясь произнесла Калима и вышла вслед за ней.

Вернулась старушка за полночь. Мы молча поели холодное угощение и теперь ожидали, куда хозяйка положит нас спать. Этот день слишком затянулся. Я уже не без труда поднимал отяжелевшие веки. Было заметно, что и Синицын чувствует себя не лучше. Однако со сном пришлось опять повременить. Хозяйка вернулась из гостиной со средних размеров шкатулкой. Поставив ее на стол перед нами, она сказала:

— Прежде чем я расскажу вам мою историю, унесите, пожалуйста, этот предмет из моего дома.

Синицын сразу согласился. Только вот куда было его нести?

— Закопайте его на огороде или на задах. Мне все равно. А завтра опять достанете.

Лейтенант удалился. Пока он отсутствовал, Калима не проронила ни слова. Так что я чуть было совсем не заснул.