Кулибин - Николай Кочин

Знакомство Кулибина в Нижнем Новгороде ограничивалось бурлаками, мастерами мануфактур, посадскими людьми, чертежниками и родными своей жены. Так называемое «высшее общество» и «образованное общество» им не интересовалось. Да и он не хотел их знать, хотя в городе в это время было много дворянской интеллигенции.

Как раз в это время (1812–1814 года), спасаясь от Наполеона, полонившего Москву, в Нижнем жили беглецы-москвичи.

На Тихоновской улице в уютном деревянном домике с палисадником жил Н. М. Карамзин — «граф истории», как называли его нижегородцы. Он писал для «Истории государства Российского» главы о вторжении поляков на Русь и в свободные минуты гулял по Кремлю, изучая те места, где отважный Минин призывал нижегородцев идти на выручку Москве, «животов не щадя»; прохаживался по Откосу — красивейшему месту в Нижнем. В остальное время он сидел, склонившись над столом с пером в руке.

В городе временно проживал опальный Сперанский и писал царю горькие письма, в которых оправдывал свою прошлую государственную деятельность и жаловался на клеветников, которые после его падения объявились вдруг при дворе и в Государственном совете во множестве и которые изображали его теперь предателем и злодеем.

Жил в это время в Нижнем С. Н. Глинка, писатель, который до того издавал «Русский вестник», горячий патриот, ненавидевший вторгнувшихся в Москву французов до такой степени, что в своем патриотическом увлечении совершенно серьезно доказывал в нижегородских гостиных, будто гениальные французские поэты, в частности Расин, украли свои темы из российского «Стоглава»[76].

Здесь лечился от ран замечательный поэт К. Н. Батюшков и создал свой стихотворный шедевр «Разлука».

Там очень трогательно описано нежное прощание гусара с возлюбленной — непременная тема военных годин:

Не плачь, красавица! СлезамиКручине злой не пособить!Клянуся честью и усамиЛюбви не изменить…

Поражал нижегородцев своим видом известный для своего времени поэт Нелединский-Мелецкий. Он стилизовал под крестьянскую песню свое стихотворение «Выйду ль я на реченьку», которую пела вся Россия. Был он представителем легкой дворянской поэзии — аристократ, царедворец, светский человек, ходил в раззолоченном камзоле и в французском напудренном парике с косой.

Не так вел себя столичный модник и острослов Василий Львович Пушкин. Тучная его фигурка с выпяченным брюшком на жидких ножках мелькала в гостиных города. Он изумлял нижегородских барышень запасом вывезенных из Москвы коротких фрачков и пышных жабо. Всем и везде с исключительным пафосом читал он свое послание нижегородцам:

Примите нас под свой покровО, волжских жители брегов!

С ним соперничал известный баснописец Иван Иванович Дмитриев, недавно оставивший министерское кресло, щегольски одетый, в огромном завитом парике, изысканный в манерах.

И другие образованные дворяне из столичных жили в Нижнем. Одни трудились, другие проказничали, но никто из них не знал и не хотел знать невольного изгнанника, пролагающего пути для русской техники и слывущего у соседей колдуном. И никто из них не оставил ни строчки о старике, а какая это была бы находка для биографа!

Главной заботой, съевшей весь досуг и отягощавшей последние годы жизни Кулибина в Нижнем Новгороде, были проект железного моста и «вечный двигатель».

XVIII

СТРАНСТВОВАНИЕ ПРОЕКТА ЖЕЛЕЗНОГО МОСТА

же в 1813 году, видимо завершая свой замысел, Кулибин пишет прошение Александру I, льстя его тщеславию и, таким образом, надеясь заинтересовать его проектом: «Неусыпными попечениями вашего императорского величества о благе верноподданных воздвигнуты великолепные здания в Санкт-Петербурге: церковь Казанские пресвятые богородицы, при реках каменные берега, биржевой зал, чугунные мосты, увеселительные бульвары и многие другие значительные строения, возвысившие сей престольный град красотою и величеством выше всех в Европе. Недостает только фундаментального на Неве реке моста, без коего жители претерпевают весной и осенью великие неудобства и затруднения, а нередко и самую гибель».

Кулибин спроектировал мост из трех решетчатых арок, покоящихся на четырех быках. Длина моста определялась в 120 саженей, с тем расчетом, что подле берегов останется пропуск в 6 саженей для кораблей. В этом месте он предполагал сделать специальные железные мосты, которые бы затворялись с помощью особых рычагов. Проектом было предусмотрено все, вплоть до ледорезов. Мост должен был освещаться уже прославленными в России «кулибинскими фонарями».

Железа на мост требовалось до миллиона пудов. Кулибин, невзирая на старость, сам хотел руководить постройкой и мечтал опять перебраться в Петербург, лишь бы обеспечили ему там сносное существование.

Из-за расходов по «вечному двигателю» он тогда увяз в долгах. «А кредиторы совестью крайне меня мучат», — писал он в Петербург. Некоему Дуплеву он был должен 830 рублей, «коим уже лет пять времени». Кроме того, Макарьевскому 1 000 рублей, Пузанову 1 370 рублей. «А долг Макарьевскому уже на мне седьмой год, и я переплатил одних купеческих процентов 700 рублей».

Когда был окончен проект, начались обычные для Кулибина «хождения по мукам». Надо было через кого-то довести до сведения царя о проекте. Найти такого человека было трудно. Из переписки с сыном Семеном видно, что они оба были сильно этим озабочены. В письме к Аракчееву от 1814 года Кулибин просит всесильного временщика ходатайствовать перед царем о рассмотрении проекта железного моста через Неву. Он намекает Аракчееву, что не зря обращается именно к нему, так как граф прекрасно понимает значение техники, ибо сам оказал успехи «устройством и усовершенствованием в литии и сверлении пушек, в делании ружей и прочих огнестрельных орудий». Кулибин только просит «довести до сведения его императорского величества» о его проекте. «Таковая милость вашего сиятельства подкрепит мою старость, освободит угнетенные мысли мои от плачевного воззрения на будущее бедственное состояние семейства моего и сделает меня еще полезным к испытанию и производству и других имеющихся у меня изобретений».

Что же ответил Аракчеев? Ответ его — достойный образец самого тупого формализма:

«Милостивый государь мой! Рассматривал я полученный ныне через господина тайного советника Илью Яковлевича Аршеневского присланный вами к нему в ноябре месяце 1814 года проект колоссального моста через Неву реку и нахожу занятия ваши полезными, кои делают вам честь и похвалу, но представлять сего проекта государю-императору я не могу, ибо обстоятельство сие относится до министерства просвещения, к которому и можете обратиться вы с своим проектом, возвращаемым здесь вместе с описанием и чертежом. При сем скажу вам откровенно мое заключение, на которое, без сомнения, и вы согласитесь. Предполагаемая вами постройка через Неву моста потребует больших издержек, кои в нынешнее время государству необходимы для других важнейших предметов, без коих обойтиться не можно, а потому и думаю; что сие предположение нельзя будет привести теперь в исполнение».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});