Вторжение - Флетчер Нибел

— Да… о’кей… хорошо.

Ворхи повернулся к Рэндаллу.

— Эд Ли говорит, что на рынке паникой не пахнет — пока. — Складки двойного подбородка лежали на отложном воротнике рубашки. — Сильнее всего ситуация сказалась на акциях автомобильной промышленности. К закрытию биржи у «Эмпайр» они понизились на 4,8.

— Что относительно Альфреда Николета? — спросил Рэндалл.

Ворхи покачал головой.

— В Бостоне Эду не удалось обнаружить его. Но он поднял всех на ноги. — Рэндалл мрачно кивнул. Он полулежал в кресле, положив вытянутые ноги на край металлической корзинки для мусора. Как и Ворхи, не в пример безукоризненно подтянутому генералу Хильдебранду, он давно уже скинул пиджак и распустил галстук. В руках он держал полупустую чашку с кофе. Длинный день неумолимо переходил в ночь, которая несла с собой неизвестность. От милой Кэти его отделяли пространство континента и целая вечность. Огромные транспортные лайнеры пересекали пространство небосвода, готовясь к встрече с тем, чего он хотел бы избежать. У Рэндалла мучительно зудела кожа и казалось, что под веками у него песок. За последние тридцать два часа ему лишь пару раз удалось мельком прикорнуть. Сейчас было без двадцати четыре утра.

Ситуационная комната в подвальном помещении западного крыла Белого Дома была превращена в командный пункт. Обычно в этой комнате, примыкавшей к небольшому помещению, где проходили встречи Совета Национальной Безопасности, был лишь длинный стол и ряд кресел, прямая телефонная связь с Пентагоном и выход на «горячую линию» с Москвой. Сегодня же ровный флуоресцентный свет освещал плотное скопление людей.

Одну из стен полностью закрывала карта Соединённых Штатов. Зелёные пластиковые ленточки показывали шесть маршрутов переброски сил 82‑й дивизии, которые стартовали с военно-воздушной базы Поп, расположенной рядом с Фортом Брэгг в Северной Каролине. Небольшие красные стрелки говорили о передвижении наземного транспорта, который перебрасывал парашютистов с военных аэродромов в пяти или шести штатах. На увеличенной карте дорожной сети были высвечены дороги, мосты, возвышенности, населённые пункты, железнодорожные пути и реки в непосредственной близости от шести захваченных домов. Топографическая карта показывала местность рядом с Монт-Митчелл в Северной Каролине, и жёлтая линия показывала маршрут движения группы агентов ФБР, направлявшихся к месту тайного передатчика Дана Смита. С картами работали два майора, у каждого из которых было по горсти булавок с цветными головками. В одном углу размещалась аккуратно застланная постель, на которой отдыхал Джой Ворхи, а в другом — небольшой бар с напитками.

Из соседнего пункта связи в том же подвальном помещении доставили ряд телепринтеров и установили их вдоль стены. Рядом с ними стояло несколько телевизоров и радиоаппаратов. Сидящий за столом у пишущей машинки сержант морской пехоты вёл хронометрическую запись всего происходящего на командном пункте в Белом Доме. Президент Рэндалл не мог позволить себе пренебрежительное отношение к истории. Несколько связистов в морской форме обслуживали специальный телепринтер, предназначенный для приказов Президента Рэндалла и генерала Хильдебранда. У дверей с агентом Секретной Службы болтал морской пехотинец, готовый к исполнению обязанностей посыльного.

После возникновения прямой конфронтации с «Чёрными Двадцать Первого Февраля» состав правительственного совета снизился до пяти человек: Президент Рэндалл, генерал Хильдебранд, министр обороны Пол Эдельштейн, министр транспорта Гарольд Осборн и неизменный толстяк, Генеральный Почтмейстер Джой Ворхи — они и составляли рабочую группу, где у каждого, включая и Ворхи, был свой круг обязанностей. Как председатель объединённого комитета начальников штабов генерал Хильдебранд руководил военной стороной операции. Джой Ворхи сидел на многочисленных телефонах, связывавших командный пункт с ФБР, кабинетом секретаря Казначейства Ли и всем внешним миром. В распоряжение Осборна было предоставлено три дополнительных телефона, по которым он поддерживал связь с негритянскими лидерами по всей стране. Пол Эдельштейн, принимавший участие в решении чисто военных вопросов, кроме того, осуществлял связь с губернаторами и полицией шести штатов. Президент Рэндалл командовал ходом событий.

Они находились тут более шести часов и, как это свойственно людям, развитие кризиса стало восприниматься как рутинная работа, обычное дело. В группе ранее незнакомых людей, собравшихся в этой кондиционированной атмосфере помещения, откуда они поддерживали зрительную и акустическую связь с миром, царил дух дружелюбия, и Рэндалл чувствовал его. Он нередко задумывался, как ему вести себя, случись общенациональный кризис, когда одно его слово снимет с места людей и машины и вне поля его зрения начнут разворачиваться события. Кто осмелится произнести такое слово, когда неумолимый ход действий угрожает затопить все низменности и перекрыть перевалы, сделав отступление невозможным? Теперь он знал ответ на этот вопрос. Он принял первое решение и после него варианты действий стали стремительно умножаться. Тревога, опасность, решение — эти абстракции теперь предстали перед ним во весь рост. Но ведь на самом деле человек может сделать так немного по сравнению с повседневными заботами. Он смотрел, он слушал, он взвешивал, он прикидывал, он действовал — или большей частью просто реагировал. Хотя в прошлой жизни ему главным образом приходилось заниматься достаточно обыденными делами — он отменял полёты, произносил речи, брал себя в руки, целовал женщин и гладил собак — но с той минуты, как Фил Рэндалл оказался в этой комнате, он забыл, что такое нерешительность. Он плыл в потоке событий и можно сказать, что ему нравилось это ощущение. Наконец в минуту общенациональной опасности он в полной мере ощутил пьянящий вкус личной власти.

Самой трудной проблемой, не дававшей ему покоя, была необходимость держать в памяти последовательность всего происходящего. Так легко что-то забыть, упустить из внимания, когда события буквально наступают на пятки друг другу, как бегуны на дистанции. В данный момент ему выпало несколько свободных минут, когда последний рейс на Макгуир занимал свои места в самолётах и взмывал в воздух под оком переносных телекамер. Теперь он мог восстановить в памяти все события этого сумасшедшего дня на командном пункте.

Первым делом ему пришлось со всей искренностью извиниться перед Гарольдом Осборном. Сразу же после выступления на телевидении Рэндалл взорвался, обвинив Осборна, что тот знал о членстве Джинни Джонс в Ч. Ф. Осборн гневно отрицал какое-либо знание о причастности Джинни к этой организации. Позже, оказавшись в ситуационной комнате, когда оба они остыли и успокоились, Рэндалл выразил своё сожаление по поводу неоправданных обвинений и ещё раз заверил министра транспорта, что полностью доверяет ему. Осборн с достоинством принял его извинение, и они обменялись рукопожатием. Тем не менее, инцидент остался в памяти, как зазубрина в тонком механизме их взаимоотношений.

Как Рэндалл заметил, долгое бдение в ситуационной комнате привело к любопытному смешению военной чёткости и гражданской суматохи. В 10:15 с военно-воздушной базы Поп без каких-либо инцидентов стартовали первые три рейса. Каждая группа включала в себя два батальона живой силы, специальное снаряжение для разгона бунтов и определённое количество транспортных средств. Третий рейс через всю страну направился на военную базу Матер в Калифорнии, где ему предстояло в транспорте добраться к дому Тигерта на Силвер-Лейк.

Первое из многочисленных решений Рэндаллу пришлось принимать всего через несколько минут, когда Джой Ворхи проинформировал, что линии сообщения заблокированы чёрными пассажирами. Купив билет, все выражали намерение, в соответствии с призывом Джинни, ехать в сторону захваченных владений. Рэндалл выдал указание автобусным маршрутам не прерывать коммерческих рейсов. Если потом негры начнут скапливаться в районах тех домов, с ситуацией разберутся войска и полиция штатов.

Затем позвонил Элтон Данзиг, губернатор Нью-Джерси, и сообщил Президенту, что готов поднять в ружьё Национальную гвардию. Рэндалл, понимая, что Данзиг стремится придать себе вес в преддверии избирательной кампании, что состоится осенью, терпеливо разубеждал его. 82‑я специально обучена действиям в подобных ситуациях, и единственную помощь, которую может оказать губернатор — это предоставить силы местной полиции.

Вскоре дал о себе знать телетайп, сообщавший новости: едва только начались торги на бирже акций, их стоимость резко пошла вниз. Рынок был особо обеспокоен ксерокопированным заявлением с простой подписью «Ч. Ф.», которое поступило в редакции средств массовой информации и в брокерские конторы Нью-Йорка. В манифесте сообщалось, что Ч. Ф. требует себе два места в совете директоров «Эмпайр моторс» и что один представитель от чёрных должен быть введён в руководство пенсионным фондом профсоюза водителей машин и грузчиков. Если эти требования будут встречены с пониманием, говорилось в заявлении, дома Тиггерта и Дитмара могут быть освобождены. Об остальных владениях не упоминалось.