Черная книга корпораций - Клаус Вернер

Большинство спекулятивных махинаций в Бразилии проворачивается на товарной и фондовой бирже. В 1999 году 24 банка за неполные три недели получили здесь прибыль в 5 миллиардов евро. Больше всех заработал американский City bank — 800 миллионов евро. Немецкий банк со своими 200 миллионами евро вошел в первую десятку. В то же время бразильская государственная казна потеряла на спекуляциях 3,5 миллиардов евро (21).

ВИНА НЕМЕЦКИХ БАНКОВ

Сильно задолжавшие страны «третьего мира» немалую часть своего бюджета тратят на выплату процентов и возвращение долгов промышленно развитым странам. Немецкие банки одолжили развивающимся странам а общей сложности 115 миллиардов евро и являются их главными частными кредиторами (22).

При этом сами банки в немалой степени способствовали возникновению этих долгов. Немецкий «Sudwind — Institut», много лет изучающий условия .мировой торговли, в. книге «Не в долгу ли большие немецкие банки перед политикой развития? » (23) считает, что корни нынешнего долгового кризиса следует искать в начале 1970-х годов.

После шока от первого скачка цен на нефть в 1973 и 1974 годах огромные излишки капитала из нефтедобывающих стран попали на финансовый рынок, и им было необходимо, найти применение. Банки США с большой легкостью начали раздавать деньги клиентам в развивающихся странах, не проверяя их кредитоспособность. Часто получателями денег становились коррумпированные правители, которые тратили их на предметы роскоши, престижные проекты и закупки оружия. Поскольку в то время проценты были чрезвычайно низки, скопилось большое количество «негативного капитала».

Однако к началу 80-х годов мировые экономические условия изменились. Инвестиции в военную промышленность в США и политика стабилизации индустриальных стран вызвали повышение процентов. Когда в 1982 году Мексика, крупнейший должник США в Латинской Америке!, объявила себя банкротом, создалось впечатление, что на крыше начался пожар. Вскоре выяснилось, что десятки стран должны столько, что о возвращении кредитов уже не могло быть и речи.

Следствием этого стали «программы реструктуризации долгов», прежде всего для африканских, латиноамериканских и азиатских стран. В сущности, это означало, что придется брать новые кредиты для покрытия старых. Но теперь эти новые кредитные выдачи были жестко привязаны к условиям Всемирного банка и МВФ. В соответствии с так называемыми программами структурных преобразований страны-кредиторы обязаны были дать серьёзные гарантии того, что вводят у себя режим строжайшей экономии и снижают все государственные расходы. В действительности, это означало ничто иное, как отказ от дальнейшего финансирования многочисленных школ, учреждений здравоохранения и социальных программ. Кроме того, во многих странах были снижены минимальные зарплаты, чтобы по-прежнему оплачивать труд государственных: служащих. В этом — еще одно объяснение, почему международные концерны с такой легкостью размещают заказы па производство своих товаров в развивающихся странах. Они сами определяют уровень зарплаты, который гораздо ниже прожиточного минимума (см. также главы «Одежда» и «Продукты питания»).

У больших западных банков с реструктуризацией, напротив, нет особых проблем. Они по-прежнему наживаются на процентах, тогда как их кредиты, по большей части, защищены государственными структурам и экспортных гарантий, вроде «Гермеса».

ИНОСТРАННАЯ ЗАДОЛЖЕННОСТЬ — ХУЖЕ ПРИРОДНОЙ КАТАСТРОФЫ

То, какие странные ситуации могут возникнуть в результате задолженности бедных стран, можно проиллюстрировать на примере Мозамбика. В феврале 2000 года весь юг этой африканской страны был разрушен и затоплен смерчами и катастрофическими проливными дождями. От 700 до 800 человек погибли в первые же дни тайфуна. А всего средства к существованию потеряли более 4,5 миллионов людей (24).

И до катастрофы Мозамбик принадлежал к числу беднейших стран мира. 70 процентов населения живут там за чертой бедности, средняя продолжительность жизни — 43 года. Каждый седьмой ребенок умирает, не дожив до 5 лет. Но, в принципе, никого в Африке этим не удивишь: там такое повсюду, это просто статистика. Однако, с другой стороны, в Мозамбике имеются достижения, сенсационные даже в международном масштабе. Совокупный национальный продукт в течение последних 10 лет растет более чем на 10 процентов ежегодно. С момента обретения независимости в 1975 году безграмотность снизилась с 98 процентов до 60.

Финансовый ущерб, причиненный катастрофой, был оценен более чем в 617 миллионов евро. С февраля по август 2000 года 49 стран и 30 благотворительных организаций пожертвовали товаров на сумму 77 миллионов евро. Кроме того, ООН выделила Мозамбику почти 170 миллионов евро на восстановление.

С другой же стороны, маячит цифра, рядом с которой меркнет ущерб от природной катастрофы и которая, словно дамоклов меч висит-над жителями Мозамбика: более 67 миллионов евро ежегодно страна выплачивает, чтобы покрыть свои иностранные долги в размере 5,2 миллиардов евро. «Это просто безумие — ожидать от правительства, что оно вернет долги, сумма которых во много раз превышает размер международной помощи», — считает Кэт Хори, руководитель международной благотворительной организации «Oxfam» в Мозамбике (25).

В СООТВЕТСТВИИ С МЕЖДУНАРОДНЫМ КОНКУРСНЫМ ПРАВОМ

В 2000 году, «году отпущения грехов», многочисленные международные организации требовали смягчить долговое бремя для наиболее бедных стран мира. Этот процесс должен был стать аналогичным разбору дел о несостоятельных должниках в гражданском, праве. В первую очередь, некий международный орган определяет размер необходимых средств для покрытия основных потребностей страны-банкрота, а именно, здравоохранения, образования и социальной инфраструктуры. Когда наличие таких средств гарантировано, рассчитывается, какие взносы эта страна может платить сообществу доверителей.

«Поможет ли прощение долгов беднейшим мира сего?» — так, почти по-библейски, «Hypo Vereinbank» озаглавил свой доклад по этой теме. Ответом на это Мюнхенский банк, к сожалению, не стал себя беспокоить. Было указано, что любое прощение долгов беднейшим странам равносильно тяжелой дискриминации банков, участвовавших в финансировании инвестиций в эти страны, несмотря на высокие риски.

Долгосрочные претензии «Hypo Vereinbank» к Бразилии или Индонезии полностью покрыты экспортно-кредитным страхованием (26).

TOBIN OR NOT TO BE

Чтобы «разрядить» международные рынки капитала и обеспечить некоторое продление сроков иностранных инвестиций, многие организации, параллельно с целенаправленной политикой списания долгов, требуют введения так называемого налога Тобина. Он назван так в честь Нобелевского лауреата Джеймса Тобина и заключается в том, чтобы любые покупки и продажи валюты облагались налогом в 0,05 процента. Эта мера позволила бы сократить объем самых краткосрочных сделок с иностранными валютами, которые составляют большую часть дневного оборота международных бирж.

Это требование обращено; в первую очередь, к национальным и международным законодателям. Доходы от налога Тобина, если он будет введен во всем мире, оцениваются более чем в 100 миллиардов евро в год. На эти средства можно было бы, к примеру, покончить с бедностью и безработицей или же профинансировать здравоохранение и образование (27).

Ведь нигде лее не сказано, что глобализация не может немного послужить и людям.

Глава 9.

НАЖИВА ЗА СЧЕТ ДЕМОКРАТИИ

Заправилы международных концернов погрязли в коррупции не только на Юге. И демократические правительства проводят свою политику скорее в интересах концернов, а не для тех, кто их избрал. В этом виновны влиятельные промышленные лобби, международные соглашения о свободе торговли и легализованная коррупция.

Когда речь идет о войне и нищете в «третьем мире», западные властители дум — политики, промышленники, журналисты — охотно клеймят коррумпированные правительства этих стран.

«Реки нефти, — жалуется, к примеру, шеф OMV Вольфганг Рутгендорфер, — как назло, текут в странах типа Судана, где правят жестокие военные режимы»(1). О том же, что режим в Хартуме без нефтедолларов западных концернов не смог бы закупать оружие и тем самым удерживать власть, Рутгендорфер не говорит ни слова.

Пусть это прозвучит банально, но в коррупции всегда участвуют двое: взяткодатель и взяточник. Диктаторы развивающихся стран — лишь одна сторона коррупционной системы, другая сторона — те, кто дает (а это в основном мультинациональные предприятия из демократических индустриальных государств) (2). Так, в Анголе, в Конго, в Мьянме (Бирма), в Саудовской Аравии и многих других странах коррумпированные правительства не обязательно держатся у власти исключительно с помощью западных сырьевых концернов часто бывает достаточно простой доброжелательной поддержки со стороны правительств стран, где эти концерны базируются. Правительства, как правило, очень чувствительны ко всему, что касается оценки какой-либо страны как «страны-негодяя». Так, например, в Анголе Запад сначала поддерживал (убитого между делом) вождя повстанцев Жонаса Савимби (Jonas Savimbi) против коммунистического «негодяя» Жозе Эдуарду Душ Сантуша. Но с тех пор, как у побережья Анголы открыты богатые месторождения нефти, Душ Сантуш вдруг стал хорошим. Роль высокооплачиваемого посредника сыграл Жан-Кристоф Миттеран, сын покойного французского президента. Коррупционная афера раскрылась только тогда, когда в Декабре 2000 года Ж.-К. Миттерана арестовали. И вот, в результате прибыль получают «Total» и американский «Chevron».