Месть старухи - Константин Юрьевич Волошин

концом платка.

Хуан не знал, что сказать и как объяснить женщине, что она ему очень нравится. Потом подумал, что слов всё равно у них нет для разговора. Улыбнулся, протянул руку и получил в ответ её руку. Влажная, мягкая и податливая.

Женщины негромко заговорили. Хуан знал, что это о нём и их встрече, и с некоторой неуверенностью кивнул в сторону, приглашая отдалиться.

Она замотала головой, показывая руками, что работу бросать никак нельзя. Хуан с сожалением и сам это понял. Жестами и мимикой показал сожаление. Найна ответила тем же, а подружки наперебой стали ей тараторить что-то. И посмеивались, поглядывая на Хуана.

Хуан увидел, как женщины подталкивали Найну к нему. Он глуповато улыбался, но этого никто не замечал.

Найна несмело подошла к Хуану. Тот видел, что женщина взволнована, глаза её бегали по его лицу.

Хуан мотнул головой в сторону близких кустов, проговорил то, что взбрело в голову, зная, что она его всё равно не поймёт. Но она поняла мимику. Покраснела немного, обернулась к подругам, но те лишь махнули руками, отправляясь работать.

Они улыбались друг другу, и это было им приятно, немного страшновато, но привлекательно. Найна не захотела идти далеко, и они опустились на тёплую землю с пожухлой травой. Их глаза постоянно блуждали друг по другу, улыбались, пока Хуан не потянулся поцеловать Найну. Та немного отклонилась, Хуан обнял её за влажную горячую шею, привлёк голову к себе и торопливо стал целовать в губы, щёки, опускаясь ниже, к шее и груди.

Девушка что-то говорила, шептала, вяло сопротивлялась. Хуан понимал, что в её движениях нет воли, и продолжал ласкать вспотевшее желанное тело. Видимо ласки нравились Найне, но сознание не покидало голову. Она всё же отстранилась, быстро заговорила, из чего Хуан понял, что она боится и нужно ждать.

Он злился, что не может поговорить с этой зажигательной девушкой. Услышал лишь слово, которое он понимал, муж, супруг. С большим трудом она подтвердила его догадку и продолжала улыбаться, открывая ровные мелкие зубы.

Они ещё некоторое время сидели рядом. Она не отодвигалась, но вела себя сдержанно, что-то говорила, показывала на пальцах числа. Значение их он понять не мог, должен был согласиться с нею. Она поднялась, показывая, что это ей не очень хочется.

Хуан опять поласкал её, поцеловал в шею, и проводил глазами.

Найна обернулась несколько раз. Улыбалась уже спокойно и весело. Скоро она присоединилась к остальным женщинам, последний раз махнув рукой, и склонилась к земле, проворно работая руками.

Эта встреча и знакомство сильно взбудоражили Хуана. Он злился, что не удосужился попытаться хоть немного подучить местный язык. Он горел желанием с ней увидеться, и долго не мог заснуть, вертелся на жёстком ложе, возбуждённый мечтами и надеждами снова ощутить её тело в своих объятиях.

Хуан стал искать Зенона, спрашивал, но мало чего достиг. Лишь Мо удалось остановить, долго поджидая его проход.

— Учитель, — обратился Хуан к китайцу. — Я познакомился с Найной. Хочу иметь её женой. Что я должен делать?

Мо бесстрастно посмотрел на него своими узкими глазками.

— Хуан быть ждать, — и Мо показал одиннадцать пальцев. — В тот день быть уговор. Найна — ты! Ждать!

Молодой человек вспомнил такое же число пальцев у Найны. Понял, что она этим хотела сказать. Он поблагодарил Мо, склонил голову, сложив руки и ушёл.

Столько дней ждать оказалось довольно тоскливым занятием. Никакая работа не отвлекала его мысли от знакомства с Найной. Она всё больше его влекла, тем более что она сама давала повод так думать и надеяться.

«Чёрт! Меня совсем не интересует, кто её муж, — Хуан думал и думал. — Мне только хочется опять держать её в объятиях и ласкать, получая в ответ такие же ласки! Как долго приходится ожидать эти дни!»

Но всё проходит. Прошли и эти одиннадцать дней.

Был праздник, и все достаточно молодые члены общины готовились отпраздновать его как можно веселей. Многие мужчины надеялась заполучить себе жену, и как Хуан уже или наметили её, или надеялись завоевать благосклонность одной из женщин. Все знали, что только с согласия обеих сторон может быть заключён союз двух любящих душ.

Довольно обширная площадка перед входами в пещеры заполнилась народом. Женщин было намного меньше мужчин, но все они были молоды и довольно привлекательны. А среди мужчин половина были стариками. Правда, Хуан уже слышал, что эти старички сохранили силы и часто пользовались услугами женщин, что тех нисколько не смущало.

Бездымно горели костры. Благовонные палочки источали ароматы. Гирлянды цветов развешаны на деревьях и шестах, а на верёвках светили в ночной темноте сотни маленьких фонариков, сделанных из бумаги, бамбука и других лёгких материалов. Они были раскрашены в разные цвета и выглядели очень нарядно и красочно.

Несколько музыкантов колотили в барабаны, дули в дудки и сопелки. Один молодой послушник уверенно и ловко выстукивал маленькими палочками по металлическим пластинкам, а другой бил по кувшинам, которые издавали звуки в зависимости от размеров.

Женщины пускались в плавные танцы, их движения были загадочными и грациозными. Мужчины не плясали, степенно сидели на брёвнах или медленно ходили, тихо разговаривали и потягивали из маленьких чашек не очень крепкий напиток вроде пива.

Хуан с нетерпением разглядывал женщин. Он хотел увидеть Найну и углядел её среди танцующих женщин. Она тоже его увидела. Улыбнулась очень приветливо, что удивило Хуана и в то же время взволновало и обрадовало.

На всех женщинах были большие гирлянды цветов на шеях, свисавшие до оголённого живота. Все они были в цветных сари очень светлых тонов. В волосах вплетены веточки и ленты тоже разных цветов. И Хуан ломал себе голову, гадая, что они означают для него.

Появился главный мудрец в белой хламиде, босиком, с голым черепом маленькой сухой головы. Морщинистое лицо ничего не выражало, но глаза светились сознанием и умом. Ему было намного больше ста лет. Он медленно, но с уверенностью шествовал к скамье, покрытой тигровой шкурой. Сзади спинка этой скамьи украшалась резной из красного дерева маской дракона с открытой пастью, раскрашенной яркими красками и лаками.

Всё стихло кругом. Старец уселся на скамью, оглядел сбор ожидающих людей. Потом поднял правую руку и громко заговорил, что никак не вязалось с его сухой маленькой фигуркой не более пяти футов.

Все слушали его, затаив дыхание и не шевелясь. А он говорил размеренным тонким голосом, и это продолжалось не менее четверти часа.

Когда он закончил, удар громоподобного гонга оповестил, что официальная церемония закончилась и можно приступать к