Гучок - Валентин Гноевой

Он скорчил ей рожу и показал язык. Трубка не ожидала такого поворота и отшатнулась. Однако из-за отсутствия рожи и языка так и не смогла ответить на это приветствие великого мореплавателя. Зато, по её взгляду было видно, что она в большой растерянности. Чем и доставила огромное удовольствие Игорьку. Остальные пассажиры повернулись к нему и удивлённо смотрели на этого странного морского зверя.

– А есть такое зивотное, молская тлуба? – спросил Игорёк у лягушонка, который за время их похода стал для него большим авторитетом в вопросах всякого северного зверья.

– Я про такое не слышал. Может, у кита спросить? – пожал плечами Гоша и неожиданно вскрикнул. – Смотрите, ещё одна!

Все посмотрели туда, куда указывал лягушонок. И, действительно, на небольшом расстоянии от первой из воды торчала точно такая же вторая труба. Игорёк развернул ближнюю трубу так, чтобы она увидела вторую. Увидев вторую, первая труба, моментально забыв о мореплавателях, рванула к ней. Дальше последовали странные звуки, раздававшиеся откуда-то из-под воды.

– Такой звук, как будта две кастлюли талкаютца, – оценивающе проговорил Игорёк.

Гучок взялся за ракушку и хотел было спросить у кита, что это такое, но тут же замер на месте. Там, где только что торчали две трубы, из воды стали подниматься… две огромные подводные лодки!

– Вау! – только и смогли произнести четыре разных голоса.

Никто не верил своим глазам. Друзья даже не могли себе представить, что в здесь водятся и такие… животные. Тем временем подводные лодки стали толкать друг друга в бок своими длинными телами.

– Это моя зона стратегических интересов! – заговорила первая. – Брысь отсюда!

– Кто тебе такое сказал? – насмешливо спросила вторая. – Протри радары!

– Сама протри! Мне мой адмирал так сказал!

– Тоже мне, геополитик нашёлся! Я первая здесь зарыла свои стратегические интересы! Вон, тот краб – свидетель!

– А, ну, покажи!

– И покажу!

– Покажи, покажи!

– Сейчас другую лодку позову и покажу!

– А я большой противолодочный корабль позову!

– А я – авианосец!

– А я – ракетоносец!

– А я…

Подводные лодки продолжали толкаться и спорить, не обращая ни на кого внимания. Чем дольше они толкали друг друга, тем скучнее становилось выражение лица Игорька.

– Пахозе, здесь сталкнулись стлатегицеские интелесы двух кастлюль. Халасо, сто мы им стлатегицески неинтелесны. А то бы палвали папалам…

Путешественники ещё не успели отплыть далеко, как к месту спора лодок с обеих сторон подтянулись ещё несколько обещанных кораблей, которые тут же влезли в общую толкотню, угрожая друг другу пушками, ракетами и санкциями ООН.

– Как дети малыи! Цеснае слово! – прокомментировал Игорёк. – Ну, савсем как в насем децкам садике.

– У них здесь, наверное, свой взрослый садик, – рассмеявшись, предположил Кеша.

Настроение у друзей снова поднялось.

Савсем недецкие истолии

– А, вообщем-то, как я погляжу, взрослые от детей не сильно и отличаются, – рассудил Гоша. – Просто, игрушки у них другие. И песочница…, то есть, лужа побольше. И ещё они наверняка думают, что решают самые важные в мире вопросы.

– И воспитательницы у них нет, – вставил Кеша.

– Да-а, – со знанием дела протянул Игорёк. – Ана бы им всю длаку исполтила. Вон те две лодки узе бы давно все в соплях были… А астальные бы сицяс в какой-нибудь «луцеёк» иглали.

Они продолжали наблюдать за перепалкой, удивляясь детской непосредственности взрослых. Игорёк закинул ногу на ногу и, сложив руки на животе, стал критически изучать ситуацию.

– Вот, где-та в этам месте абыцьна паявляица Икателина Мимослаловна, – произнёс он, профессионально оценивая накал страстей.

– А кто это? – спросил Гучок, хотя не поняли все.

– Васпитателница!

– И что она делает? – спросил дракоша.

– Атбилает стлатегицеский интелес и ставит всех в угал!

– Эта ваша Икателина Мимо… как там её… совсем бы здесь пропала со своим педагогическим талантом, – предположил Кеша.

– Циво бы она тут плапала? – не понял Игорёк.

– Здесь углов нет, – спокойно ответил дракоша.

– Мозет, паэтаму её тут и нет, – хохотнул мальчик. – Хотя, ей с её квали…, – он запнулся, вспоминая трудное слово, – …фикацией углы не асобо нузны. Дастатацьно лицом к стенке паставить. А-а! Так, вить, тут и стенак нет! М-да, пазалуй, тут бы ана заскуцяла.

Все с удовольствием рассмеялись.

– В цирке углов тоже нет, – вспомнил Кеша.

– Вот поэтому цирк – не садик, – сделал вывод Гоша.

– Вот, как лаз бы в цилке Икателина Мимослаловна и не плапала бы, – заверил всех Игорёк. – Ана в насем садике луцсий пидагог. Её дазе на стенку за эта павесили. Ну, за пидагагицескае мастелство, – уточнил он, заметив недоумение на лицах друзей. – Паэтаму у ниё бы пелед тихим цясом все тиглы и удавы на голсок хадили.

– Удавы не ходят, – заметил Кеша.

– У ниё бы хадили. Ана ка-ак кликнет, так тут хоцес – не хоцес, а узе схадил. А патом есё лаз ка-ак кликнет, так у нас целый цяс тихо. Паэтаму он так и называица – тихий цяс.

Игорёк замолчал, припоминая все прелести дневного сна в садике.

– У нас на тихам цясе дазе пауки спят. Такой хлап по углам стаит – не пелехлапис никаво… Так сто эти удавы не толька хадили бы, они бы есё и спали стоя.

Каждый из слушателей по ходу рассказа рисовал в своём воображении вездесущего, ужасного и многорукого монстра, который до поры до времени висел на стенке, а потом слезал с неё, чтобы отобрать у детей игрушки и расставить их всех по углам. При всей своей страшности это чудовище, к тому же, обладало каким-то загадочным голосом, с помощью которого весь садик одновременно мог сходить в туалет, а потом целый час спать, безнадёжно пытаясь перехрапеть садиковских пауков.

– Ну и местечко, этот твой садик! – удивлённо проговорил Гоша. – Я, как-то, его себе по-другому представлял.

– Местецько как местецько, – пожал плечами мальчик. – У меня там, ксати, тли девцёнки есть: Иветта, Лизетта и Мюзетта.

Друзья недоверчиво посмотрели на Игорька. Что именно вызвало недоверие, он не стал выяснять, а только лукаво улыбнулся.

– Суцю я, – сказал он, довольный произведённым эффектом. – Их завут Иванка, Лизка и Маска. Када падласту, на всех них зенюсь.

– Зачем на них на всех жениться? – не понял Гучок.

– Как зацем? Я зе с ними са всеми узе целавался! Паэтаму, как палядацьный муссина, тепель долзен на них зенитца.

– Кто тебе такое сказал? – снова удивился мальчик.

– Ну-у, …Маска так сказала, – неуверенно произнёс Игорёк.

– И, что, ты действительно хочешь на них на всех жениться? – не унимался Гучок.

– Цесна гаваля, – Игорёк заёрзал на сиденьи, – нет. Я бы тока на Лизке зенился. Только, вот, … я зе палядацьный муссина. Паэтаму плидётся зенится на всех тлёх. А циво ты спласывес?

– Да я, вот, как-то себе не представляю, что бы было, если бы у меня было сразу три мамы, – через паузу ответил Гучок. – Тут с одной не справиться.

– Ну, да, – согласился Игорёк. – Тли – эта пелебол. Нам с табой павезло, сто у нас па одной маме. Но я сицяс плавазу сельёзную лаботу со своими, стобы они мне блатика сделали. Стобы немнозко маму детьми лазбавить. А то слиском её много на миня аднаво. Я бы и сам ево сделал, но ни знаю как. Папа адназды лассказывал, как миня делали. Ну, так, я зе был пелвый. А, как делать вталова, ни знаю. Спласывал у дивцёнок, но инфалмация какая-то плотиволецивая. … Плобовал искать в капусте – бабуска выгнала с агалода. Довелять это дело аисту – авантюла. И езу панаятна. … Вот, сицяс плобую целез ладителей. Плезидент, то исть, папа, узе сагласен. Я плинял ево в сваю калицию. Тока племьел-министл пака в апазиции. То исть, мама. Плезидент гавалит мне, сто цясто встлецяетца с племьел-министлом па этаму ваплосу. «И днём, и ночью, – гавалит, – встречаемся». Но кансенсуса пака нет. «Ищем», гавалит.

– Я ничево не понял, – потрусив головой, сказал Гучок.

– Я тоже! – поддакнули дракоша и лягушонок.

– Так, вить, и я ницево ни панимаю! – продолжал возмущённый Игорек. – Ну, где мозна была пателять кансенсус? Хатя… тут такое дело… Ну, есть у миня кой-какие мысли… Вобсем, ани не могут ево найти из-за миня. Баятца, сто не сплавятца с двумями дéтьми.

– Да брось! – недоверчиво произнёс Кеша. – Чего тут справляться? Рюкзаки на плечи, и в поход!

– Ладители ницево пла паход и слысать не хатят, – вздохнул мальчик. – Тока пла садик и пла сколу. Тут ва мне дело. Я, вабсе-то, оцень внимательный мальцик. Паэтаму всигда тлебую внимания. А у ладителей двух таких вниманий нету. Вот, я и думаю, сто нада пабольсе им памагать о себе заботица. Убилать сваю клавать, веси сваи складывать в скафцик, с мамай на лынак хадить, памагать узин гатовить… ну и всякие длугие заботы делать. Тогда у папы с мамай будит влемя паискать кансенсус.