Последний полёт «Баклана» - Сергей Калашников

Во-первых, раненный несколько дней тому назад носорог выжил, поправился и спокойно пасся на равнине. Его легко удалось опознать по шрамам на спине. Во-вторых, следовавшая за ним стайка приматов так и продолжала пастись в области, где жвачное оставило свои следы. В-третьих, в отличие от относительно спокойной обстановки, что царила там, где они доели свой последний брикет концентрата, в этой местности наблюдались голодные крупные хищники и ощущался недостаток легкой добычи для них. Антилоп, быков или лошадей поблизости видно не было. Вероятно, они почему-то опасались носорогов, которых как раз было много.

Ответить на вопрос, почему хищники не ушли за стадами относительно некрупных копытных, нашим героям оказалось просто не под силу. Зато они наблюдали еще два нападения львов на носорогов.

В первом случае охотник терпеливо подстерегал жертву на ее пути в течение нескольких часов, практически с самого рассвета. Высокая трава для такого крупного тела – неважное укрытие, поэтому зверь буквально распластался и лежал, не шевелясь. Те сотни метров, что отделяли его от цели, эта самая цель преодолевала, пасясь, то есть после каждой пары шагов делала остановку на основательную перекусь. Тем не менее нападение не состоялось. Вернее, состоялось, но не того и не на того. Крутившийся вокруг носорога бабуин или шимпанзе разглядел засаду и тревожно заверещал. Травоядное так с пучком непрожеванных стеблей во рту и начало разгон. Даже дерево, в кроне которого прятались люди, затряслось от топота могучих ног, хотя до него от места событий было изрядно.

Но этот носорог разгонялся не один. Отовсюду верещали обезьяны и со всех сторон в направлении опасности мчались многотонные бронированные туши. Естественно, от нападения первого гиганта лев увернулся – просто отскочил. От второго, что набежал справа, тоже. А вот с третьим вышла неувязка, разогнавшийся тяжеловес упал на бок и что-то придавил огромной кошке, что именно – видно не было. Главное, охотник прянул в сторону медленней, чем можно было ожидать и влетел в бор… бок другого, что как раз в этот момент тут случился. И, естественно, вцепился в него всеми четырьмя лапами. Но упавший, продолжая катиться, докатился до этого самого места, где висел лев, и снова что-то ему придавил.

А тот, кого терзали огромные когти, в свою очередь, свалился опять же в сторону льва, и еще раз придавил беднягу. От соприкосновения толстостенных носорожьих боков пострадавший кошак слегка замешкался, и в этот момент через это самое место пробежал еще кто-то толстокожий, толстоногий и многотонный, потому что его товарищи после соприкосновения уже начали откатываться друг от друга. Через образовавшийся зазор деловитой чередой проследовало еще несколько комплектов тумбообразных ног.

Самой волнительной частью эпизода было вставание двух упавших мирных бронепоездов. Они это проделывали не меньше, чем по минуте каждый. Собственно, основной проблемой было перекатиться на живот, и тут оставшиеся на ногах особи данного вида, кажется, даже подтолкнули одного из затруднившихся своих соплеменников. Ну, не все видно в такой толчее. А потом сбившееся в кучу стадо принялось разбредаться, а приматы из разных стай, собравшиеся в одном месте, поскольку каждое потянулось за привычным «лидером», верещали наперебой, помаленьку расходясь в разных направлениях. Наверное, каждый пристроился к своему «ведущему».

Второе нападение было произведено на другое мирное травоядное сзади. Вот тут-то и прояснилась роль шимпов. Они сразу обнаружили опасность, подняли шум, и туша мирно пасущегося безрогого носорога энергично развернулась, приняв вытянувшегося в прыжке льва боковой поверхностью головы. Отброшенного крепким ударом хищника хватила некоторая оторопь, и толстые ноги, прошедшиеся по его телу, степень этой оторопи еще увеличили. А потом рассерженный тем, что его оторвали от еды, толстокожий гигант еще несколько раз прошелся по поверженному противнику.

– Ты заметил, что львы в момент нападения какие-то вялые? – Раомина выглядит озадаченной.

– Пожалуй, – трудно с ней не согласиться. – Причем вянут прямо на глазах. Помнишь, как при атаке спереди гривастый ловко увернулся от первого топтуна, а уже после третьего ошибся и попал между жерновами? Зато сегодняшний прямо в момент прыжка выглядел так, как будто из него выпустили воздух.

– Подозреваешь, что это приматы напускают порчу на того, кто угрожает их протаптывателю тропы? – Раомина явно заинтересовалась обнаруженным явлением.

– Не нужна им никакая тропа. Они спокойно могут кормиться и рядом с носорогом, и перед его мордой. Мне кажется, что четверорукие прикрывают своего защитника с направления, которое он не просматривает – сзади. Но насчет напускания порчи – мысль интересная. Как ты думаешь, может быть, это что-то типа струи газа в морду нападающего зверя? Или жидкости типа хлороформа?

– Вир, радость моя, не надо сразу думать так много мыслей. – Ага! Раомина включилась в режим анализатора. – Начнем с понятия «четверорукие». Присмотрись к этим приматам. Они почти не становятся на четвереньки. Да, на человеческий вкус, ноги у них коротковаты, а руки длинноваты, но они или стоят, осматриваясь поверх травы, или сидят, прячась в ней. Почему их так сложно наблюдать? Да потому что высовываются они редко и ненадолго. Но между членами стаи идет общение – значит, обмен сигналами как-то налажен. Жаль, что с такого расстояния ничего не удается расслышать, а то бы мы с тобой наверняка уже знали и их имена, и несколько самых важных слов. Так вот – перемещаются они в основном на двух ногах, поэтому во время движения мы видим торчащие из травы головы. Одним словом, это или двуногие, или двурукие.

– И они пасут носорогов, – закончил Вир мысль супруги.

– Очень похоже. Только мне кажется, на самом деле все сложнее. Носороги тоже взаимодействуют между собой. Ты же помнишь, как они утоптали позавчерашнего Леву. Расплющивание противника телами двух особей мне как-то ни разу не вспоминается. Этот прием в царстве зверей редок. Ну не могу я припомнить, чтобы такое практиковалось хоть где-нибудь в животном мире. Построения в колонны или шеренги – это сколько угодно, но раздавить супостата друг о дружку – это, мне кажется, слишком сложный маневр, чтобы без общения между собой его было можно произвести.

– Не может этого быть! Вспомни, Ра! Все получилось случайно. Один уже катился, а второй как раз там стоял, а лев в этот момент уже «поплыл» и потерял соображалку. Вот и вышло все случайно, само собой. И вообще, для чего обезьянам эти груды мяса? Они же просто переводят траву на дерьмо, если смотреть с точки зрения стороннего наблюдателя.

– Вот и я тебе говорю, нет в этом мире простоты. Понимаешь, мы не биологи, поэтому маловато примечаем. Ну, например, почему среди всей этой массы носорогов, что мы видели, не было ни одного детеныша?

– Действительно. Как же они размножаются? – Вир здорово озадачен. – А среди обезьян? Мы ведь тоже не видели малышей в этой стае! Хотя, может быть, они просто незаметны в траве, потому что не доросли до ее верхней кромки?

– Может быть. А теперь вспомни, приматов мы называли гамадрилами из-за собачьих морд и грив. И шимпами, потому что на самом деле их челюсти напоминают человеческие. Получается, что в наше поле зрения попадали разные биологические виды всеядных, взаимодействующие с одним видом травоядных.

Помолчали. Очень уж как-то все сложно тут, на Тыкве.

– Ра, а ведь мы с тобой еще даже в леса не заглядывали.

– Терпение, радость моя, терпение! Сначала давай посмотрим как следует на то, что происходит на открытых пространствах. Думаю, количество информации, которое можно почерпнуть здесь, значительно больше, чем кажется. Помнишь пятерку гривастых, что так красиво бежали гуськом? – Раомина вывела на голографер план местности. – Полагаю, ожидать их появления следует вот здесь, – ткнула пальцем в просторную равнину, – где антилопы шли на юго-запад.

– Интересно, а как мы там спрячемся? Если тут у кромки леса можно найти укрытие, то эти стада пасутся на голом месте, чтобы хищникам было сложнее к ним подобраться. Придется целыми днями парить над равниной на манер стервятников.

* * *

Снова запаслись на несколько дней едой и принялись с утра до вечера нарезать круги над саванной, где быки, лошади и антилопы паслись в большом количестве. Группу из пяти крупных львов заприметили уже на второй день. Они сами не охотились, но при этом не голодали.

Охотились собакоподобные, которых наши наблюдатели назвали гиенами. И еще несколько групп кошачьих, размером меньше львов. Кажется, тоже львы, но не такие крупные. У них один-единственный из всей стаи гривастый, видимо, самец, лежал в тихом месте и терпел всякие приставания со стороны детенышей, время от времени вразумляя шалунов шлепком или рыком. А остальные взрослые безгривые, скорей всего самки, хитроумно отбивали от стада зазевавшуюся особь и загоняли ее, иногда заставляя набежать на кого-то из своих подруг, затаившихся в траве. В среднем одна из трех охот завершалась успехом, вот тогда к добыче приходил глава прайда, и молодняк вместе с ним прибегал. Но долго пировать честной компании не удавалось. Другие очень большие львы появлялись достаточно быстро, заставляя остальных незамедлительно ретироваться.