Убийство номер двадцать - Сэм Холланд

на Адама, затем идет выполнять ее просьбу.

Некоторое время они сидят молча. В доме мало что изменилось с тех пор, как Адам жил здесь с Ромилли. Те же самые диваны… Все тот же журнальный столик… Мебель, купленная на деньги Адама. Все, что он оставил Ромилли, когда они с ней расстались.

Хотя заметны и небольшие отличия. На стеллаже – книги, которые Ромилли никогда не стала бы читать. Том Клэнси, Джон Гришэм… Автобиографии спортсменов и спортсменок… Джемпер, брошенный на подлокотник кресла… Картина на стене, которая Адаму откровенно не нравится…

– Адам? – пробует она еще раз. – Поговори со мной.

Отличия в комнате лишь подчеркивают, насколько сильно все между ними изменилось.

– Я в порядке, – опять произносит он. Потом заставляет себя улыбнуться. – Я уже к такому привык.

– Но это ведь твоя хорошая знакомая погибла! Твой лучший друг потерял жену!

– Я более чем в курсе, спасибо.

– Это была не твоя вина, Адам.

– Разве? – резко отзывается он. – Тогда чья же?

Но Ромилли не отталкивает этот его тон.

– Ты сделал все, что мог.

– Нет, это не так. Я не послушал тебя. Если б я… Я мог бы… Мы все-таки успели бы добраться до этого дома вовремя. И сейчас я все думаю: что же я пропустил? Надо было мне надавить на лабораторию, чтобы они работали быстрее… Выделить больше народу на просмотр записей с камер… Что же этот парень оставляет после себя такого, чего мы не видим? Что я делаю не так?

Ромилли все еще смотрит на него.

– Адам, – мягко произносит она. – Это не ты похитил Пиппу. Не ты убил ее. Не вини себя.

Он смотрит на нее. На лицо, которое так хорошо знает. Ромилли – единственный человек, с которым Адам всегда мог быть честен. Она повстречала его, когда он был наиболее уязвим. Когда защита его была ослаблена и у него не было иного выбора, кроме как раскрыть перед ней все свои мысли. И он с удовольствием опять вывалил бы ей все скопившееся на душе прямо сейчас – в том месте, которое раньше называл своим домом. Разделил бы с ней это ощущение замирания в животе, эту нервозность, с которой ему так и не справиться. Как теперь он может смотреть Джейми в лицо, зная, что подвел своего лучшего друга наихудшим возможным образом? Сказал бы Ромилли, что все, чего ему, мать его, сейчас хочется, – так это найти того урода и воткнуть нож ему в брюхо.

Но тут Адам слышит, как за дверью закипает чайник. Звон ложки в кружке. Ромилли понимает, о чем он думает, и смотрит в сторону кухни.

– Может, пойдем куда-нибудь еще? – предлагает она. – Немного прогуляемся? Просто чтобы уйти отсюда.

– Нет, нет… Я просто хотел, чтобы ты знала, что она… что Пиппа… – Адам быстро встает. Ему кажется, что сейчас он вот-вот расплачется. Но нельзя. Он быстро идет к двери; слышит, как Ромилли встает у него за спиной.

– Адам… – произносит она, когда он уже открывает засов на входной двери. Тот заедает, как и всегда, и Адам изо всех сил оттягивает ручку.

– Спасибо тебе, Милли, – говорит он. Потом поворачивается, смотрит на нее. Видит, что ее бойфренд наблюдает за ним из комнаты позади. – Я буду на связи.

И быстро уходит. Из дома, в котором он жил женатым человеком. Из последнего места, где был счастлив – с женщиной, которую больше всего на свете любил.

Адам не может впустить ее обратно. Не может позволить себе вновь довериться ей – только не после того, что она сделала. Ни на кого теперь нельзя положиться – ни на нее, ни на его собственных родителей. И вот сейчас они возвращаются к нему – все эти воспоминания из его детства. Как он сидел, дрожа от испуга, в незнакомой комнате, а вокруг суетились чужие, незнакомые ему люди. Слова матери: «Я никогда не брошу тебя! Я люблю тебя! Обещаю, что всегда буду рядом с тобой, что бы ни случилось!»

Но она все-таки это сделала. И Ромилли тоже.

Адам уходит, быстро шагая по тротуару, – грудь у него так сжалась, что почти невозможно дышать. Уходит, по-прежнему не позволяя себе расплакаться.

* * *

Архив Usenet

Ветка: «Текущие судебные процессы»,

alt.true-crime.current-trials

Пользователь:

Борец-за-правду, [email protected]

24/02/1997 11:27:27 UTC

Это она-то невинная жертва?

Это она-то не знала??

Люди, не ведитесь на всю эту чушь! Итак, Ромилли Коул ничего не знала о преступлениях своего отца, как было установлено сегодня в Винчестерском суде. В ходе своих показаний на данном слушании двенадцатилетняя Ромилли описала передвижения своего отца за эти последние четыре месяца. Он якобы говорил ей, что ходит в садовый флигель, чтобы немного «постолярничать». И что держит дверь флигеля запертой исключительно из опасений, как бы она не поранилась о находящиеся там острые инструменты. И она ничегошеньки не заподозрила? Херня!

Ладно, флигель был и вправду звукоизолирован. Но насколько хорошо? В действительности? И она никогда не выходила в сад, чтобы посмотреть, чем занимается ее отец? Никогда не слышала криков и мольб о помощи? Неужели ни разу не заметила, как ее отец тащит кого-то из своих жертв через сад, чтобы запереть во флигеле? Что она делала все это время? Красила ногти? Слушала плеер?

И это даже без учета странных обстоятельств, при которых она обратилась в полицию. В ответ на вопрос защиты в этой связи Ромилли в явной растерянности раскричалась, а затем разразилась слезами, в результате чего обвинение потребовало объявить перерыв, чтобы бедняжка малость пришла в себя.

Обвинение утверждает, что девочка глубоко травмирована, что это не она предстала перед судом. «Травмирована», скажите пожалуйста! Да она была по уши по всем этом замешана! И прекрасна знала, чем занимался ее отец.

Я знаю, что вы на это можете сказать, – что мне следовало бы проявить чуть больше сочувствия. Что, скорее всего, она и сама была жертвой, хоть и утверждает, что это не так. Что, вероятно, он насиловал ее. Трахал в задницу точно так же, как и этих несчастных женщин, будучи не только убийцей, но и растлителем малолетних. Однако этот маньяк пытал и убивал женщин прямо у нее перед носом. На прилегающей территории того самого дома, в котором она жила.

И вы хотите сказать, что она – ни в чем не повинный свидетель?

Херня!

Глава 38