Непобедимая и легендарная: Непобедимая и легендарная. Призрак Великой Смуты. Ясный новый мир - Михайловский Александр

Вскоре информация о том – где и когда британцы пересекут курс Балтийской эскадры Красного флота, была передана на русский флагман «Рюрик-2» и германский флагман «Фон дер Танн». Колебания вице-адмирала Бахирева после получения этого сообщения были недолгими. С «Рюрика» он перешел на «Ярослава Мудрого». Потом, оставив вспомогательные корабли под защитой броненосцев, крейсеров и эсминцев, русские линкоры увеличили ход до предельного, стремясь использовать фору и оказаться на месте грядущего сражения раньше англичан. В любом случае, в бою все будут решать только великолепные двенадцатидюймовки русских линкоров производства Обуховского завода, с их стволами длиной пятьдесят два калибра, и рожденные русским инженерным гением почти полутонные фугасные и бронебойные снаряды к ним. Великолепные качества русской морской артиллерии усилят радары «Ярослава Мудрого» и базирующийся на нем вертолет ДРЛО КА-31.

Следом за русскими линкорами увеличили ход и германские линейные крейсера. Немцы тоже неожиданно поняли, что на этот раз игра пойдет по их правилам. Всё или ничего!

27 (14) декабря 1917 года, час ночи.

Северное море, 20 миль западнее Бергена

Там, снаружи, царила непроглядная ночь, задувал свежий северо-западный ветер, температура воздуха была чуть выше нуля, волнение четыре балла. А в главном командном центре сторожевого корабля «Ярослав Мудрый» горел неяркий свет, кондиционер поддерживал комфортную температуру плюс семнадцать, и каждый был занят своим делом. Бульб, скуловые рули и успокоители качки позволяли этому небольшому кораблю чувствовать себя уверенно даже на океанской волне.

Вице-адмирал Бахирев тоже был здесь и просто не находил себе места. Ударное соединение эскадры уже два часа как вошло в район предполагаемой встречи с британскими линейными крейсерами, снизило скорость до экономной. А тех не было ни слуху ни духу. С высотного разведчика час назад поступило сообщение о том, что британцы уже на подходе и следуют прежним курсом. Михаил Коронатович уже несколько раз хотел было попросить командира «Ярослава Мудрого» капитана 2-го ранга Юлина поднять в воздух разведывательный вертолет и осмотреть окрестности. Удерживало его от этого только нежелание расходовать ценный боевой ресурс.

И вот, когда напряжение в командном центре дошло до предела, а вице-адмирал Бахирев допивал уже второй стакан адмиральского чая, к нему подошел Виктор Петрович Юлин.

– Михаил Коронатович, – сказал он, – они, наконец, появились… «Кошки» адмирала Фишера на всех парах летят навстречу своей гибели…

– Да, и где они!? – встрепенулся Бахирев, чуть не расплескав горячий ароматный напиток.

– Именно там, где мы и предполагали, – ответил Юлин, – дистанция чуть меньше двадцати миль, направление вест-вест-зюйд, курс ост-ост-норд. То есть британцы все еще надеются перехватить нас. Скорость, правда, у них уже не та, что была вначале. Никаких двадцати семи узлов, а от силы двадцать четыре. Впрочем, Михаил Коронатович, прошу вас пройти со мной…

– Идемте, идемте, – возбужденный адмирал «Коронат» залпом допил свой чай и передал стакан вестовому Качалову, который повсюду следовал за ним, как нитка за иголкой.

– Товарищ капитан второго ранга, только что обнаружена шестая цель, – не оборачиваясь, доложил мичман, сидящий за дисплеем РЛС «Фрегат-МА».

– Прекрасно, – стараясь скрыть волнение, ответил Юлин. – Ну что же, Михаил Коронатович, пришел и ваш час – дирижируйте.

Вице-адмирал Бахирев пропустил мимо ушей столь явное нарушение субординации. Он понимал, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, и что в момент, когда надо быстро и решительно принимать решения, строевым уставом можно и пренебречь.

– Как, как вы сказали, Виктор Петрович? – спросил он. – Дирижировать?

– Именно так, – ответил кавторанг Юлин, – в полном вашем распоряжении первоклассный «духовой оркестр» из сорока восьми «иерихонских труб» производства Обуховского завода. Если добавить к нему и нашу рок-группу электронных инструментов, то для кое-кого зазвучит похоронный марш.

– Да вы, как я погляжу, батенька, настоящий поэт, – рассмеялся Бахирев, – а скажите, как бы в такой ситуации поступили бы вы?

– Я?! – кавторанг Юлин подвел вице-адмирала Бахирева к дисплею БИУСА. – Знаете, во времена моего кадетства в Морском корпусе, тактику линейных боев преподавали, мягко выражаясь, факультативно, в порядке изучения общей военно-морской истории. Некоторые преподаватели уже и подзабыли, что это за зверь такой линейный крейсер. Так что, Михаил Коронатович, давайте подумаем вместе. Ну, если брать классику морских сражений, то кроссинг «Т» мы им уже почти сделали. Предлагаю попробовать использовать преимущество в дальнобойности ваших орудий, и после охвата головы вражеской колонны, открыть огонь полубронебойными снарядами всем отрядом по головному, на максимальных углах возвышения и максимальных зарядах.

– Простите, Виктор Петрович, а почему именно полубронебойные, а не бронебойные или фугасные? – поинтересовался Бахирев.

Юлин хмыкнул:

– А потому, Михаил Коронатович, что фугас при попадании, скорее всего, даст преждевременный разрыв или расколется. Фугасами рекомендуется прицельно стрелять с относительно небольших дистанций, желательно вдоль корпуса противника, как это было сделано во время отражения нападения «Дредноута» на Мурманск. Там оптимально соотношение скользящего удара снаряда, как бы надрезающего броню, и силы фугасного взрыва, превращающего этот нарез в пролом. Бронебойный снаряд, разумеется, всем хорош, но он рассчитан на пробитие очень толстой брони, и поэтому несет очень мало тротила. А шкурки «на спинке» у британских «кошек» очень тонкие – от 25 до 65 миллиметров. Угол встречи будет достаточно велик, и у полубронебойного снаряда при попадании в палубу большой шанс заброневого разрыва. А это совсем другие повреждения… К тому же близкие падения при накрытии не поднимут столб воды, как фугасы, и не уйдут камнем на дно, как бронебойные снаряды, а, взведясь при ударе об воду, рванут с замедлением на некоторой глубине, нанеся подводной части вражеского корабля дополнительные повреждения. Если падение будет рядом с бортом, то это будет немалый ущерб, если чуть в отдалении, то ущерб поменьше.

Главное же заключается в том, что на прямые попадания мы можем рассчитывать только для трех-пяти процентов выпущенных снарядов, а вот близких падений будет куда больше, до половины всего залпа. И еще бабушка надвое сказала, что для англичан окажется страшнее. Мы же, со своей стороны, поможем вам сделать так, чтобы британцы всегда были в центре эллипса рассеивания…

Вице-адмирал Бахирев кивнул головой:

– Теперь я вас понял, Виктор Петрович! Пожалуй, мы сделаем все так, как вы только что сказали. Поднимайте эту, как вы выражаетесь, вертушку, и дайте мне связь с линкорами. Мы начинаем.

Там же, пятнадцать минут спустя

Русская эскадра почти охватила голову британской эскадры, заняв наиболее удобную позицию для боя. Полный же охват наступит чуть позже, после третьего или четвертого залпа. С кормы «Ярослава Мудрого», занявшего позицию чуть впереди и левее строя русских линкоров, поднялся в воздух вертолет дальней радиолокационной разведки Ка-31. Центральные посты линкоров были оборудованы радиоприемниками, настроенными на волну связи с оператором радара на вертолете. Ка-31 подлетел к «Севастополю» и на высоте около километра, уравняв с ним скорость, выпустил антенну. На такой высоте радиус его обзора для надводных целей типа линейный крейсер составлял более семидесяти пяти миль, и поле боя будущего сражения он видел, как в компьютерной игре. Дополнительно информация также могла поступать и с «Ярослава Мудрого», который тоже видел всю картину, но уже под несколько другим углом и на меньших дистанциях.

– «Тигры», я «Поводырь», – услышали в наушниках старшие артиллерийские офицеры русских линкоров. – Привязка к «Тигру-один». Навожу на головного, дистанция сто тридцать кабельтовых, дирекционный – двести шестьдесят пять градусов.