Он, она и ...собака - Лесли Шнур

Чуть пританцовывая в ритме «Давай потанцуем», раз уж певец предлагал, он направился в ванную, разделся и пустил воду. Горячая, но не слишком. Он добавил немножко душистого масла, вдохнул нежный аромат сирени и, напевая себе под нос, забрался в ванну — осторожно, чтобы не замочить косячок. В течение следующего часа он блаженствовал: курил и размышлял, как глупо было влюбиться в такую девицу, как Нина. Она — сама жизнь в ее хаотичном великолепии, полная противоречий и энергии. Он серьезный, постоянно воюющий с беспорядком, его единственная страсть — тромбон — спрятана глубоко в шкафу, а прошлые боли и горести скрыты в глубине души.

Он рассматривал свою ладонь, потом тыльную ее сторону, вновь ладонь, подумал о своих любимых немецких философах и о том, какие они шмуки.

— Хайдеггер — шмайдеггер, Шопенгауэр — жопенгауэр! — фыркнул он и громко расхохотался. Да, они говорили о гармонии и хаосе, об истине и относительности, о склонности человека ко злу, но как же любовь? Как же любовь и боль, секс и любовь?

Прямо из ванны, под кайфом, он позвонил и оставил сообщения Клэр и Исайе, рассказав, что произошло, в какой больнице Нина, какая помощь ей нужна. Потом оделся и собрался уходить. Желание порыться в ее шкафу, в аптечке, в белье было почти непреодолимым, но Билли умел справляться с собой, поэтому просто выключил проигрыватель и шагнул к выходу.

Но прежде остановился у композиции, мерцавшей в солнечных лучах, и прикоснулся к ней. Он касался гладких осколков стекла, шершавых камешков, разноцветных раковин, плоских, тоненьких пуговок. Раскрытой ладонью провел сверху вниз и вокруг конструкции, чтобы почувствовать ее цельность. Запустив руку внутрь, просунул туда голову и глянул вверх. И только когда уверился, что ощутил все — от малейших оттенков и деталей до целостности структуры, — он был готов уйти.

Глава 19

— Мам, это я.

— Дорогая, что случилось?

— В каком смысле? Откуда ты знаешь…

— Потому что знаю. Я твоя мама. Теперь расскажи, что происходит.

— Я в больнице.

— Что? Что произошло? Что случилось?

Нина прижала трубку к груди, потянулась за стаканом на тумбочке, отхлебнула воды. Или от лекарств, или от голоса мамочки, но она умирала от жажды.

— Нина! Что случилось? — расслышала она приглушенный мамин вопль.

Она взяла трубку:

— Я выбила колено, все нормально.

— Я приеду. Сразу, как только смогу. Я должна отменить поэтический семинар, я рассказывала, что собираюсь…

— Мама, нет. Не надо, ничего отменять. Меня выпишут через пару дней, а еще через день-другой я вернусь на работу. Ничего не сломано, ничего не разорвано. Просто растяжение.

— Но как ты справишься одна? Кто будет тебя кормить? Ты можешь ходить? Кто гуляет с твоими собаками?

— Я просто хотела тебе сообщить. Я не хочу, чтобы ты меняла свои планы и прочее. — «О Господи, сделай так, чтоб она не приезжала! Прошу тебя, вразуми ее, пускай она скажет несколько добрых материнских слов, чтобы я могла расплакаться и почувствовать, что меня любят и обо мне беспокоятся».

— Может, это подходящий момент, чтобы вернуться на прежнюю работу.

Даже в своем нынешнем состоянии, под действием обезболивающих и успокоительных, от подобных мамочкиных замечаний Нина мгновенно превращалась в противного ребенка, который делает гадости.

Поэтому в ответ спросила:

— Встречаешься с кем-нибудь, мам?

— Ну что ж, поправляйся, дорогая. Как доберешься до дома? Клэр заберет тебя?

— Клэр и Исайя, и Боно, и Дэниел — они все готовы помочь мне, и я скоро поправлюсь.

— Надеюсь, что скоро. Кто такой Боно? И Дэниел? Исайя, кто это? Звучит очень религиозно.

— Это мои друзья, мам. Они заботятся обо мне. — Удивительно, что Нина это сказала. Чертовски давно она ни о ком ничего подобного сказать не могла.

— Помни, что у тебя есть мама, которая тоже тревожится о тебе.

— Я помню, мам.

Вошла Тина, медсестра, тетка размером с футбольное поле, с маленьким пластиковым стаканчиком, полным таблеток.

— Пора принимать лекарства!

Голос у нее вполне соответствовал комплекции.

— Секундочку, — прошептала Нина. — Я сейчас закончу.

— Десять часов. Нужно принять лекарство немедленно! — проревела Тина.

— Нина! — громко позвала в трубке мама.

— Не могли бы вы дать мне…

— Немедленно, — безжалостный ответ медсестры-громкоговорителя.

— Нина!

— Что?!

— Я люблю тебя.

— Мам…

Глаза Нины налились слезами, что случалось лишь от лука либо этих трех слов.

Медсестра-громкоговоритель закатила глаза к потолку, нетерпеливо притопывая ногой.

— Я знаю, — нежно ответила Нина, глядя на сестру.

— Тебе ведь не больно?

Нина взяла стаканчик и проглотила его содержимое.

— С таким количеством таблеток — нет. Я чувствую себя хо-ро-шо.

— Позвони, если я буду нужна.

«Я только что это сделала! — подумала Нина. — Неужели ты не знаешь, что нужна мне?»

— Я тоже люблю тебя, — произнесла она в ответ.

— Слушайся врачей, — все, что ответила мама.

— Пока, мам.

И повесила трубку.

На следующее утро к ней пришли, но Нине было так худо, ее так тошнило, что разговаривать она не могла. Это были Дэниел и Боно, один из них принес цветы, и они спрашивали, как она себя чувствует, не больно ли ей, не нужно ли чего, чем они могут помочь. Как мило с их стороны, подумала она, приподнимая голову, и тут ее вырвало, прямо на пол. Наверное, лекарство так подействовало. Нечего говорить, что это не совсем то, что ей хотелось бы делать в присутствии Дэниела, но он тут же позвал сестру, а Боно сказал что-то вроде «Круто! Отличный способ приветствовать гостей!» и «Похоже, у тебя был полезный завтрак», от чего Дэниел рассмеялся, а она почувствовала себя чуть менее неловко. Но потом она, должно быть, уснула, потому что не помнила, как они прощались и уходили.

Глава 20

— Не могли бы вы подъехать поближе к тротуару? — попросила Клэр таксиста — Как она выйдет, если вы остановитесь посреди улицы? Ее же собьют!

— Послушайте, леди…

Нина почувствовала, что таксист начинает злиться.

— Да ладно, Клэр. Я справлюсь.

— Ни в коем случае. Послушай, дружище. Либо ты подъезжаешь вплотную к тротуару, либо не получишь чаевых. Моя подруга на костылях! Ты что, не видишь?

— Брось, давай выбираться, — успокаивала Нина свою не в меру заботливую подружку.

— Во-во, давайте выбирайтесь, не то…

— Не то что? — Клэр прибегла к решающему аргументу: — Пристрелите меня?