Флоузы - Том Шарп

– Неужели я ничем не смогу помочь? – спрашивала она, но Локхарт отрицательно качал в ответ головой. Если дед помирал из-за каких-либо козней старой миссис Флоуз, то присутствие ее дочери могло только помешать Локхарту осуществить его планы в отношении старой ведьмы. Но едва он въехал через мост в ворота Флоуз-Холла, как. узнал от Додда, что старик упал. Произошло это, конечно, не по его собственному желанию, но по крайней мере и не вследствие каких-нибудь происков его жены, которая в тот момент находилась в огороде. За последнее Додд ручался головой.

– Не поскользнулся ли он на какой-нибудь банановой шкурке? –спросил Локхарт.

– Нет, – ответил Додд. – Он поскользнулся у себя в кабинете и, падая, ударился головой о ведро с углем. Я услышал, как он упал, и перенес его наверх.

Локхарт поднялся на второй этаж и, отметя прочь все причитания миссис Флоуз словами «Замолчи, женщина!», вошел в спальню деда. Старик лежал в постели, рядом с ним сидел доктор Мэгрю, щупая его пульс.

– Сердце у него достаточно сильное. Меня тревожит его голова. Надо бы проверить на рентгене, нет ли у него трещины в черепе, но я боюсь везти его по разбитой дороге, – сказал врач. – Доверимся Всевышнему и силам самого организма.

Как бы желая продемонстрировать эти силы, старый Флоуз открыл налитые злобой глаза, обозвал доктора Мэгрю негодяем и конокрадом, после чего глаза его снова закрылись, и он опять погрузился в состояние комы. Локхарт, Мэгрю и Додд спустились вниз.

– Он может умереть в любой момент, – сказал доктор, – но может и оставаться в таком состоянии еще долгие месяцы.

– Хотелось бы надеяться именно на последнее, – проговорил Додд, многозначительно посмотрев на Локхарта, – он не может умереть, пока не найден отец. – Локхарт согласно кивнул. У него в мозгу сидела та же самая мысль. В тот же вечер, после того как уехал доктор Мэгрю, пообещав вернуться утром, Локхарт и Додд вдвоем, без миссис. Флоуз, совещались на кухне.

– Прежде всего надо сделать так, чтобы эта женщина и близко к нему не подходила, – сказал Додд. – Она придушит его подушкой при первой же возможности.

– Запрем ее в комнате и будем открывать, только чтобы покормить, – ответил Локхарт.

Додд исчез и вернулся через несколько минут со словами, что ведьма закрыта в ее конуре;

– Он не должен умереть, – встретил его Локхарт.

– Это уже от Бога зависит, – ответил Додд, – ты же слышал, что сказал врач.

– Слышал. Но все равно повторяю: он не должен умереть.

Взрыв раздавшихся сверху громких проклятий показал, что пока еще старый Флоуз оправдывает их надежды.

– Время от времени он так кричит. И проклинает всех на свете.

– Вот как? – ответил Локхарт.– Ты дал мне хорошую идею.

На следующее утро, еще до того, как приехал доктор Мэгрю, Локхарт поднялся и укатил по разбитой дороге в Гексам, а оттуда в Ньюкастл. Он провел там весь день, заходя в магазины, торгующие радиоаппаратурой и деталями, и вернулся, доверху нагруженный покупками.

– Как он? – спросил Локхарт, когда вместе с Доддом они заносили коробки в дом.

– Так же. То спит, то орет. Но доктор говорит, что надежды мало. И старая сука тоже стала подавать голос. Я сказал ей, чтобы она заткнулась, а то останется без еды.

Локхарт распаковал магнитофон и вскоре уже сидел у. кровати старика, а дед орал в микрофон свои проклятия.

– Гнусные свиньи, затаившиеся негодяи, шотландские выродки! – выкрикивал он. Локхарт получше закрепил микрофон у него на шее. – Я больше не потерплю ваших приставаний и подглядываний! И уберите этот чертов стетоскоп с моей груди. Присосались как пиявки, сволочи! У меня не сердце болит, а голова.

Всю ночь напролет старик поливал этот продавшийся дьяволу мир и его несправедливости, а Локхарт и Додд по очереди включали и выключали магнитофон и меняли пленку.

В эту ночь выпал снег, и дорога, ведущая через Флоузовское болото, стала непроходимой. Додд подбрасывал уголь в горевший в спальне камин, и его огонь старый Флоуз принял за пламя ада. Соответственно изменился и его язык, ставший еще более грубым. Что бы там ни происходило, он не собирался мирно спускаться в мрачное подземное царство, относительно которого столько раз высказывал неверие в его существование.

– Я вижу тебя, черт! – кричал старик. – Клянусь Люцифером, я тебя за хвост-то поймаю. Проваливай отсюда!

Но время от времени он вдруг внезапно перескакивал на что-то другое.

– Добрый день, мадам! – заявлял он бодро. – Сегодня прекрасная погода для охоты. Не сомневаюсь, что гончие легко возьмут след. Эх, быть бы мне снова молодым, как бы я промчался верхом за своей стаей!

С каждым днем старик все больше слабел и мысли его все чаще обращались к религии.

– Не верю я в Бога, – бормотал он, – но если Бог все же есть, то, сотворяя мир, этот старый дурак натворил черт-те что. Старый Добсон, каменщик из Бэлси, и тот бы сделал лучше, хотя он был не ахти какой мастер, несмотря на то, что греки учили его, как надо строить Флоуз-Холл.

Сидевший около магнитофона Локхарт выключил его и спросил, кто такой был Добсон, но мистер Флоуз вновь переключился на сотворение мира. Локхарт снова включил магнитофон.

– Боже, Боже, Боже, – бормотал старик, – если эта свинья не существует, Богу должно быть стыдно за это, и это единственное кредо, которого должен придерживаться человек. Действовать таким образом, чтобы Богу было стыдно за то, что он не существует. Между ворами больше чести и честности, чем среди молящихся Богу лицемеров, у которых в руках Библия, а в сердце – только жажда выгоды. Я не ходил в церковь пятьдесят лет. Ну, может быть, только разок-другой на похороны. Я и сейчас не пойду. Пусть уж лучше меня заколотят в бочку, как этого еретика-утилитариста Бентама, чем похоронят с моими проклятыми предками.

Локхарт отметил про себя эти слова старого Флоуза. Он, однако, не обращал никакого внимания на жалобы миссис Флоуз, что они не имеют права запирать ее в комнате и что там скопилось уже по колено нечистот. Локхарт поручил Додду передать ей рулон туалетной бумаги и сказать, чтобы она выбрасывала содержимое своего горшка в окно. Так миссис Флоуз и поступила к несчастью для Додда, который в это время проходил внизу. После чего Додд стал обходить это окно далеко стороной и два дня не давал миссис Флоуз есть.

Снег продолжал идти, старый Флоуз по-прежнему проклинал всех и вся, особенно ругая доктора Мэгрю, не дававшего ему покоя, – тогда как на самом деле ему досаждал не врач, но Локхарт или Додд с магнитофоном. Он обрушивал свои распаленные проклятия и на голову Балстрода, выкрикивая, что не желает никогда больше видеть этого паразита-сутяжника. Последнее пожелание вполне могло сбыться, учитывая, что из-за снегопадов Балстрод не мог добраться до Флоуз-Холла.

В перерывах между подобными вспышками он спал, и жизнь медленно, но неотвратимо уходила из него. Локхарт и Додд сидели на кухне, глядя на огонь, и строили планы на случай его неизбежного конца. На Локхарта особенно сильное впечатление произвело неоднократно выраженное стариком нежелание быть похороненным. Додд, со своей стороны, обратил внимание на то, что если исходить из отношения старика к пламени камина в его комнате, то можно предположить, что он не желал быть и кремированным.

– Либо одно, либо другое, – сказал как-то Додд в один из таких вечеров. – Пока стоят холода, он продержится. Но сомневаюсь, что летом соседство с ним будет приятно.

Решение нашел Локхарт. Произошло это как-то вечером, когда он стоял в нижней части башни, разглядывая покрытые пылью стяги и развешанные по стенам головы зверей и старинное оружие. И когда в холодный предрассветный час старый Флоуз, пробормотав последнее проклятие миру, отошел из него, Локхарт был к этому уже готов.

– Держи магнитофоны включенными, – сказал он Додду, – и не пускай к нему никого.

– Но он уже ничего больше не скажет, – ответил Додд. Локхарт переключил магнитофон с записи на воспроизведение, и голос старого Флоуза продолжал разноситься по дому как будто уже с того света. Показав Додду, как менять кассеты, чтобы избежать слишком частых повторений одного и того же, Локхарт вышел из дому и направился прямиком через болота к Томбстоун-Ло – Могильному Камню – и дому мисс Дейнтри в Фэарспринге. Дорога заняла у него больше времени, чем он рассчитывал. Снег лежал глубокий, а сугробы, которые намело вдоль каменных стен, были еще глубже, так что только после полудня он съехал по склону холма к ее дому. Мисс Дейнтри приветствовала его в своей обычной грубоватой манере.

– Думала, я тебя уже больше не увижу, – сказала она, когда Локхарт уселся отогреваться у плиты на кухне.

– А вы меня и не видели, – ответил Локхарт. – Меня тут не было, и я не брал у вас машину на пару дней. Мисс Дейнтри недоверчиво поглядела на него.

– То и другое неправда, – сказала она. – Ты здесь, а машину я тебе не дам.