Флоузы - Том Шарп

Выступление Фескью явно произвело впечатление на судью Пламмери и присяжных, и адвокату Виддершинсу было крайне трудно начинать защиту ответчиков. Конечно, мисс Голдринг легко утверждать, будто Локхарт Флоуз – лжец, но попробуйте доказать это. Мистер Флоуз не выглядел лжецом. Если уж на то пошло, он производил прямо противоположное впечатление. А миссис Джессика Флоуз даже под вуалью светилась такой невинностью, которая являла разительный контраст вульгарности его клиентки. Пьянство, труды над многочисленными книгами и постель – все это наложило отпечаток на мисс Голдринг. Виддершинс сделал все, на что был способен. Клевета, заявил он, была абсолютно непреднамеренной. Ответчица понятия не имела о существовании истца и никогда его даже не видела. Предположение, будто она однажды приглашала его на чай, было совершенно безосновательным, а тот факт, что мисс Голдринг жила в Вест-Пэрсли, а истец владел домом в Ист-Пэрсли – чистейшим совпадением. Однако в свете заявлений, которые сделал его ученый друг господин Фескью, ответчик готов принести свои извинения и выплатить финансовую компенсацию за ущерб, нанесенный истцу и его супруге, за те насмешки и оскорбления, которым они подверглись, и за последовавшую в результате всего этого потерю должности… В этом месте мисс Голдринг оттолкнула удерживавшую ее руку мистера Шортстэда, встала и заявила, что никогда, никогда, никогда она не заплатит ни пенни, ни одного-единственного пенни человеку, о котором она никогда в жизни не писала, и что, если кто думает иначе, так тот крепко ошибается. Судья Пламмери оглядел ее с выражением столь откровенной неприязни на лице, что, казалось бы, этот взгляд должен был испепелить даже сфинкса с расстояния пятидесяти ярдов, а со ста – заставить его заговорить.

– Присядьте, мадам, – прорычал он, и в его голосе звенело железо и безошибочно угадывалась кровожадность. – Что вы будете или не будете делать, определит суд. В одном могу вас уверить: еще одно подобное нарушение порядка и я привлеку вас к ответственности за неуважение к суду. Продолжайте ваше выступление, мистер Визерслин.

Кадык Виддершинса ходил вверх-вниз, чем-то напоминая болтающийся в воде шарик для пинг-понга. Адвокат искал нужные слова, но не мог найти их. Продолжать он не мог: ему нечего было сказать.

– Мои клиенты признают себя виновными в непреднамеренной клевете, – проскрипел он вопреки полученным от клиентов указаниям. Судья Пламмери с сомнением посмотрел на него.

– Мне показалось иначе, – сказал он.

Виддершинс запросил перерыв для консультаций с клиентами. Перерыв был объявлен. Фескью, Гиблинг. и Локхарт провели его, торжествуя. А между Виддершинсом и мисс Голдринг разгорелся желчный спор. Шортстэд, прослушав исковое заявление и его обоснование, был готов решить дело по договоренности сторон. Мисс Голдринг же, перед лицом малодушия издателя и откровенной неприязни судьи к ней самой, ни о какой договоренности сторон не желала и слышать.

– Все, что они утверждают, – наглая ложь, – кипела она. – Никогда я не приглашала этого говнюка на чай. Никогда я не использовала имени этого поганого Локхарта Флоуза ни в одной из моих книг!

– Но ведь оно же есть в «Песне…», – начал было Шортстэд.

– Заткнитесь! – оборвала его мисс Голдринг. – Если оно там есть, значит, это вы его туда вставили. Его не было в той рукописи, что я отправляла в издательство.

– Вы в этом твердо уверены? – спросил Виддершинс, пытавшийся отыскать хоть проблеск надежды в совершенно безнадежном деле.

– Клянусь Господом Богом, – ответила мисс Голдринг столь страстно, что это прозвучало убедительно, – я никогда в жизни даже не слышала имени Флоуз и уж тем более не использовала его в своих книгах.

– Можно взглянуть на рукопись? – спросил Виддершинс, и Шортстэд послал за ней. Имя Флоуз было напечатано по всей рукописи четким машинописным шрифтом.

– Ну, что вы на это скажете? – спросил Виддершинс. Мисс Голдринг сказала очень многое, и по большей части сказанное ею было верно. Шортстэд сказал очень мало; в его словах верно было все.

– Тогда мы должны подвергнуть сомнению подлинность этого документа, – сказал Виддершинс. – Все согласны с таким предложением?

Мисс Голдринг была согласна, Шортстэд – нет.

– Это та самая рукопись, которую мы от вас получили, – настаивал он.

– Нет, не та. И это не тот текст, что я диктовала. Это гнусная подделка.

– Вы в этом абсолютно уверены? – спросил Виддершинс.

– Клянусь Господом Богом…

– Хорошо. Мы оспорим иск на этом основании. То есть заявим, что данный документ, который поступил к мистеру Шортстэду, не является оригиналом той рукописи, которую подготовили вы лично.

– Совершенно верно, – подтвердила мисс Голдринг. – Я клянусь Господом Богом…

На следующий день, когда мисс Голдринг заняла место свидетельницы, чтобы подвергнуться перекрестному допросу со стороны пышущего энергией Фескью, она все еще продолжала клясться именем Господа Бога и многих других богов поменьше. Слушая ее, Гиблинги едва сдерживались.

– Мисс Мэгстер… – начал Фескью, но судья прервал его.

– Свидетельницу, насколько мне известно, зовут мисс Голдринг, мисс Женевьева Голдринг. Почему вы обращаетесь к ней «мисс Мэгстер»? – спросил он.

– Мисс Женевьева Голдринг – вымышленное имя, – ответил Фескью, – ее настоящее имя… – Его прервал резкий выкрик со скамьи для свидетелей.

– Женевьева Голдринг – мое литературное имя, мой псевдоним.

Судья Пламмери с отвращением уставился на перо в ее шляпе.

– Не сомневаюсь, – произнес он, – не сомневаюсь, что ваша профессия требует иметь целый набор имен. Но суду необходимо ваше подлинное имя.

– Мисс Мэгстер, – угрюмо произнесла мисс Голдринг, отлично отдавая себе отчет в том, что обнародование этого имени разочарует немалую часть ее читателей. – Но своим поклонникам я известна как мисс Женевьева Голдринг.

– Опять же не сомневаюсь, – сказал судья, – но, основываясь на том, что я тут услышал, должен заметить, что у ваших поклонников своеобразный вкус.

Фескью мгновенно уцепился за эту подсказку, брошенную ему судьей.

– Если вы так предпочитаете, я готов называть вас Женевьевой Голдринг,

– сказал он. – Я никоим образом не хочу повредить вашей профессиональной репутации. Скажите, верно или нет, что в романе «Песнь сердца» вы описываете героя по имени Флоуз, который является любителем того, что на языке проституток и их клиентов называется «сбруей и поркой»?

– Я не писала «Песнь сердца», – ответила мисс Голдринг.

– Но, мне казалось, вчера вы признали, что являетесь автором этой книги, – возразил судья, – а сейчас…

В ответ со свидетельского места он услышал речь о несправедливостях и беззаконии, творимых издателями и редакторами. Когда мисс Голдринг выдохлась, адвокат Фескью повернулся к судье Пламмери:

– Возможно, ваша честь, стоило бы внимательно изучить оригинал рукописи и сравнить его с другими рукописями, представленными ответчицей ее издателю?

– Защита не возражает, – сказал Виддершинс, и в слушании дела вновь был объявлен перерыв.

В тот же день два специалиста – графолог и эксперт по шрифтам пишущих машинок – дали под присягой заключение, что рукопись «Песни сердца» была напечатана на той же самой пишущей машинке, что и «Шкаф короля» и «Болотная девушка» – две другие книги, написанные мисс Голдринг. После чего Фескью на следующем слушании в суде продолжил перекрестный допрос ответчицы.

– Сейчас доказано вне всякого сомнения, что «Песнь сердца» написали именно вы, – сказал он. – Признаете ли вы теперь, что вы знакомы в настоящее время и были знакомы прежде с истцом, мистером Локхартом Флоузом?

Мисс Голдринг начала отчаянно отрицать это, но Фескью остановил ее.

– Пока вы не совершили преступления, давая ложные показания, – сказал он, – хочу попросить вас ознакомиться с данными под присягой показаниями мистера Флоуза, что вы приглашали его в свой дом на чай и угощали его ментоловым ликером.

Со своего свидетельского места мисс Голдринг смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Откуда вам это известно? – спросила она.

Фескью улыбнулся и посмотрел на судью и присяжных.

– Мистер Флоуз рассказал мне вчера об этом под присягой, – весело ответил он.

Мисс Голдринг качала головой.

– О ментоловом ликере? – слабым голосом спросила она.

– Нет, это истец рассказал мне в частном порядке, – ответил Фескью.– Но вы, я полагаю, пьете ментоловый ликер? Мисс Голдринг кивнула с несчастным видом.

– Да или нет? – потребовал Фескью.

– Да, – ответила мисс Голдринг. Сидевшие ниже нее Виддершинс и Шортстэд прикрыли глаза рукой. Фескью продолжил разгром дальше. – Верно ли, что у вас в спальне лежит ковер голубого цвета с вкраплениями золотого, что ваша кровать имеет форму сердца, что рядом с ней стоит торшер с розовато-лиловым, в складочку, абажуром и что вашу кошку зовут Пинки? Верно все это или нет?