Ларец Самозванца - Денис Субботин

Отряд, внезапно пришедший на выручку, был достаточно велик и разнообразен. Часть его, около сорока человек, спешившись, беспощадно и умело взяла врага в бердыши, время от времени прикрываясь от отчаянных контратак слитными пищальными залпами. Остальные — конники, которых было чуть больше чем пеших, рассыпавшись цепью, отсекали разбойников от леса, гнали их прямо на пехоту. Получалось у них довольно неплохо. Явно было немало опыта! Одно только смущало пана Романа во всём этом.

— Показалось мне, или я впрямь слышал клич «Москва!»? — мрачно спросил он.

— Тогда мне тоже показалось! — столь же мрачно возразил Клим Оглобля. — Московиты, господин! Не иначе, те самые, про которых Марек баял!

— Ну, так радоваться нам, или чего? — мрачно спросил пан Анджей. — Ромек! Что ты скажешь?

Пан Роман тяжело вздохнул. Ну откуда ему знать? Откуда?! Вот простые казаки, те — радовались. Пока. И не жалея, тратили порох и пули.

Но вот дело было кончено. Московиты на лугу добили остальных, пленных тут же деловито начали вешать на ближайших деревьях… Рослый, крепкий воин в старинном зерцале и турецкой работы шлеме подъехал под самые ворота.

— Эй! — рявкнул оглушительно громко. — Кто там есть? Открывай ворота, кончилось всё!

Несколько чересчур обрадованных избавленьем казаков, не дожидаясь приказа, бросились к воротам.

— Стоять! — громко и зло приказал пан Анджей. — Куда рванулись?! А ты, чужак, не торопись. Назовись сначала!

— Лях, да? — московит снял шлем и прищурился. — Гришки, небось, прихлебатель? Домой бежишь!.. Ну, беги, беги. Коль решил возвращаться, мы тебя трогать не будем. Я — сотник государев, Кирилл сын Егоров, рода Шулеповых! А ты кто?

— Я — пан Анджей Медведковский, шляхтич и конфидент князя Адама Вишневецкого! Слыхал про такого?

— Слыхал! — хмуро ответил московит. — Сидит сейчас в порубе… пусть-ка посидит слегка!

— То — князь Константин сидит! — возразил пан Анджей. — Князь Адам сейчас дома. Гневу его не будет предела, когда услышит, как с братом его обращаются! Побоялись бы, он — могучий витязь и может вмиг посадить на коня полсотни тысяч всадников!

Ну, про полсотни тысяч он, разумеется, приврал. Но тысяч двадцать призвать под свои знамёна правитель половины Украины, могущественнейший магнат Речи Посполитой, конечно же, может! И, любя своего младшего брата неложной любовью, наверняка не станет отсиживаться в Брагине или Вишневеце, как только услышит про пленение младшего Вишневецкого.

— Ну, ну… — ещё мрачнее возразил московит. — Пусть сунутся! И не таким… витязям… рога-то обламывали!

Так они препирались никак не меньше четверти часа. Московиты — их было около сотни и незаметно было, чтобы эта сотня пострадала в бою, поняв, что дело вовсе не предвещает дружеской встречи от спасённых ими людей, постепенно начали собираться в свои десятки. Их приготовления к новому бою даже не скрывались и пан Роман, до поры, из осторожности, избегавший боя, испугался всерьёз. Выходило так, что на каждого его способного сражаться бойца приходилось по три соперника, ничуть не хуже разбирающихся в воинском искусстве. К тому же, стрельцы были Стремянного полка, отборной части русской армии — их украшенные золотыми орлами кафтаны не спутаешь ни с какими другими! С другой стороны, московит мог и не возжелать штурма. Наверное, не дурак он; наверное, понимает, что ляхи здесь будут обороняться яростно, как только и могут обороняться обречённые. На их стороне — ненадёжная защита хилых стен, немалый запас пороха и незнание русскими воинами числа ляхов. За пороховым дымом, покрывшим в последние минуты боя всю стену, непонятно было, сколько стрелков её защищают. Значит, атаковать нужно было невесть какое количество, невесть как вооружённое… Правда, московиты, хоть были как на ладони, тоже имели кое-что в загашнике… как оказалось. Небольшая гаковница, короткая, но с толстым стволом. До недавнего времени, она была приторочена к седлу огромного, наверняка очень смирного коняшки. Теперь её развёрнули в сторону ворот…

— Не стоит рисковать, московит! — высунувшись наружу, прогавкал Людвик. — Я сам — пушкарь, знаю — не так просто вышибить ворота, пусть даже такие хилые, фунтовым ядрышком! Да и потом… ты знаешь разве, что ждёт вас внутри?

Московит бросил короткий взгляд через плечо… поморщился.

— Никто и не собирается на вас нападать! — холодно возразил он. — Была нужда!.. У нас — государево дело, без вас найдётся, чем заняться! Живите пока что…

Повинуясь взмаху его руки, воины под стенами начали собираться. Среди них незаметно было большого количества недовольных этим. Видимо, оценили и поняли решение своего командира, который предпочёл поберечь их жизни. Тем более, вишь ты, дело какое-то, «государево».

Пан Анджей, по своей давней привычке, вознамерился было выкрикнуть что-нибудь оскорбительное вслед. Пан Роман в самый последний миг удержал его, схватив за руку.

— Стой! — сказал негромко. — Видишь же, этот московит очень не хотел уходить. Если ты дашь ему повод, он прикажет ударить… а мы не удержимся здесь, говорю тебе! И ещё… прикажи собираться! Мы выступаем немедленно! Даниил!

Торговец, мрачный, почерневший от нешуточных переживаний, нехотя подошёл и молча встал, сложив руки на вислом пузе.

— Мы выступаем, как только соберёмся! — известил его пан Роман. — Собирайся тоже!

— Благодарю вас, почтенные паны, но я — остаюсь! — спокойно, как о давно решённом, возразил жид. — Я ехал с вами, ожидая безопасности, а выходит — наоборот. Тем более теперь, когда вы в открытую выступили против самого Ворона. Нет! Мне с вами не по пути!

— Твоё дело! — пожал плечами пан Анджей. — Только плату мы тебе не вернём… Не мы отказались!

— Хорошо, хорошо! — нервно сказал Даниил. — Вы только поспешите… Я лучше потеряю весь товар, попав в лапы молодцам Ворона, чем потеряю голову, погибнув в бою с ними!

— Жид… — презрительно процедил Людвик. И пан Анджей был с ним вполне согласен…

9

Прощание было нежным и трогательным. Хозяйка, к тому моменту выбравшаяся из шинка, рыдала взахлёб, не стесняясь мужа и чужих людей, под конец вообще вцепилась в стремя пана Анджея. Слёзы и сопли не красили её и без того не самое очаровательное лицо, пан Анджей досадливо морщился, но терпел. Сквозь рыдания иногда прорывались членораздельные слова, и тогда становилось понятно: хозяйка просит прощения за свой поступок, подлый и бесчестный, а главное — недостойный и оскорбительный для моцного пана…

Казаки, и даже шляхтичи, конфиденты самого пана Анджея, посмеивались сначала тихо, потом уже и в голос. Багровый пан Анджей явно терялся в догадках, не зная, что же делать ему. Мысли были невесёлые. Хорошо зная, что своих ляхов, что казаков пана Романа, пан Анджей не сомневался — ему ещё не раз придётся икать, слыша насмешки в свой адрес. Стыд-то какой: шляхтича, воина, сразили чугунной сковородкой!