Охотничьи угодья (ЛП) - Бриггз Патриция

— Кто бы мог подумать, что в старике столько крови, — пробормотала Анна.

— Я думал, ты цитируешь латинские цитаты, — отозвался Чарльз.

— Я не могу исполнять Шекспира на латыни. — Она немного подумала о том, что ей пока не нужно более внимательно присматриваться к тому, что произошло в комнате. — Тогда cui bono. Кому это выгодно?

— Сомневаюсь, что это связано с деньгами, — сказал Ангус. — Или не только с деньгами. Или с любовью тоже. Санни, может быть, но Шастель?

Анна прошла комнату, и при каждом шаге ковер хлюпал, как и когда-то в квартире ее друзей после того, как прорвало бочонок пива (какой-то умник пытался открыть бочонок с помощью отвертки и молотка, когда перестал работать кран).

Анна могла показать, где лежал Мишель, потому что на полу виднелось пятно в форме человека, где кровь не пропитала коричневый ковер.

И еще было тело… или его части. Анна заставила себя посмотреть.

Жизнь Чарльза могла зависеть от того, найдут ли они убийцу. Она не могла позволить себе роскошь быть брезгливой.

Руки, ноги, голова (все это гораздо больше походило на восковую скульптуру для фильма ужасов) лежали поверх кучи. Голова обращена к двери, с каждой стороны лежали руки и ноги. Остальная часть этой кучи состояла из внутренностей и костей.

Квадрат ткани, который, скорее всего раньше был скатертью, расстелен на полу рядом с кучей частей тела. На нем лежали груды мяса, нарезанного на стейки, и две полоски ребрышек, как будто кто-то планировал приготовить барбекю.

Анна не понимала, почему кровь беспокоила ее?

— Я не знаю вампиров, — сказала она быстро, сквозь стучащие зубы. — Но читала Дракулу, когда училась в средней школе. Стали бы они вот так проливать всю кровь? Или это предназначено для того, чтобы привести в ужас? Кого они хотят напугать и почему?

— Нет, — внезапно заявил Чарльз. — Они не стали бы тратить кровь впустую. Не без веской причины. Ты права, это сделано преднамеренно. Должно было выглядеть как убийство серийного убийцы. Вампиры так не действуют. Если вампир оставит жертв в таком виде, его убьют прежде, чем он или она сделает это во второй раз. Как и мы, вампиры не хотят привлекать к себе внимание. Это спланировано для эффекта. Затрачено много усилий. — Он уставился на части тела и удовлетворенно улыбнулся. — По-видимому, слишком много усилий. — Он махнул рукой на то, что осталось от Шастеля. — Они сжульничали. У нас есть одно мертвое тело, но слишком много массы, примерно на двадцать фунтов. Бьюсь об заклад, что среди мяса мы найдем мясо коровы, а под потрохами еще что-то от француза. Мясо на костях. На самом деле у них не оставалось времени тщательно с этим поработать. Это просто должно было хорошо выглядеть для зрителей.

— И кто зрители? — спросил Ангус.

— Не мы, — ответила Анна. — Для меня это плохо выглядит, но для волков, которые выходят на охоту каждое полнолуние? Их не испугает кровь и мясо. — Она не стала указывать на то, что Ангусу трудно оторвать взгляд от груды мяса. — Особенно когда жертвой становится кто-то вроде Жана Шастеля. Бьюсь об заклад, французские волки сочувствовали Мишелю, но когда увидели Шастеля, то сказали: «Скатертью дорога». Вы думаете, это для публики? Чтобы заставить маррока не выходить на публику? Или это для фейри, которые понятия не имеют, кем был Шастель? Чтобы усилить ужас смерти, чтобы оправдать охоту на Чарльза?

— Ты говоришь как психолог, — заметил Ангус.

Анна покачала головой.

— Нет. Это Рик психолог. Я просто смотрю телевизор и читаю много криминалистических детективов. Я бы чувствовала себя намного хуже из-за этой сцены, если бы это была Санни. Если это вампиры, а я не чувствую запаха никого, кроме Чарльза, Мишеля и Шастеля, так что возможно это они, тогда есть причина, по которой они разделались с Шастелем… и с Санни.

— Убийство Санни было личным, — сказал Чарльз. — Ты не подходила близко, чтобы увидеть ее тело, понюхать его. Вампиры напугали ее и медленно выкачали кровь. Ей было больно, и она страдала. Любой оборотень, который приблизился бы к ее телу, знал бы это. Они хотели, чтобы мы поняли, что она страдала. Это просто ужасно. Но сейчас это инсценировка. — Он посмотрел на Анну и торжественно кивнул. — И надеюсь, что те, для кого предназначена эта сцена, ее еще не видели.

— Тогда нам нужно разобраться с этим прямо сейчас, — заявил Ангус, достал телефон и нажал кнопку быстрого набора. — Скажи своему отцу, что он финансирует это дело, услуги нашей ведьмы стоят не дешево. Том?

— Да? — послышался приглушенный голос его заместителя, как будто он старался вести себя потише, чтобы не потревожить находящихся рядом.

— Найми команду по уборке — нужно все сделать тщательно и быстро — и возьми свою ведьму. Да, мы заплатим ей за это, или это сделает маррок. Скажи ей, чтобы она выставила ему счет. Отведи их к дому Шастеля, я все объясню, когда доберешься сюда. Да, кто-то, наконец, убил ублюдка. — Он повесил трубку, и Анна с легким изумлением поняла, что Том не произнес ни единого слова после того первого ответа. Ангус был альфой, который знал, что его слову повинуются.

— Мясник, — задумчиво проговорил Чарльз. — Возможно, это не все для показухи. Вампиры тоже подчиняются приказам. — Он посмотрел на Анну. — Я думаю, ты права. Но также думаю, что это было символично. Зверь встретил конец от руки мясника. Это не ярость, потому что тогда человек, стоящий за этим, убил бы его сам. Но есть какая-то связь между Шастелем и тем, который организовал это убийство.

Анна вспомнила сказанное марроком.

— Возможно, убийца не хочет занимать место Шастеля в европейской иерархии. Все ожидали бы этого, не так ли? Что оборотню, убившему Шастеля, придется вмешаться и захватить власть, и стать марроком Европы? Даже если бы убийство произошло не в открытом поединке.

Чарльз слегка улыбнулся — что было нехорошо, не в этой комнате — но он жил оборотнем очень долгое время и не реагировал на кровь с отвращением.

— Ты спасла меня от худшей участи, чем думаешь, когда остановила меня от его убийства. У меня нет никакого желания работать, как мой отец.

— У меня есть еще один вопрос, — продолжила Анна, в последний раз оглядывая комнату. Ей нужно убраться отсюда. Возможно, если бы в тот момент она была в образе волчицы, это бы ее так не беспокоило, но продолжала глазеть на голову Шастеля, и его мертвые глаза смотрели прямо на нее в ответ.

— Да?

— Почему они оставили Мишеля в живых?

— Вряд ли они хотели этого, — отозвался Ангус. — Скорее всего, посчитали, что он мертв. Он в очень плохой форме, но умен и привык притворяться, что ему больнее, чем есть на самом деле.

Анна много знала о притворстве. Если противник думал, что сломал кости с первого удара, то не станет бить во второй раз.

— Это все, — бросила она, быстро выходя из комнаты. — Это все, что я могу сказать. — И побежала к ванной, мимо которой они проходили по пути в комнату.

Кофе, который она выпила ранее, попросился наружу.

Хорошо, что она не завтракала.

Анна схватила чистое полотенце и намочила его холодной водой. Закончив, вытерла подошвы своих туфель. Они были кожаными, и она купила их всего две недели назад, и кровь стиралась хорошо.

Глава 11

Мишель находился в тяжелом состоянии. И рана могла оказаться для него смертельной. Что-либо рассказать он пока не в состоянии. Алан держал его на больничной койке в клетке в подвале своего дома в двадцати минутах езды от дома Шастеля.

Клетка необходима, потому что серьезно раненые оборотни, когда за ними не наблюдали более доминантные волки, склонны к насилию.

Вероятно, разговор с ним ничего не даст, пока он немного не поправится, решил Чарльз. Лучше завтра возьмет с собой одного из французских волков, чтобы поговорить с Мишелем.

Анна выглядела больной и измученной. И она права. Он не испытывал ужаса от сцены преступления, как и Ангус. Если бы Шастеля резали еще живым, возможно, это беспокоило бы его больше. Или если бы дело касалось родного Чарльзу оборотня или того, кого должен защищать, то чувствовал бы себя иначе.