Спойлер: умрут все - Владимир Сулимов

прокатился цокот каблучков и ухнула в глубине здания стальная дверь. Женя взглянула на таймер в нижнем углу экрана. Без пяти одиннадцать. Для Матвеевой было недопустимым явиться в офис, не выспавшись и не сделав укладку.

Спустя мгновение в кабинет впорхнула начальница, окутанная облаком лавандовых духов.

— Доброе утро, девочки! — звонко приветствовала Матвеева.

— Доброе утро, Сюзанна Валерьевна! — понеслись вразнобой ответы.

— Доброе, доброе утро, — продолжала, когда все уже смолкли, Владиленовна, переставшая быть девочкой лет сорок назад.

— Пробки по городу — кошмар! — Матвеева как бы невзначай поправила каштановый локон. Женя ощутила укол зависти. Она могла биться об заклад, что схожий укол почувствовали и другие, но это было так себе оправдание.

— Работаете? — Начальница продефилировала вдоль столов, покачивая крепкими бёдрами и наплечной сумочкой Louis Vuitton. — Мои вы умнички. Оленька, как договоры для «Антея»?

— Подборка готова, Сюзанна Валерьевна, — зычно отрапортовала Олька и следующие несколько минут распиналась, с каким восторгом антеевские работяги внимали её лекции о необходимости подписания договоров с фондом. Удовлетворившись, Матвеева обошла с расспросами остальных подчинённых, приберёгши Женю на десерт. Скверный знак. Женя сжалась. Матвеева явно пребывала в приподнятом настроении, о чём говорили её жемчужная улыбка, ласковые словечки и театральные жесты. Эта весёлость сулила куда больше неприятностей, чем гнев.

Наконец, дошла очередь и до Жени.

— Ну а ты, Женюшка? — Матвеева сложила приятной полноты руки на груди. Упруго колыхнулся в вырезе бронзовый крымский загар. — Как твои дела? Тоскуешь?

— Да нет, — сдержано ответила Женя. Понять по странноватым вопросам, куда ветер дует, было невозможно. — Заканчиваю отчёт. Как проверю, пришлю. К часу, думаю.

— Всё-то ты в работе, не научилась расслабляться, — посочувствовала Матвеева.

Вместо ответа Женя наморщила шишковатый лоб, и близко не такой, как у начальницы — ровный и благородный.

— Вот! Ты сама о себе не позаботишься, значит, на это есть мы! Мы же все одна команда, одна, считай, семья.

— Да, — утробно поддержала Владиленовна. — Да, да.

— Один за всех, Сюзанна Валерьевна! — отозвалась Олька.

— Я что-то пропустила? — Женя насторожилась — аж лицо одеревенело.

— Я решила твою судьбу. — Начальница извлекла из сумочки айфон последней модели. — Твою одинокую судьбу.

— Прямо интрига, — изобразила радость Владиленовна. — Вы нас такими всегда сюрпризами балуете.

Матвеева чиркала пальчиком по экрану телефона.

— Женя. Сегодня ты идёшь на свидание!

— Что? — поперхнулась слюной Женя.

— Не морщись, вредно для кожи, — упрекнула Матвеева. — Я зарегала тебя в «Дейтинге». Это сайт знакомств. Оч крутой. Я там познакомилась с Сашей. Вы видели Сашу, он улёт… Твою фотку взяла с Нового года. Там у тебя пятно на рукаве, оливье, наверное, но я обрезала, не переживай.

— Вообще-то я не разрешала… — Женя разом забыла всё — и ночную аварию, и жуткое граффити; всё стёрло зноем ужасающего известия. Вселенную заполнила одна Матвеева с её духами, вишнёвыми улыбающимися губами и чёртовым айфоном в холёных коготках.

— Без разрешения ты до ста лет просидишь, как сыч, с кошками. У тебя их уже сколько, три?

— Нисколько, — ответила Женя. Она подкармливала дворовых кошек, но из-за аллергии не могла взять к себе ни одной. — Вы извините, но это личное дело, и довольно бесцеремонно…

— Очень тебе хорошего мальчика нашла! Ты ему сразу понравилась. О! Глянь! — И Матвеева сунула окаянное изобретение Стива Джобса Жене под нос. — Его зовут Валентин!

У Валентина было круглое сдобное личико. Остренький нос придавал ему сходство с мышонком. Чёлка жидких белесых волос не могла скрыть залысину, от которой ко лбу разбегались розовые пятна. Глаза проницательно глядели прямиком в камеру, одновременно грустные и насмешливые. Рука Валентина подпирала подбородок. Пальцы были неестественно выкручены. Валентин сидел в кресле. Жене не требовался снимок в полный рост, чтобы понять: кресло инвалидное.

— Правда, миленький? Я переписывалась с ним весь вечер. От твоего имени, конечно. Он тоже любит кошек!

Женя невольно потянулась к айфону, но Матвеева бойко убрала гаджет за спину, а затем пошла вдоль столов, показывая фотографию подчинённым. Подчинённые поднимали жопы, вытягивали шеи, заглядывали Матвеевой в ладонь и одобрительно кивали.

— Я договорилась с ним на семь. Вы встречаетесь возле «Окея». Ради такого случая я отпущу тебя пораньше, в шесть. Можешь так сразу и идти, тебе очень к лицу этот свитер. Представляешь, он пишет стихи!

— Милаш! — ухнула Владиленовна.

— Сунгурова, какого жениха урвала! — поддакнула Олька.

— Решено! Буду подружкой у вас на свадьбе! — просияла Матвеева. — Ну кто ещё согласится? Если, конечно, не боишься, что я Валю уведу.

— Может, вы сразу и пойдёте к нему на свидание? — вырвалось у Жени.

— Заревновала! — восхитилась начальница. — Обещаю, мы на твою половинку покушаться не будем. Девочки, правда?

— Правда! А то. Да, да-да.

— Он мне никакая не половинка! — взвилась Женя. Голос предательски задрожал — не голос, а заячий хвост. — Я его не знаю и никакие свидания устраивать не собираюсь. И как-нибудь сама разберусь со своей жизнью!

— Женя, — молвила Матвеева с бесконечным терпением. Её карие глаза, отороченные бархатными ресницами, уверяли: «Я желаю тебе исключительно добра». Её хищная, ширящаяся улыбка, говорила: «Мне нравится, когда тебе больно». — Ты не представляешь, насколько полноценна жизнь, когда у тебя есть пара, а не какая-то кошка.

«Не реветь, — велела себе Женя. — Не сметь! Не перед ними»

— Сюзанна Валерьевна, — чеканно произнесла она чужим голосом. — Я не пойду ни на какое свидание. И… И всё.

— Это из-за его недуга? — картинно вскинула брови Матвеева. — Женя, главное — внутренний мир! У Вали с этим полный порядок. И Женя… ну прости меня за прямоту, мы здесь все свои, но и у тебя не всё гладко. С глазом-то. Ты тоже не Мерлин Монро. Мы живые люди, у нас у всех недостатки, надо уметь их принимать.

Матвеева вздохнула и придала лицу печать глубокого смирения.

«Сука! — Слова яростно впивались в сознание Жени, как пули в мишень. — Ненавижу тебя! Тварь! Тварь!».

(Я НЕ РАЗРЕВУСЬ)

— Сюзанна Валерьевна, — отозвалась Владиленовна елейным голосом, прижимая к рыхлому вымени кончики пальцев. — Уж вы-то лучше всякой Мерлин Монро.

— Зоя Владиленовна, вы мне как вторая мама, — Матвеева послала ей улыбку и вернулась к Жене. — Ну жаль. Я от души старалась принести тебе счастье.

В великом разочаровании, с усмешкой в уголках губ, она погрузила мобильник в раззявленную пасть сумочки.

— Разбитое сердце Вали останется на твоей совести, — презрительно вставила Олька.

— А может, тебе нравятся девушки?! — вдруг воспряла садистка. — Слу-ушай! Женечка! Правда? Не смущайся! Это уже вышло из моды в наши дни, но я всегда мечтала о подружке-лесбиянке!

— Тогда обратись к Ольке! — взорвалась Женя — увы, лишь в собственном воображении.

— Я не лесбиянка, — ответила она. Глаз,