Рейтинговые книги
Читем онлайн На дорогах войны - Георгий Красковский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 42 43 44 45 46 47 48 49 50 ... 53

Тут Федины синие глаза темнели и начинали метать молнии.

— Що ты такэ мелыш! — со сдавленной болью кричал он. — Разве это возможно! Да народы цього не дозволят.

— Народы?! А немцы, итальянцы — это что, не народы?!

— Их Гітлер и Муссоліні гоныть, як скотину. Розумиеш ты? — переходил на увещевательный тон Федя.

— Ну и в Англии, в Америке найдутся свои гитлеры.

Федя с минуту молча взвешивал это возражение, потом решительно тряс головой:

— Нет… Гитлеры, конечно, найдутся, но народы не допустят.

Так и стал наш любимец, веселый пулеметчик «заведующим Закладной Европой».

А в то время наш механизированный корпус сражался с армадой Манштейна, которая шла на выручку Паулюсу, окруженному на берегах Волги. Манштейн к Волге не прошел. Участь армии Паулюса была решена. И воинственный пыл оккупантов заметно упал. Каждый день наши войска освобождали все новые территории и захватывали множество трофеев и военнопленных. Среди пленных особенно много было румын и итальянцев. Итальянцы сдавались поодиночке и мелкими группами, а румыны — целыми полками. Федя Горбань ликовал:

— А що я вам казав, що их гоныть Гітлер. Пішлють воны Гітлера до бисовоі матери, и все станэ на місто.

Однажды февральским вечером зашли мы в тыл одному подразделению Манштейна, расположившемуся в большой станице. Но случилась небольшая неувязка. Мотопехота на автомобилях выскочила вперед, а танки, самоходная артиллерия, минометы отстали. Надо было бы укрыться за обрывом речки и подождать, когда подойдет техника, но наш комбат решил атаковать с ходу. Собственно, комбат-то был ранен в предыдущем бою, а на его место заступил комиссар. Человек он был уважаемый, но тактику знал приблизительно, так как пришел в армию недавно. Вот он и решил положиться на один энтузиазм.

Выскочил вперед и крикнул:

— В атаку, за мной! Ура!

И сам же первый был сражен фашистской пулей. Но командиры рот продолжали атаковать. Приказ дан — надо выполнять.

Не успели наши боевые порядки приблизиться к околице станицы, как выкатились фашистские танки и начали расстреливать нас из пулеметов, «утюжить». Ну, понятно, была дана команда отойти к берегу.

А Федя Горбань, который любил выскакивать вперед, облюбовал удобное место на окраине станицы и вел огонь по триплексам танков, стараясь ослепить их. И то ли он не слышал команды, то ли что-то надумал, только когда рота стала отходить за обрыв, он вместе со своим вторым номером продолжал стрелять, точно прикипел к пулемету. Но вот вблизи упала мина. Фонтан взрыва на какой-то миг заслонил все, а потом мы увидели, что второй номер остался лежать на земле, около опрокинутого пулемета, а Федя стремительно побежал. Только не в нашу сторону, а к станице. Тотчас вслед ему протянулись красные нити трассирующих пуль. Федя перекувырнулся за плетень крайней хаты.

Нас всех озадачило поведение Феди. Мы и мысли не допускали, чтобы наш любимец задумал что-нибудь худое. Но зачем безоружному бежать в сторону врага, если не сдаваться в плен? Бросаться на безрассудную гибель с отчаяния Федя не стал бы.

Всю ночь мы гадали и ждали возвращения нашего пулеметчика. Напрягали зрение и слух: вдруг надо будет прийти на помощь товарищу. В густой тьме слышно было, как рокотали моторами вражеские танки, топали солдатские сапоги, раздавались отрывистые немецкие команды. По всему видно было, что противник всерьез готовился к утреннему бою.

Изредка фашисты пускали осветительные ракеты. Околица станицы и все снежное поле заливались ярким ядовито-желтым светом. Но не было заметно ни единого признака какого-либо движения.

На рассвете на улицах станицы, перебегая от деревца к деревцу, от хаты к хате, двинулись в нашу сторону солдаты в мышиных шинелях. Фашистская разведка, видимо, прозевала подход нашей техники. А может быть, противник решил выманить пехоту из-за речного обрыва: танки-то на обрыв не могли идти, и они пока стояли в укрытиях.

Когда мышиные шинели высыпали на снежное поле, наши минометы и пулеметы заставили врага залечь. Тогда фашистские танки вышли из укрытий и двинулись в нашу сторону. На броне их сидели десантники.

Но тут загрохотала наша артиллерия, минометы. Еще яростнее застрекотали пулеметы. Поднялся тот всеоглушающий грохот, который можно услышать только в бою. Рев взрывчатки, лязг раздираемого металла, визг распоротого воздуха сливаются в единый затяжной утробный стон войны. В этом аду голос человека не имеет никакой цены. И только ракеты да трассирующие пули помогают командирам управлять боем… А впрочем, бывалый солдат и сам по ходу дела видит, как будут дальше развертываться события, и что ему надо будет делать.

Мы увидели, как передний фашистский танк словно споткнулся и замер, и вскоре над ним поднялся высоко в небо огромный столб черного дыма. За первым танком задымил второй, третий, четвертый, а остальные поспешно повернули назад. Десантников, конечно, давно, как ветром, сдуло.

Ну, думаем, сейчас ударит «Катюша», а потом надо будет вступать в дело и нам. В ту же минуту сверкнули яркие молнии, и в расположении противника все взялось дымом и пламенем. Казалось, сама земля пылала и взрывалась. Взвились в небо условные ракеты. Поднялась наша пехота и побежала, выставляя вперед автоматы.

Мышиные шинели, до сих пор изо всех сил прижимавшиеся к земле, надеясь укрыться хоть за воображаемым бугорком, сейчас повскакали и, уже ничего не разбирая, ринулись в деревню. А навстречу им из-за угла крайней хаты вдруг ударил пулемет. По звуку явно не наш. Но почему со стороны противника стрелял пулемет по солдатам противника — это было непонятно. Однако разгадывать загадку в пылу боя некогда. Мы только видели, что вражеские солдаты совсем потеряли рассудок. Им бы рассеяться, куда-то уклониться в сторону, чтобы укрыться от встречного огня пулемета, но страх перед натиском советской пехоты был настолько велик, что они, очертя голову, продолжали бежать прямо на пулемет. А он все строчил и строчил, в упор метко разя фашистов. Солдаты противника то и дело падали, кто плашмя, кто кувырком. А по дороге с противоположной стороны села на полном газу удирали танки, самоходки и бронетранспортеры противника.

Как положено, мы «прочесали» всю станицу, а когда стали собираться у назначенных ориентиров, в роте появился Федя Горбань. Он шел приплясывая, держа в руках иностранный пулемет, а позади его, растерянно улыбаясь и пугливо озираясь, плелся солдат в голубой шинели.

Навстречу им со спокойной угрозой двинулся наш старшина, молодой белобровый парень, с круглым курносым лицом. Но для строгости, что ли, брови его всегда были сдвинуты к переносью, а на губах топорщились колючие подстриженные усы.

— Что за маскарад? — спросил старшина, пристально глядя на ноги пулеметчика, обутые в огромные боты, сплетенные из соломы.

— Це новомодные бальные черевычкы сыстэмы Адольфа Гітлера, — как всегда весело гутарил Горбань. — Не терпят фашистские ножки русского холоду, и господин Гитлер прислал своим «лыцарям» вот эти соломенные ботфорты. Свободно, мягко, ногу не жмет и танцевать удобно. — Федя пустился напевать и приплясывать, выделывая чудовищными чоботами уморительные коленца:

Топор, рукавица,Морозяки фриц боится.Рукавица и кушак,Фюрер фрицу дал башмак…

— Ты что такое напялил? — заглушая смех окружающих, крикнул старшина. — Как ты смел позорить советскую пехоту? Где твои сапоги? И где ты пропадал полсуток?

— Минуточку, товарищ старшина. Нельзя же столько вопросов сразу. Чоботы мои в целости и сохранности, в моем вещмешке. Но жмут же, проклятые! Сами знаете, на два размера меньше моих изящных конечностей.

— Нет, что ты позоришь советскую пехоту? — с угрозой повторил старшина.

— Эти ботфорты я надел не для позору, а для пропаганды. Должны же хлопцы видеть такое чудо фашистской культуры.

— А что это за самопал у тебя в руках? — продолжает наступать старшина, указывая на иностранный пулемет с длинным кожухом, усеянным круглыми отверстиями. — И где твой пулемет?

— Прошу полного внимания, бо сейчас пойдет разговор международный, — торжественно объявил Федя и, взяв за локоть своего странного спутника, выдвинул его вперед. — Ось бачите, хлопцы? Це итальянский трудящийся Антон.

«Итальянский трудящийся» что-то залопотал по-своему. Мы же могли разобрать только слово «Антонио», которое он произнес несколько раз.

— Вин каже: «До бисовой матери Гітлера и Муссоліні, не хочу воюваты против радяньской дэржавы», — с обезоруживающей невинностью, глядя на иностранца, бойко «перевел» Федя. — Верно, я говорю, Антон? Гітлер капут? Муссоліні капут?

— Капут, капут, — закивал головой итальянец и снова что-то добавил на своем языке.

— Итальянский трудящийся говорит: «Заведующий Западной Европой хорошо разбирается в делах», — под общий хохот Горбань продолжал разыгрывать роль бойкого переводчика с итальянского.

1 ... 42 43 44 45 46 47 48 49 50 ... 53
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу На дорогах войны - Георгий Красковский бесплатно.

Оставить комментарий