Главная роль - Павел Смолин

в смерти предыдущего дело, и не в том, что меня могут в ней обвинить: я много общался с япошками тет-а-тет, и о предмете этих разговоров никто не знает. Потом я без задней мысли «остановил» повозку без всякого повода — это могут воспринять как сигнал. Ой, грехи мои тяжкие! Ну за что мне это все? Я бы спокойно занимался своими делами из-за спины Николая, на меня всем было бы по большому счету плевать — все внимание высокородной сволочи принимал бы Никки, а я бы выстраивал промышленно-торговую империю, строил броненосцы и поставлял в войска пулеметы со снарядами да высокотехнологичную технику на паровых двигателях.

А хуже всего то, что свита Николая сейчас за пределами часовни и предоставлена сама себе. То есть — болтает и принимает какие-нибудь решения за моей спиной.

Мысль очевидная, но почему-то стала для меня сродни откровению. Все, Жора (хех), кончилась спокойная жизнь. Теперь или на самый верх, или в почетную ссылку в Абхазию — если Великие князья решат поиграть в великодушие и не применят табакерку.

А как преобразились все эти Барятинские! Как преобразились вообще все! Запасной наследник — это фигура солидная, но с ней, например, можно поспорить. Или обменяться чуть менее безобидными шуточками, чем с Николаем. Или — актуально для простолюдинов — подойти к «запаске», когда та с демонстративной скукой на лице курит на палубе, и поговорить о погоде, чтобы потом, в преклонном возрасте, рассказывать внукам о совместном перекуре с Великим князем.

Всё, кончилась «вольница» — теперь мне все смотрят исключительно в рот, даже «летописец»-Ухтомский, с которым я сошелся лучше, чем с остальными «николаевцами». Чего уж тут говорить о младших чинах? Все, магия Трона начала работать. Падай ниц, смерд, да Высочайший след целуй!

Поднявшись со скамейки, я подхватил снятый сюртук и подошел к Иллариону:

— Благослови, батюшка, — сложил руки «лодочкой», чтобы Илларионово благословление не упало на пол.

— Негоже в такой день одному горевать, — поднялся он с колен с одобрительной рожей и перекрестил меня. — Ступай, цесаревич, — поцеловал в лоб.

К выходу из часовни я шел с высоко поднятой головой, уверенный в том, что все получится. Пришло время сыграть главную роль!

Глава 18

Ко всему привыкшие за годы бурного политического процесса Японии слуги, стараясь не наступать на кишки, вынесли из штаба Комитета четыре трупа ответственных за организацию перемещения цесаревича на отрезке «Нагасаки-Киото» Очень Важных Японцев и закрыли за собой дверь.

Крови выжившие члены Комитета по торжественной встрече за свою жизнь повидали столько, что со сменой татами решили подождать — масштаб проблемы такой, что в крови рискует утонуть вся Япония.

Слово взял Председатель:

— Теперь, когда эти не оправдавшие доверия Его Императорского Величества люди сохранили честь, нам нужно подумать о сохранении Японии. В первую очередь, в связи с полученным приказом Его Императорского Величества, предлагаю переименовать Комитет по торжественной встрече в Комитет по организации траура.

Выжившие единогласно поддержали инициативу. Председатель продолжил:

— Правительство, всего пять дней назад сформированное многоуважаемым Мацукатой Сасаёси, опасается, что этот прискорбный инцидент приведет к войне с Российской Империей. Войне, которую едва вставшая на путь модернизации Япония неспособна выиграть. Наши наземные войска смогут дать достойный отпор десантам, но мы ничего не сможем противопоставить русскому флоту. Придется идти на значительные уступки. Этот вариант для Японии является неприемлемым — большая, проигранная война отбросит страну на десятилетия назад. Вызванный поражением кризис подорвет доверие к правительству, и вновь начнут поднимать голову те, кто бредит призраками бесполезных старых традиций.

Председатель закончил речь, и слово взял ОВЯ-2:

— Позволю себе заметить, что в связи с прискорбным инцидентом, будет уместно в дальнейшем называть второго принца «наследником».

С этим Очень Важные Японцы тоже согласились, и слово взял ОВЯ-7.

— В своем приказе Его Императорское Величество отдал очень четкие инструкции касательно организации траура. Позволю себе заметить, что война случится не завтра и не послезавтра, а надлежащим образом выполнить приказ Его Императорского Величества нужно как можно скорее. Позволю себе предложить отложить обсуждения судьбы Японии до момента, когда мы разработаем план траурных мероприятий. Сейчас, когда Его Императорское Величество с приличествующей ситуации вежливой неторопливостью едет в Нагасаки, мы как никогда должны оправдать его Высочайшее доверие.

Председатель, который сегодня потерял троих «пешек» — именно они сохранили «честь» — инициативой метящего на его место «второго» был недоволен, но вида не показал. Обсуждать здесь было нечего — достаточно переписать приказ Императора, снабдить печатью Комитета и пустить в работу. Вопрос был вынесен на обсуждение и голосование, и полтора часа ценнейшего в кризисной ситуации времени убили на то, чтобы принять распоряжение Императора без изменений. На ближайшую неделю по всей Японии закроются увеселительные заведения, народ будет притворяться, что грустит, а в порт Нагасаки нагонят траурно одетых людей для демонстративной скорби по усопшему.

Когда фельдъегерь унес должным образом оформленные приказы, Председатель вернул присутствующих к обсуждению реально важной проблемы, по поводу которой высказался «четвертый»:

— Позволю себе заметить, что Наследник дал нам последний шанс. Согласно предварительному расследованию, обезумевшее животное раньше носило имя Сандзо Цуда. Китайцев в его роду никогда не было, а сам он никогда не покидал пределов Японии. Его послужной список безупречен, и до инцидента его умения высоко оценивал начальник полицейского управления Оцу. Позволю себе напомнить, что с завтрашнего утра он приступит к новым обязанностям — добыче угля в шахтах острова Хасима. Больше всего на свете я бы хотел, чтобы Сандзо Цуда и в самом деле оказался китайским агентом, но это — не так.

Комитет уныло вздохнул — вот бы Романовы никогда не приезжали в Японию! «Кадровые перестановки» нарушили баланс сил в Комитете, что привело к падению дисциплины, и ОВЯ-7 решился покуситься на святое:

— Позволю себе заметить, что наш Комитет был сформирован для организации торжественных мероприятий. Мы сделали все от нас зависящее, чтобы они прошли на высоком уровне, а теперь сделаем все, чтобы Япония скорбела подобающим образом. Обсуждение внешнеполитических вопросов не входит в круг наших обязанностей, и мы рискуем навлечь гнев на наш Комитет избыточной инициативностью.

Слова «седьмого» были логичны, но Председатель радостно ухватился за возможность ослабить «второго», чьим верным псом и является «седьмой»:

— Позволю себе предположить, что Его Императорское Величество в целом доволен работой нашего Комитета — иначе вместо приказа об организации траурных мероприятий мы бы получили другие назначения. Кроме того — траур, при всем ужасе