Креститель - Александр Прозоров

Для ночлега Радул, как они уже привыкли, потребовал от хозяина обширную горницу, одну на всех. Такая, к счастью, была, и достаточно удобная — две постели с перинами, лавки, стол. В Любеч нередко заезжали вслед за князьями знатные бояре, а потому для них держали настоящие покои, а не просто светелку, где купец мог после долгого перехода прикорнуть. Одна постель досталась, естественно, Пребране. Вторую боярин решил пожертвовать раненому ведуну.

Олег спорить не стал: раненый так раненый. Чего от перины отказываться? Но прежде, чем они начали собираться ко сну, в дверь постучали.

— Кто тут еще? — распахнул дверь богатырь.

В коридоре переминался служка, с трудом удерживающий тяжелый бочонок:

— Хозяин велел пиво принести. Повечерять, мол, заказывали. — Олег почувствовал, как крест кусил запястье теплом, и моментально метнулся к двери:

— Не было такого!

— Отчего не взять, коли всё едино принесли? — не согласился богатырь, подхватил бочонок и закрыл перед мальчишкой дверь. — Давай понемногу отпробуем здешнего пива. Дабы крепче спалось.

— Стой! — вскинул руку ведун. — Забыл, что я говорил? Может, пиво отравлено — откуда ты знаешь?

— Отравлено? — засомневался боярин, оглядывая бочонок, по облегченно усмехнулся: — Да ты глянь, оно всё в пыли! Видать, даже протереть поленился хозяин. Эй, Базан, где там кружки? Давай. Доставай на всех!

— Подожди… — Середин, запястье которого продолжал разогревать серебряный крест, отошел к двери, рывком ее распахнул: никого! Не прячется никто в коридоре у стены. Но тогда откуда крест ощущает колдовство?

Олег закрыл дверь, снова и снова оценивая события прошедших минут. Служка с пивом. Пришел, ушел. Пива никто не просил, ощущение колдовства есть. Но пиво, вроде, нетронутое, из погреба. Тогда… Тогда чего хотел добиться колдун?

И снова: Радул открыл дверь, забрал бочонок, закрыл…

Ведун ощутил меж лопаток неприятный холодок, как можно спокойнее прошел к лавке у постели… Рванул саблю и развернулся к комнате:

— Все на пол! Всем на пол лечь, быстро! — Он пошел по горнице, рисуя широкую двойную мельницу — так, как учил в свое время Ворон. Чтобы никто подкрасться не мог — ни видимый, ни невидимый. Девушки и холоп низко пригнулись, с опаской поглядывая на сверкающие сталью круги. Боярин же, наоборот, встал:

— Ты чего, ведун?

— Он здесь! Этот гаденыш здесь! Это он служку прислал, чтобы дверь открыли. Глаза отвел и внутрь невидимый заскочил. Чтобы сонными зарезать. Или просто поколоть — так, чтобы поссорились и передрались. Тихо все! Не шевелиться, не дышать! Ему придется уворачиваться от сабли — и мы его услышим.

— Слушай… — послышался внезапно довольный шепот, и Олег ощутил боль в ноге. Он тут же взмахнул саблей в том направлении, но промахнулся — а невидимый враг кольнул его в ягодицу и тихо рассмеялся: — Ты слышишь? Я здес-с-сь…

Ведун рубанул на голос — и вновь не попал. Закрутил мельницу — но его укололи в спину. Развернулся — опять укололи сзади. Отскочив в сторону, Олег попятился, прижимаясь спиной к стене. Внезапно сабля со звоном врезалась во что-то, на миг остановив вращение — и тут же на груди Середина закровоточила длинная резаная рана. Опять звяканье, короткая остановка — и накрест с первой раной появилась вторая.

— Ты меня слышишь? — прошелестел довольный голос. — Слушай…

Ведун почувствовал, как его резанули по горлу — но не сильно, предупреждающе. Колдун не убивал. Он забавлялся.

— Ты слышишь? — Невидимое железо опять остановило вращение его сабли, и на животе появился кровавый полукруг. Мгновением спустя багровый круг замкнулся. — Я здесь… Я рядом…

И тут Радул, наклонившись, подхватил лавку и взмахнул ею, пропоров чуть не половину горницы. Послышался глухой удар, потом удар о стенку, накренилась и упала лавка, что стояла у двери. Мужчины одновременно кинулись туда, ощупывая пол. Нашли спину, руки — немедленно завели их за спину, скрутили веревкой от одного из вьюков. Перевернули невидимого пленника. Олег содрал с себя изрезанную, а потому безнадежно испорченную рубаху, старательно запихал колдуну в рот, сколько влезло. Затем чародею связали ноги.

— Вот… Электрическая сила… — Ведун осмотрел на себе новые кровавые потеки. — Надеюсь, порошка хватит.

— Я сейчас! — спохватилась Пробрана, кинулась к нему, уложила на спину. Принесла откуда-то тряпицу, начала обтирать кровь, одновременно присыпая порезы из кисета со снадобьем.

— Если не хватит, паутину с окон обдери, — посоветовал ведун. — Она тоже бактерицидная. То есть раны хорошо заживляет.

— Смотри, появляется! — Олег повернул голову к пленнику, где висела в воздухе забитая в рот тряпка, но, оказывается, боярин говорил про оброненный на пол меч. — Расспросить бы его, а, ведун? Кто такой, откель взялся?

— Не надо, — покачал головой Середин. — Вытащишь кляп — заклинание скажет. Развяжешь руки — может знак ритуальный сотворить. Ноги распутать… Кто его знает, какому чародейству он обучен? Лучше не рисковать. Голову отрезать — и то не к добру может оказаться. Будет потом дух его за нами бродить и пакости строить. Ну его, лучше ничего не делать. Хватит нам приключений от этого деятеля.

— Дык, интересно же, — не согласился боярин. — Чего он привязался?

— А я, кажется, догадался, — прислушиваясь к прикосновениям холодных пальцев Пребраны, сказал Олег. — Как сегодня он нам глаза отвел, так и догадался. Помнишь, когда у нас неприятности начались? После того, как Опочку проехали. Заметь, мы там тоже кое с кем столкнулись, кто глаза умел отводить. Ты там побил многих, да не всех. Я думаю, что как раз колдун и уцелел. С болота своего выбрался и решил отомстить.

— А ведь верно! — вскинулся боярин. — Мы опосля в усадьбе застряли. Так он и догнать нас смог, и обогнать. И на дороге, верно, его сотоварищи уцелевшие посечь нас пытались. Вот оно, стало быть, как… Однако же, что нам теперича делать? Посаднику сдать — заворожит, убежит, опять месть свою затеет. Развязать нельзя, зарезать тоже. Че делать-то станем, ведун?

— Ничего, — закрыв глаза, вздохнул Середин. — Вообще ничего. Оставим, как есть.

Следующим днем, на полдороги в Чернигов, путники свернули в лес и на одном из холмов, в плотной глинистой земле, вырыли яму в полтора человеческих роста глубиной. Осторожно опустили туда все еще невидимого пленника, сверху яму закрыли жердями из растущих в низине тонких березок, присыпали всё землей и аккуратно прикрыли дерном.

— Живи, колдун, — сказал над получившейся усыпальницей прощальное слово Олег, после чего путники снова выехали на проезжую дорогу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});