Креститель - Александр Прозоров

— Хорошо…

— От, и половина лечения прошла, — сделал вывод киевлянин. — Теперь кваску вам холодного испить надобно, да и в святилище идти. Там волхв над вами молитвы пошепчет — и вовсе исцелитесь.

— Не хочу никуда идти…

— Надо ведун. Куда ты с такой рукой?

— Солнце еще высоко.

— Дык, это оно пока высоко! А как сберетесь, пока дойдете — оно и сядет. Опять же, до зари волхв звал. Стало быть, не на закате туда прибыть надобно, а пока светло. Давай-ка, одевайся, ведун. Счас и Пребрану позову.

Взяв себя в руки, Середин поднялся и вернулся в предбанник — одеваться.

Радул оказался прав. После парилки, несмотря на легкость в членах, идти быстро не хотелось, а потому они с девушкой брели по дороге, еле переставляя ноги, и вошли в ворота святилища, когда до заката оставалось всего ничего.

Рыжебородый встретил их у идолов Зари, между которыми был расстелен ковер. Волхв деловито осмотрел лицо девушки, не обратив на Олега особого внимания, потом махнул рукой:

— Ложитесь.

Ведун с боярышней, переглянувшись, вытянулись на ковре, лицом к темнеющему небу.

— Тебя, Заря-Зарница, Рада-Радуница, общая сестрица, словом своим заклинаю, делом зазываю, именем выкликаю, — быстрым речитативом заговорил волхв, приседая на углах ковра, и Олег почувствовал легкий ароматный дымок. — Приди в храм свой, взгляни на детей своих, дыхание свое им подари, их забери на ночную смерть, на дневное воскресение… Дышите глубоко, постоянно глубоко, не прерываясь, — наклонившись, зашептал больным волхв. — Вдыхайте Зарю полной грудью, без роздыха, пока ночь не придет.

Пребрана глубоко и часто задышала, и ведун последовал ее примеру. Они дышали так минуту, другую. Голова начала побаливать, кружиться — но Середин продолжал лечебный ритуал, полагаясь на опыт здешнего волхва. Между тем мышцы рук и ног стало скрючивать судорогой, огонь охватил обручем всю грудь, голова закружилась сильнее — и ведун почувствовал, как, вращаясь вокруг своей оси, он проваливается куда-то вниз, сквозь ковер, сквозь землю. Наступила тьма — но не холодная, глянцевая, враждебная, а мягкая, бархатистая, уютная, словно мех черного соболя.

И Олег погружался в нее, закручивал на себя, ничего не чувствуя и не желая, в полном и блаженном небытии. Только темнота, темнота, темнота…

Когда он открыл глаза, небо уже розовело. Утренняя прохлада забралась под рубашку, заставив его встряхнуться и сесть. Рядом зашевелилась Пребрана:

— Где я? Что это было?

На лице ее не оставалось никаких следов кровоподтека, и Олег тут же крутанул в суставе левой рукой, пощупал бок. Не болит!

— Надо же, прошло!

— А у меня тоже? — схватилась за щеку девушка. — Да, ничего не чувствую!

— Просто чудо, — удивился ведун.

— А славную мы с тобой ночь наедине провели, боярин, — томно сообщила Пребрана.

Середин нервно дернулся и вскочил:

— Жалко, что ничего не было, — напомнил он.

— И правда, жалко, — согласилась девушка. Заскрипели, отворяясь, ворота, в святилище вошел волхв. Оценивающе посмотрел на одного, на второго.

— Благодарствуем тебе, отец, — поклонились молодые люди.

— То не меня, то Зарю благодарите. Ее милость.

— За такое чудо ничего не жалко, — полез в карман Середин. — Хочу подарок богине сделать.

— Богам серебро ни к чему, — хмуро ответил волхв. — А я от тебя ничего не приму.

— Это почему? — не понял ведун.

— Гордыни в тебе чрезмерно, смертный. За милостью в чужой дом приходишь, с просьбою — а уж себя выше всех мнишь. Совета не ждешь, своего завсегда требуешь. В свой дом я бы тебя и не пустил, да токмо это дом божий. Ты Заре поклонился, я ей слова твои донес. А знать тебя не хочу. Ступай.

Середин почувствовал, как у него горят уши. Однако он нашел в себе силу спокойно поклониться хранителю святилища и вежливо ответить:

— Всё равно, спасибо тебе, отец. Раз брать с меня ничего не желаешь, должник, стало быть, я твой остаюсь. Коли понадобится чего, ты об этом помни…

— Прощаю! — отмахнулся волхв.

— …и я помнить буду, — закончил Олег, поклонился еще раз и, развернувшись, покинул капище.

Киев

Поехать в тот же день дальше не получилось: снятую перед баней одежду Радул отдал постирать, а потому пришлось дожидаться, пока она высохнет. Зато люди и сами отдохнули, и дали роздых лошадям, так что на следующий день без труда одолели почти сто верст до ближайшего города.

Рогачев не произвел на Олега особого впечатления. Разве только размерами крепости. Земляные валы в два роста шли тремя кругами, сужаясь к центру, и на каждом стоял высокий тын, подпертый изнутри основательными, в полтора обхвата, подпорками, и с башнями через каждые пятьдесят-сто саженей. Детинца, как понял ведун, здесь не имелось. Да и откуда — город-то не стольный.

Заночевали на постоялом дворе. Так оно спокойнее. И нечисти в жилье человеческом не в пример меньше, нежели в лесах или, пуще того, в болотах, и от злого умысла проще защитить дверь и пару окон, нежели открытое пространство вокруг лагеря. Утром ведун тщательно проверил лошадей, но никаких следов колдовского воздействия не заметил, и отряд не спеша, на рысях, тронулся дальше.

Дорога вывернула к Днепру почти сразу за городом и теперь большей частью бежала вдоль реки. По правую руку лес стоял сплошной стеной, под копыта несколько раз ложилась скользкая гать, и Олег понял, что они опять заехали в болотистые места. Вязи тянулись едва ли не весь день, пока путники не выбрались к речушке, которую боярин назвал звучным именем Березина.

Здесь понадобилось остановиться на дневку и расседлать лошадей — брод доходил им почти до спины, и вьюки неминуемо бы намокли. Помочь вызвались двое лодочников, но Радул презрительно отказался от их услуг и самолично перенес все узлы в четыре приема. Коней пришлось вести в поводу. Река — не баня, а потому раздеваться полностью все застеснялись и намочили одежду. На берегу разбрелись по кустам переодеваться, после чего отжимали исподнее, укладывали по узлам, выбирая такое место, чтобы ничего не намокло. Но несмотря на такую заминку и еще один, хотя и мелкий, брод, до сумерек восемьдесят верст они таки одолели и ночевали опять на постоялом дворе в городе Речица, ничем не отличимом от Рогачева. И опять поутру никаких признаков внимания таинственного чародея Середин не нашел.

За Речицей дорога изменилась полностью. Теперь справа от путников тянулись раздольные луга, поросшие высокой, по пояс человеку, травой, изредка прорезаемые прямоугольными хлебными делянками, а слева, за рекой, виднелись темные, почти черные лиственные болотные леса. После полудня целеустремленно текщий на юг Днепр вдруг повернул на юго-запад, чем очень обрадовал боярина Радула.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});