Война с самим собой - Карл Меннингер

Я упомянул лишь несколько эпизодов, имевших определяющее значение в формировании преступного стереотипа поведения, и не стал останавливаться на постоянно совершаемых мелких преступлениях против родителей и общества, описание которых заняло бы не один десяток страниц.

Внешность нашего пациента могла ввести в заблуждение кого угодно. Как уже было сказано, его лицо отличалось миловидностью с налетом невинности, а безупречные манеры выдавали человека, принадлежащего к сливкам общества. С подкупающей искренностью он поведал нам о том, что не может понять причины, вынуждающей его снова и снова искать неприятностей, и выразил надежду, что

врачи прольют свет на это обстоятельство. Психоаналитическое исследование, к которому он относился с неприкрытым скептицизмом и иронией, вскоре действительно выявило причины недуга, ставшие для пациента полной неожиданностью.

Внешне среда, где воспитывался наш герой, выглядела почти безупречно. Он был сыном уважаемых и преуспевающих родителей, имевших еще одного ребенка — его старшую сестру, которую вряд ли можно было считать явным конкурентом младшему сыну. Само собой разумеется, дети не знали, что такое материальная нужда или отсутствие общественного внимания. Однако за фасадом внешнего семейного благополучия таились непреодолимые препятствия для нормального развития ребенка. Зерно неудовлетворенности и беспокойства было посажено в раннем детстве, чтобы' впоследствии расцвести пышным цветом и требовать постоянного полива. Прямым подтверждением моих слов служит сон, о котором пациент поведал буквально на первых сеансах.

«Я был участником велосипедной гонки, одной из тех, о которых постоянно сообщают в последних новостях. Я был ее лидером. Другой парень, следующий сразу за мной, поднажав на педали, попытался настигнуть и обойти меня. Мне, как постоянному чемпиону, которого регулярно показывают в кинохронике, претила сама мысль о такой возможности, и я подумал: «Ну, я вам всем покажу, на что способен!» Сделав над собой нечеловеческой усилие, я резком оторвался от основной группы гонщиков. При этом я отдавал себе отчет в том, что подобное усилие будет стоить мне жизни, ибо бешеная скорость не позволит мне вписаться в следующий поворот. Последнее, что я помню, — это падение, переходящее в стремительный полет в бесконечность».

Такой сон со всей очевидностью отражает установку юноши на самоуничтожение. Пациент всегда и во всем стремился к первенству, и невозможность достичь идеала привела к неизбежному искажению восприятия реальности, что и явилось причиной катастрофы.

Теперь попробуем выяснить, какие детские впечатления послужили побудительным мотивом для проявления саморазрушительной тенденции.

Его первым соперником стала старшая сестра, так как родители после недолгого периода младенчества нашего героя, когда все их внимание было естественным образом сосредоточено на новорожденном, вскоре лишили младшего сына привычных проявлений любви. Далеко не последнюю роль в этом спектакле сыграла именно старшая сестра. О том, что в данном случае речь не идет об обычной детской ревности, свидетельствуют многочисленные ухищрения и бессовестные уловки, на которые маленькая плутовка пускалась с целью утвердить свое превосходство. Вероятно, она действительно испытывала нешуточную тревогу и панически боялась поделиться местом в сердце родителей с младшим братом. Впрочем, судьба этой девочки не является предметом нашего исследования. Как бы там ни было, дочь заняла в семье место любимицы, в то время как брат окончательно превратился в паршивую овцу, от которой родители не ждали ничего, кроме неприятностей.

Если бы родители были знакомы с современными воззрениями на воспитание, они бы поняли, что поведение их младшего сына было одновременно провокационным и заранее обусловленным. Иными словами, он не только пытался отомстить за собственное унижение, но по-своему, хоть и, эксцентрично, стремился вновь обрести утраченную родительскую любовь. Однако они оставили это обстоятельство без внимания и всем своим последующим поведением играли ему на руку, то есть подвергали его суровым наказаниям, что, конечно, не только не исправило дурное поведение, но стимулировало дальнейшее, более интенсивное проявление агрессивности.

Даже сами способы наказания были ошибочны. Время от времени отец порол сына, но чаще разыгрывал бездарный спектакль, состоящий из неискренних угроз, искусственность которых не осталась не замеченной сыном. Например, несколько раз он отводил мальчика в участок, предварительно договорившись с полицейскими. Мать, в свою очередь, также не отличалась педагогическими талантами. Она прилюдно и больно щипала мальчика, добиваясь слез и раскаяния, а фактически унижая чувство собственного достоинства своего ребенка. Унижения продолжались и тогда, когда мать заставляла уже большого мальчика носить короткие штанишки, а при поступлении в среднюю школу запретила делать мужскую стрижку. Таким образом, с юных лет нашему пациенту пришлось противостоять жестоким ударам по собственному самолюбию и мужскому достоинству. В то же время он ежедневно убеждался в том, что куда лучше быть девочкой, на которую блага сыпятся, как из рога изобилия, и на прегрешения которой все смотрят сквозь пальцы. Психоаналитические исследования показали, что все без исключения мальчики подвергаются искушению кажущимися преимуществами девочек, и вследствие этого появляется психологическая напряженность между мужским и женским началом. При этом возникает опасность подмены активной мужской позиции пассивной женской. И нако-I нец, когда ребенок убедился в неискренности и жестокости родителей, а также в собственной беспомощности и незащищенности, перед ним встала дилемма: либо встать на путь уничижения мужского начала, что привело бы к неприкрытому гомосексуализму, либо принять позицию жесткого противостояния, сопровождаемого поиском тайного удовлетворения под маской внешней агрессивности.

Итак, мальчик сам выбрал свой жизненный путь. Подсознательно он решил, что, какими бы ни были его поступки, они a priori не могут доставить родителям удовольствия, а коль скоро родители к нему несправедливы и недобры, то нет смысла и стремиться к этому. Следовательно, единственной целью в жизни становилось получение собственного удовольствия во что бы то ни стало. Вполне сознательно он испытывал отвращение ко всему, что нравилось родителям, и, напротив, охотно совершал поступки, внушавшие им омерзение. Идеалы отца и матери более-менее соответствовали общественным стереотипам и представлениям; поэтому неудивительно, что наш герой экстраполировал агрессию по отношению к родителям на само общество, что привело к досадным осложнениям в его судьбе.

Итак, мы проследили, как ребенок вследствие неверного воспитания превратился сначала в «плохого мальчика», а затем — в «дурного человека». Это вполне объясняет причины формирования того, что называют «преступными наклонностями» и что мы обозначаем как «невротический характер». Разница между этими понятиями состоит в том, что невротический характер в конечном счете не подразумевает получения ощутимых дивидендов от агрессивных поступков; более того, сами поступки как бы требуют неизбежного и скорого наказания. Все вышесказанное подтверждает сама жизнь этого пациента. Все, что бы он ни делал, не приносило ему никакой пользы, будь то пьянство, воровство, мошенничество, насилие, драки и т. д. Ворованные деньги растаяли, как прошлогодний снег; подделка ценных бумаг вскоре была обнаружена; пьянство пагубно сказалось на его здоровье; мысль о соблазненных девушках не давала ему покоя практически до самой смерти; веселые приятели всегда предавали его. Вольно или невольно, но он всегда попадал в беду. Во время моих сеансов выяснилось, что у него случались периоды относительного умиротворения. Сразу же после того, как эти оазисы природной доброты приоткрывались, он непременно начинал искать новый объект агрессии, тем самым демонстрируя свою общую установку на непримиримость с окружающим миром, что, очевидно, не могло не приносить ему новых страданий. Когда очередной неблаговидный поступок доказывал свою несостоятельность и следовало неминуемое наказание, он после непродолжительного периода бессмысленных бравад начинал задумываться над тем, почему его собственное бессердечие приносит столько сердечной боли ему же самому. Услышав от психиатра о том, что его поступками движет ярко выраженная предрасположенность к наказанию, он начисто отмел эту гипотезу и заявил, что испытывает не более чем легкие укоры совести. Именно такая реакция характерна для пациентов с типичным невротическим характером .

Александер и Хили приводят очень яркий пример проявления невротического характера, где со всей очевидностью демонстрируется, с одной стороны, предрасположенность пациента к агрессии и враждебности, а с другой — стремление «отдать себя в руки правосудия».