Верхом на раторне - Пэт Ходжилл

Ха. Ты даже не можешь спасти сам себя, парень.

Но он думал, что хотя бы спас пропавшего кендара — Даниор-ёндри среднего возраста, как он теперь вспомнил, Того-Кто-Вернулся. Когда мужчина приклонил пред ним колени, он увидел три волнистые линии шрама клейма Норф, которые были выжжены сзади на его шее. Вот кто-то, подумал он, зажимая эти широкие мозолистые ладони между своими, кто знал лицо моего отца; и он почувствовал смущение от пылкой благодарности на этом круглом красном лице. Никто не должен иметь подобную власть решить чью-то судьбу, власть, которой, как он часто видел, лорды злоупотребляли, как и его отец, власть, которую он на самом деле не желал.

Признай это, парень. Ты слаб и знаешь это, особенно с тех пор, как вернулась твоя сестра. Она тебя кастрировала, а ты и не заметил.

Иногда было очень трудно не огрызнуться на этот голос в голове, раздающийся из-за закрытой двери в его душе.

Неужто, отец? хотел он сказать. Было бы лучше сдаться, как сделал ты и позволить всему вокруг себя развалиться? И если моя сестричка иногда и пугает меня, то наша мать кастрировала тебя. Разрушение начинается с любви, сказал ты. Помнишь?

Но он не мог этого сказать. Ещё нет. В его сознании существовал образ зала в замке в Призрачных Землях, где он вырос. Он по-прежнему сидел в нём, в пыли и темноте, сгорбившись из-за голоса за закрытой дверью.

Просто игнорируй его, упрямо твердил он сам себе. Отец мёртв. Раньше или позже он заткнётся.

Конечно не любовь, а долг связывали его с забытым кендаром. Когда он найдёт как-там-его-имя, он устроит ему хорошую головомойку за пренебрежение своим долгом в это утро, а потом простит его. Это покажет кендарам вроде Келлса, как глупы они были, поднимая такую суматоху по пустякам.

Он направлялся прямиком к спальным корпусам гарнизона, намереваясь их обыскать, когда его остановил раздавшийся спереди голос. С чёткой дикцией Коман, леди требовалось узнать, где можно найти Верховного Лорда.

Торисен повернулся и стрелой кинулся в укрытие.

III

Во второй половине этого дня, ближе к вечеру, усталая почтовая лошадь прорысила через северные ворота Готрегора и остановилась. Её всадница неловко спрыгнула вниз, покачнувшись, когда ноги ударились о землю. Одна нога немного подогнулась. Управляющая Рябина повисла на седле, тихо ругаясь и ожидая, пока старая рана отпустит сведённые судорогой мышцы. Она была обязана этим чёртовым карнидам большим, чем только шрамами на лице.

Перед ней раскинулся широкий зелёный внутренний двор, ускользающий в тень западных гор, по мере того, как за ними садилось солнце. В этот час гарнизон Норф должен был готовиться к ночи. Вместо этого темнеющую траву пересекали небольшие решительные процессии. Каждая возглавлялась скользящей фигурой леди, сопровождаемой, как гусыня гусятами, рядком девушек хайборнов в масках, и охраной из рандонов, которые прикрывали тыл. Когда две такие линии встречались, они проходили друг через друга, не обмениваясь между собой ни единым словом. Другие целеустремлённо пронизывали казармы гарнизона, кухни и иные подсобные помещения. В поле зрения и вне его можно было заметить несколько кендаров Норф, украдкой шныряющих туда и сюда, и старающихся убираться у леди с дороги.

Поскольку Рябина неподвижно стояла и глазела на всё это, её заметили и опознали. Небольшая пухлая леди резко повернулась и направилась к ней так быстро, как ей позволяла узкая нижняя юбка. Её линия девушек — определённо, самая длинная и разнообразная по составу во дворе — повернула вслед на ней. Когда она приблизилась, Рябина увидела, что это Каридия, Матрона Коман.

Она поприветствовала её, вцепившись одной рукой в гриву лошади, чтобы сохранить равновесие и помешать животному убрести в поисках своего ужина.

— Матрона, чем я могу вам служить?

Каридия уставилась на неё, стараясь восстановить дыхание, что было не так уж просто из-за её узкого корсажа. Одежда тревожно скрипела. Как можно было видеть, её лицо ниже маски было ярко красным. — Ты можешь мне сказать… где этот ваш драгоценный Торисен… прячется.

— Леди, я только что прибыла сюда. Я не знаю.

Коман издала досадливый возглас. — Вы Норф! Всегда теряете… своих хайборнов. Трое! Их только двое… это не должно быть так сложно… выследить их.

Она повернулась с резким надменным рывком головы, но испортила весь эффект, наступив на свой собственный широкий подол и упав прямо лицом вниз. Девушки взвизгнули. Стража поставила её обратно на ноги и она плавно поплыла назад, как отличная заводная игрушка, её утомленная свита последовала за ней.

Рябина вздохнула.

К этому времени конюшни должны были быть перенесены из-под крепости в переделанные комнаты в наружной стене, открывающиеся во внутренний двор. Тем не менее, по причине неразберих прошлой недели, на это ни у кого не нашлось времени.

Рябина прохромала вниз по пандусу в зимние конюшни, нашла пустое стойло и, поскольку здесь не было дежурного, готового ей помочь, самостоятельно расседлала и поставила в стойло лошадь.

Ниже по ряду она услышала беспокойные копыта. Когда она подошла проверить в чём дело, Шторм неожиданно бросился на неё поверх своей открытой полудвери, его зубы щёлкнули почти у самого лица. Затем он узнал её и сдал назад с извиняющимся ржанием. Рябина обнаружила своего лорда в соседнем помещении для корма, сидящим на груде сена и пытающегося одной рукой починить порванный стремянный ремень. Она с удовольствием опустилась напротив него, вытянув свою больную ногу.

— Я удивлена, что ты не спрятался в стойле Шторма, — сказала она, растирая напряжённые мышцы, — или под этой милой грудой навоза в углу.

— Я держу её в резерве. Что касается Шторма, то он прекрасно удерживает всех на расстоянии, но ему не нравится моя тень. Там, — добавил он, кивнув головой, видя в её глазах вопрос.

Теперь, вглядевшись, в тусклом дальнем углу Рябина смогла различить мохнатую фигуру щенка. Синие глаза над белой щёточкой хвоста, вызывающе встретили её взгляд.

— Разве это не волвер? Народ Лютого всё ещё здесь?

— Нет. Они отбыли утром. Мы сначала думали, что она осталась здесь случайно, но теперь я полагаю, что она сама приняла решение, предки знают почему, остаться. Во всяком случае, её никто не может поймать и она повсюду следует за мной, просто вне пределов досягаемости.

— Странно. Как ты думаешь, сколько ей лет?

— Я полагаю, около пяти. Волверы живут дольше волков и взрослеют более медленно. Кроме того, она из глубокой Глуши. Там всё может быть по-другому.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});