Золото мистера Дауна - Валерий Смирнов

Барон был не менее порядочным человеком, чем его подчиненный Печкин; он знал истинную цену таким кассетам и сильно сомневался: их выкрали для того, чтобы продать в ближайший пункт записи и проката. Когда злоумышленники через третьи лица предложили этот уникальный архив известной своей высокой репутацией фирме «Парацельс», дворянин Орлов, не колеблясь, купил его. Но вовсе не для того, чтобы бессовестно эксплуатировать чужие изыскания, набивать золотом карманы или даже по-быстрому защитить диссертацию доктора медицинских наук.

Григорий Орлов пошел на сомнительную сделку с одной-единственной целью: не допустить пропажи уникального архива Иди знай, вдруг бы он вспугнул продавцов, так они вполне могли бы толкнуть это дело кому-то менее щепетильному. И этот покупатель потаи бы лупил себя в грудь — я главнее доктора Нахманова, все бегом до моих методик.

Руководитель «Парацельса» даже не собирался получать компенсацию по поводу своих затрат в связи с выкупом архива, так как был благородным человеком от рождения и давал клятву Гиппократа вовсе не имени проходимца Капона с его боцманской шайкой.

Григорий Орлов усмехнулся, быстро подавил улыбку, ткнул кнопку селектора и приказал Вере:

— Организуй звонок за границу… Нет, не в Соединенные Штаты. Вера, прекрати, потом поговорим. Соедини меня с Киевом. Клиника профессора Нахманова…

Глава двадцать вторая

На роскошной ковре в бунгало Верховного Жреца лежала огромная кипа газет вперемешку с видеокассетами. Господин Гринберг остановился у Святая Святых Храма Тарана и несколько неуклюже отскочил в сторону, когда из-за закрытой двери раздался душераздирающий крик.

— С годами наши вкусы изменяются, подумал Алекс, выдув одну за другой три бутылки пива, — раньше Тимур не любил ковров. Да, тюрьма кого хочешь обломает, привык к этим коврам в следственном изоляторе федеральной земли Гессен.

Господин адвокат поднял одну из газет с бывшей родины, прочитал пару заголовков. Ностальгия по родине резко прошла, и Алекс с отвращением отбросил прессу в сторону.

Вопли из Святилища Верховного Жреца действовали на нервы адвоката с завидной ритмичностью. Что поделаешь, вздохнул господин Гринберг, включая второй кондиционер, профессия у меня такая, хотя нервы, они не из проволоки.

Алекс, лишь бы отвлечься, в который раз протер взмокшим носовым платком внутренности своего пробкового шлема. И в это самое время, как по заказу слушателей Би-би-си, из-за двери раздался такой вопль, что господин адвокат невольно прижал головной убор до близстоящего к святилищу уха.

После этого события из Святая Святых Храма по-быстрому заявился сам Верховный Жрец, застегивая на ходу молнию белоснежных шорт.

— Гутен ивниг, — поздоровался Таран. — Сашка, как ты себя имеешь?

— Здравствуй, Тимур, — вздохнул адвокат. — Если честно, то с трудом. Слава Богу, больше не придется терпеть этот климат. К тому же после воплей, мне кажется, ванна имени Шарко — не предел мечтаний.

— А ты что думал? — ухмыльнулся Таран. — Мне было легко? С ума двинуться мозгами, но чего не сделаешь для народа. Даже это…

Верховный Жрец криво усмехнулся и потянулся за очередной бутылкой пива.

— Ты чего лыбишься, Шапиро? — сделал недовольный вид Таран. — Если я бакланю, так всегда отвечаю за свое слово…

— Твое слово чужими криками оборачивается, — бросил адвокат, прежде чем припасть к источнику тропических наслаждений.

— А как ты хотел, Сашка? Совсем неграмотный стал! Знаешь, как я здесь свое образование к верху гнал, столько газет перерыл, как тот Лев Толстой… Так вот, если бы ты знал классику, так, кроме паровоза и мадам Каренин, есть такой стих: «Любовь не вздохи на скамейке». Усек? Не вздохи! Тем более вместо скамейки у меня кровать имени Клары Целкин[16] типа «Делегация Совнаркома в гостях у Розы Люксембург». И вообще, что ты понимаешь? Уже пятнадцатую целку бью на благо родины! Надоели хуже ихних кокосов! Ты тоже хороший. Хоть бы раз белую телку привез, расист долбаный. Смотри, Сашка, у нас не ихняя гнойная Америка, мы любому ку-клус-клановцу с интернациональным долгом вмиг яйца оборвем…

— Слушай, Тимур, — выбулькал до дна очередную бутылку господин Гринберг, — ты мне еще про немецкий реваншизм расскажи… И вообще, тебе бы не Верховным Жрецом, а тампаксом родиться! Совсем в своей Засрундии очумел…

Господин адвокат уловил быстрый взгляд своего работодателя и скороговоркой добавил:

— …под жарким солнцем.

— Трудности закаляют революционеров и прочих коммунистов, — важно сделал себе рекламу Верховный Жрец.

— Это точно, — пробормотал Алекс.

— Ты чего лыбишься, жирная твоя морда? — перешел на повышенные интонации прораб строительства независимой Засрундии. — Это тебя или меня мировой капитализм хотел затрюмить до упора? Да, я такой! Или зачем эти империалисты меня пасли? Чтоб Пурпурное Сердце присвоить? Они мне, революционеру со стажем, хотели пожизненное заключение запузырить, хуже, чем с любым из этих, как они, мандахлысты… В общем, мы такие, и с пути не свернем!

— Да, Тимур, — постарался не ухмыльнуться господин Гринберг, — тебе с такими речами пора в гости на Остров так называемой Свободы[17]с ее вечным революционером на троне.

— А что такое? Вполне, — почесал грудь Верховный Жрец, — я сколько себя помню, столько и товарища Фиделя. В его честь даже Пальму Дружбы посадил. А как ты хотел? Чтоб я перед империализмом пресмыкался, а они с меня, Верховного Пролетария, жилы тянули и высасывали последние соки с нашего народа? Хрен им. Долой империализм! Мир во всем мире! Нет — войне! Да здравствует опущенный Боцман!

— Да, видно, ты совсем… осоциализмился, — улыбнулся господин адвокат. — Как в свое время на Привозе… Слушай, тебе снится Одесса?

— Ты газеты почитай. Там сейчас такое, что в кровавом угаре не приснится. Такой город угробить — это же талант надо иметь.

— А мне снится, — мечтательно сказал адвокат. — Что я иду по Пушкинской…

— … а на голову срут вороны, — быстро добавил Таран.

— Нет, я летом хожу. Зимняя Одесса еще никогда никому не снилась…

— Да иди ты со своими рассказами, — буркнул Таран. — В гробу мне снились эти мансы! Я там в прошлом году был — чуть в обморок не грохнулся от ихних запахов и прочих колоритов… Если тебе тех ворон надо, так в нашей стране их не водится. Но когда захочешь, тебе заместо вороны на голову какаду насрет, и иди дальше в мечтах по той Пушкинской…

— Зато ты совсем на социалистических заскоках поехал! — выдохнул адвокат.

— Давай не клеветай на наш образ жизни! А то не посмотрю, что хронец. Сделаю персону нон-грата…

Господин Гринберг вздохнул и сказал:

— Ноги мы скоро точно сделаем. Ничего, сперва помучаешься без электрификации и Доски почета, а потом опять привыкнешь. В этой Англии, что такое электрификация, не знают, героев капиталистического труда нет, зато есть все остальное. И свет, самое главное, без генераторов.

— В твоей Одессе, между прочим, тоже без генераторов сегодня нельзя, — ехидно ухмыльнулся Таран и с ходу загрустил, — они меня подловили на этих полупотемках и керосиновых лампах. У, козлы вонючие, мухи це-це, империалистические кровососы…

— Да кончай свою пропаганду! — не выдержали нервы у господина адвоката. — Ты что, к форуму присоединившихся стран готовишься?

— Нужны мне твои неприлипшие страны, как триппер муравьеду. Или тот бармилон…

— Так чего ты сегодня такое мелешь?

— Потому что в нашей стране великий праздник, и я буду держать речь. И только под утро мы свалим. У меня прямо-таки руки чешутся позвонить Боцману с яхты.

Господин адвокат так ожесточено покачал головой, с понтом решил составить конкуренцию вентилятору.

— Рано. Сперва в Люцерну нужно, а после пластической операции — пожалуйста, звони, сколько влезет. Через компьютерную связь, само собой, чтобы Боцман не вычислил… Иначе ты и в Англии не задержишься…

— Ой, золотая ты моя пятерка, насмешил! — Таран радостно отбросил ногой в сторону лежащую на полу газету. — Боцман меня вычислит, этот пидарас с Малой Арнаутской, наховирка дешевая… Ты знаешь, что там делается? У них не то что современной техники, даже унитазов в дворовых сортирах не стоит, свет отключают, вода такая — от одного запаха подохнуть можно, а ты мне гонишь — вычислит.

У них ни хрена нет, а чего есть, так того не хватает. Даже вафлей для разведения самих себя! А как иначе, когда они инвестируют каких хочешь производителей, кроме собственных? Все говно мира — на их барахолках. Там продают такие водки, которых не существует нигде, и одноразовые тапочки для покойников. Сами ни хрена не делают, все ввозят, даже молотки и штопаные гондоны из гуманитарной помощи… На них уже Турция чуть ли не до Японии поднялась, а ты рассказываешь дешевые мансы… Он меня вычислит! Да твой пидарюга этот козлиный Боцман, скорее сам себя в зад трахнет, чем узнает, откудова я ему брызну… Ладно, Сашка, время поджимает. Пошли со мной, приглашаю, торжество у нас, потом договорим.