Леонардо да Винчи - Софи Шово

На сей раз Содерини капитулировал, сообщив французам, что они могут оставить Леонардо у себя — разумеется, считая его находящимся в отпуске.

Одержав победу над Генуей, французский король наконец-то триумфатором вступил в Милан. По этому случаю Леонардо организовал и провел великолепный праздник. Правда, за это его, похоже, плохо вознаградили, поскольку 12 мая он поручил доверенному лицу получить для него 140 золотых флоринов из своего флорентийского вклада. Утешением Леонардо могло служить то, что, благодаря ходатайству д'Амбуаза, король предоставил ему привилегию на небольшую часть вод канала и ежегодный пенсион, ничего не требуя от него взамен. Шарль д'Амбуаз хорошо знал свое дело.

Наконец-то Леонардо обрел возможность спокойно жить, занимаясь тем, что радовало его, предаваясь экспериментам без опасения стать объектом упреков и насмешек. Равно как и рисовать что угодно и когда угодно, как только накатит на него вдохновение…

Столкнувшись с королевскими требованиями, Синьория отказалась от своих претензий к Леонардо, который в известном смысле сделался придворным художником короля Франции. Шарль д'Амбуаз, непосредственный покровитель Леонардо, распоряжался его картинами. В этой связи упоминают «Мадонну с вишнями» и другие произведения, впоследствии утраченные, но, вполне вероятно, появившиеся тогда на свет. Обилие проектов заставляло трепетать сердце как самого художника, так и его восторженного покровителя. Вновь на повестку дня вышло проектирование идеальных городов. Ведь они так хорошо понимали друг друга… Собирались ли тогда толпы желающих поглазеть на «Мадонну в скалах» или на один из многочисленных вариантов «Джоконды»? На сей счет достоверных сведений нет.

После Карла VIII, в 1494 году на короткое время появившегося в Милане, Людовик XII был вторым королем Франции, проявившим желание привлечь Леонардо к себе на службу. С июля 1508-го по апрель 1509 года он выплачивал ему жалованье, не требуя ничего определенного взамен. Леонардо вышел из затруднительного положения.

Его право на воду было надлежащим образом зарегистрировано, и он регулярно получал ренту. В знак признательности Леонардо подарил королю две мадонны, которые того очаровали, но, как и «Мадонна с вишнями», не дошли до наших дней.

Тем временем переписка между Миланом и Флоренцией возобновилась. Она принимала всё более резкий тон:

«Мы всё еще нуждаемся в мастере Леонардо… Ваше превосходительство оказало бы лично нам любезность, продлив его отпуск, ибо он действительно должен закончить здесь важную работу, начатую для нас».

Содерини отвечал:

«Да простит нас ваша милость, Леонардо повел себя как мошенник по отношению к нашей Синьории. Мы предпочли бы не получать новых просьб касательно его, ибо следовало бы, чтобы он своей работой удовлетворил требования всех, кто за нее заплатил. В противном случае было бы непозволительно терпеть его дальнейшие проволочки в работе…»

Вор, мошенник… Хорошего же мнения о нем Флоренция!

МЕЖДУ МИЛАНОМ И ФЛОРЕНЦИЕЙ

Драма, разыгравшаяся в связи с дядюшкиным наследством, в конце концов привела Леонардо обратно во Флоренцию. Ничто, кроме кончины его дяди Франческо, не способно было заставить его возвратиться туда. Мы помним, что именно Франческо завещал свои земельные владения в Винчи Леонардо, которого семья его отца лишила доли отцовского наследства. Теперь единокровные братья вознамерились оспорить у него и то немногое, что завещал ему дядя. Леонардо был вне себя от ярости. Он, всегда такой мягкий, сдержанный, миролюбивый, почувствовал себя жертвой чудовищной несправедливости. Не столько очередная попытка родственников ограбить его вывела его из себя, сколько нарушение последней воли единственного члена семьи, который всегда любил и защищал его.

Итак, Леонардо незамедлительно отправился во Флоренцию. Там он провел зиму 1508 года, внимательно следя за ходом процесса, затеянного братьями. Все это время он жил и работал у Пьеро ди Браччо Мартелли,44 гуманиста и эрудита, превратившего свой дом в очаг художественной жизни. Там же обретался и Лука Пачоли. Все трое увлеченно обсуждали математические проблемы, не забывая и об искусстве. В том же доме нашел приют и скульптор Франческо Джованни Рустичи, один из последних учеников Верроккьо. Говорят, что Леонардо помогал ему завершить его шедевр — Иоанна Крестителя в баптистерии.45

Молодое поколение флорентийцев создало своего рода клуб — Академию дель Паджоло, где собиралось для веселого времяпрепровождения. Там бывали Андреа дель Сарто, Пьеро ди Козимо, Сансовино; время от времени заглядывал туда и Рафаэль. Меланхолик дель Сарто, тамошний завсегдатай и душа общества, сочинял сатирические поэмы и готовил потрясающие блюда. Особенно он прославился античным храмом, который изготовил из колбас и желатина. Песни, музыка, переливавшее через край праздничное веселье напоминали времена Лоренцо Великолепного. Леонардо, бывая там, умеренно разделял общее настроение праздника.

В течение зимы ожидая исхода судебного процесса, он рисует, занимается математикой, помогает скульпторам, приводит в порядок свои прежние заметки и начинает новую записную книжку, а также уделяет внимание молодым художникам, обращающимся к нему за советом. Банделлини, будущий соперник Микеланджело, показывает Леонардо свои рисунки, и тот советует ему работать в рельефной технике, беря за образец Донателло.

Нельзя сказать, что Леонардо неприятны знаки уважения, которые оказывает ему молодежь, изучающая картон его «Битвы при Ангиари», однако его наполняет тайная грусть. Во Флоренции, где мог бы в полной мере развернуться его талант, где он, наконец-то, мог бы добиться признания, он не чувствует себя свободным. Поскольку же единственной причиной его возвращения во Флоренцию явился судебный процесс, он решает раз и навсегда покончить с «Битвой при Ангиари», даже не касаться ее кистью. Разве Синьория уже не объявила его вором? Содерини, никак не желающий забыть о его незаконченной фреске, решает, что и процесс тоже может затянуться, так что Леонардо придется задержаться во Флоренции еще месяцев на шесть. Однако в начале 1509 года дело, кажется, принимает благоприятный оборот для художника. Он пишет д'Амбуазу:

«Сегодня я отправил к вам Салаи, дабы сообщить вашей милости, что моя тяжба с моими братьями, возможно, близится к завершению. Я надеюсь прибыть в Милан к Пасхе. Я привезу с собой две картины различного размера с изображением мадонн, предназначенные для вашего христианнейшего короля. Мне хотелось бы знать, где я после моего возвращения мог бы поселиться, ибо мне не хотелось бы долее обременять своим присутствием вашу милость. Кроме того, мне было бы желательно знать, сохранится ли за мной пенсион, предоставленный мне христианнейшим королем, на которого я работал. Я писал также распорядителю забора воды, право на долю которой мне пожаловал король, что я еще не вступил в фактическое владение ею из-за недостатка воды в канале по причине сильной засухи, а также из-за того, что отводы не были урегулированы, и он пообещал мне, что как только это будет урегулировано, я вступлю во владение. Так что я прошу Вашу милость взять на себя труд урегулировать отводы, дабы я мог вступить во владение этой водой, ибо я надеюсь по прибытии сконструировать машины, которые своей работой доставят большое удовольствие королю…»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});