Плиомикон (СИ) - Пешкин Антон

— Я ПРИШЕЛ ИЗДАЛЕКА!

Стефан жестом показал Техею, чтобы тот был чуть потише. Альбинос втянул голову в плечи, бегая глазами по людям перед ним, и продолжил уже тише, спокойнее:

— …издалека! Видел я много всякого… Разного… — в голове мальчика его речь звучала куда более структурированно и стройно, совсем не так, как получалось сказать на деле.

— Давай ближе к делу, кочевник, — раздраженно поторопил его воэдь холодного цеха Агер. — И без тебя есть чем заняться.

— Кхм-кхм… — Техей окончательно сдулся и смирился с тем, что оратор из него никакой. Микстура, впрочем, еще действовала, поэтому он нашел в себе силы закончить мысль: — Среди петрамантов тоже есть много разных профессий. Я вот жестянщик, а человек, жена которого сшила мой первый комбинезон — специалист по блочным конструкциям. Я думаю, что ваша вражда не имеет под собой ничего существенного, поэтому вам нужно снова стать единым племенем.

— Чего-о-о?! — сердито воскликнул вождь Меркат. — С этими свиньями?! С этими мутантами морозильными?!

Техей взглянул на людей из холодного цеха. Внешне они совершенно не отличались от тех, что привели его сюда, вниз, и мальчик совершенно не понимал, в чем причина такой радикальной нетерпимости к специалистам по холодильным системам.

— Да с этими грязными, жадными капиталистами, которые за счет нас живут в роскоши, я бы и корку хлеба не поделил, не то что племя! — поддержал Мерката Агер. — Их надо выполоть, как сорняки, растоптать, сжечь и развеять прах по ветру!

— Если только мы не..!

— Ах так..?!

— Да вы..!

Техей и его мрачный, полный печали голос снова затерялись в гомоне спорящих, грызущихся без причины людей. Лишь Стефан, явно с трудом себя сдерживая, не ввязывался в перепалку, а вместе с ним — юная, лет одиннадцати девочка из холодного цеха и представитель ЦБ. Но они стояли по разные стороны баррикад и хоть и не разделяли агрессии своих родичей, тем не менее не могли хотя бы отойти в сторону, укрыться от этого шума. Бюрократу, впрочем, все это было неинтересно, он молча перелистывал стилусом страницы в своем портативном устройстве, а вот девочка, судя по всему, готова была заплакать. Ее узкие, хрупкие плечи дрожали от едва сдерживаемых слез, глаза беспокойно бегали по ругающимся, готовым убивать родственникам.

— Думаю, вы не будете против составить мне компанию. После всего этого я отправлюсь на север, к главной АЭС, там я предстану с отчетом перед высшей палатой ЦБ. Ваши слова как стороннего свидетеля мне очень бы помогли.

— Правда? Можно с вами?! — едва не засиял от счастья Техей. — Мне как раз туда и надо, буду рад!

— Прекрасно, — без особого энтузиазма, с ноткой презрения, ответил бюрократ и, выключив устройство, удалился.

Термоманты же все так и продолжали собачиться между собой, едва не брызжа пеной изо рта, хотя, кажется, до этого недолго оставалось. Девочка теперь сидела на полу, обхватив колени руками и спрятав свое лицо и тихо плакала. Стефан все порывался броситься к ней, но путь ему преграждали люди из холодного цеха. Заметив это, Техей сам, пользуясь тем, что термоманты слишком заняты друг другом, подбежал к плачущей девочке и накрыл ее грязным брезентом со своих плеч. Она подняла заплаканные, красные от слез глаза, глядя на странного беловолосого юношу, и, кажется, немного успокоилась.

— Что это ты творишь?! — женщина из холодного цеха, смуглая, но при этом светловолосая, кинулась к девочке и Техею, оттесняя его от нее. — Пошел прочь, бродяга!

Техей за свою недолгую жизнь уже привык к подобным словам. Бродяга, бомж, разносчик болезней, бездомный — как только его, петраманта, не называли. Словом, подобные слова уже давно его не задевали, но вот девочка, увидев разъяренную мать, снова начала тихо плакать от отчаяния.

Юноша отошел в сторону, видя, что люди холодного цеха отвлеклись на него и на эту сцену. Хорошо было то, что их хотя бы удалось разнять с родичами, за что Стефан беззвучно, одними губами поблагодарил петраманта. Плохо же было то, что теперь все внимание обращено на него, а это значит, что если снова вспыхнет искра, в огне окажется уже он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Слушайте! — выкрикнул он прежде, чем кто-либо успел начать на него словесную атаку. — Можете не прислушиваться ко мне, но выслушайте хотя бы одно! Если вы будете вот так орать друг на друга, то ничего не получится. Вы все слышали Архитектора, давайте разойдемся по разным концам цеха и подумаем над тем, что мы хотим за перемирие. Идет?

Термоманты, собравшись в черную и белую кучки, стали тихо переговариваться между собой. Предложение было дельное и могло сильно ускорить процесс переговоров. К тому же, без результатов Архитектор был не готов отпускать людей в их цеха, поэтому к какой-то средней переменной прийти все-таки нужно было.

Недовольно бурча, черные и белые термоманты стали расходиться по разным частям цеха. Он был достаточно большим для того, чтобы они не слышали и не видели друг друга, а именно этого все они сейчас и хотели. Только Стефан, отбившись от своей группы, подошел к Техею и тихо шепнул ему:

— Ты чего? Я ж тебе говорил уже что они не объединятся!

— Говорил? — удивленно переспросил Техей. — Когда?

— Ночью же. Ты чего, не помнишь что ли?

— Нет… — Техей тряхнул головой. — Я ничего вспомнить не могу, если честно. Я вообще удивлен что ты меня не прибил еще.

— Ты… — Стефан нахмурился, прищурился, пристально вглядываясь в бледное лицо друга. — Ты совсем ничего не помнишь? Вообще..?

— Ну, почти, вроде как… — неуверенно, чувствуя давление и какую-то странную надежду в голосе Стефана ответил Техей. — О чем ты?

— Я… — Стефан будто бы боялся что-то сказать, о чем-то напомнить. Слова вертелись на языке, но произнести он их не мог. — Проехали. Проехали, все. Пойду я… Это… Пойду, в общем.

Техей удивленно смотрел в спину своему уходящему прочь знакомому, искренне не понимая чем он мог так сильно его задеть. Но слова, сказанные однажды, забрать назад уже было нельзя, поэтому единственным шансом что-либо понять теперь оставалось вспомнить все, что было ночью, полной вина, смеха и запаха бензина.

Все разошлись кто куда, оставив Техея одного посреди пустого, скучного и холодного без людей цеха. Впервые за долгое время, наверное, с момента, когда он покинул родное племя, мальчик искренне не знал и не понимал что ему делать. Зачем его вообще притащили сюда, на эти странные собачьи переговоры? Чем он-то может помочь враждующим сторонам? Он вообще не знал, что едет в подобное место, где смерть соседствовала со смехом, страх — с отеческой любовью, а те, что являются, по сути, частью одного племени, не могут поделить… Да нихрена не могут поделить!

"Собачатся из-за какого-то бреда! Уроды, капиталисты… А сами не лучше, лишь бы повоевать", — думал он про себя, от нечего делать прохаживаясь туда-сюда по пыльному, черному от пятен расплавленного металла полу.

Время шло, действие микстуры заканчивалось, сознание мальчика приходило в "норму" — снова слышались странные, чужие голоса, снова путались порой мысли, а больной мозг подкидывал какие-то бредовые, не имеющие никакого смысла идеи, от которых Техею приходилось отмахиваться, как от назойливых мух. От безделья он принялся снова разглядывать запутанные, сложные карты Плиоса на украденном атласе, который так сильно хотела заполучить в свои руки преследующая его женщина.

— Зачем ты обидел Стефана, м? — раздался спокойный, с приятной хрипотцой голос в голове, осуждающий и полный горечи. — Расстроил классного парня, мужика, настоящего рабочего.

— Да-да, на таких революция и держится! — поддакивал другой, нервный, картавый голос. — Это рабочий класс, настоящий идейный человек, анархист! Не признает ни классов, ни племен! Ты должен завербовать его для подполья..!

"Подполья?", — вдруг напрягся Техей, переставая понимать о чем идет речь. — "Нет у меня никакого подполья."

— Но ты его на карандашик-то возьми, — существо, что говорило в голове у Техея, заговорщически подмигнуло.