Весна сменяет зиму - Дмитрий Шелест

подранный рюкзак за спину направились в сторону бараков, в которых они ночевали.

Генерал Тарма, к большому сожалению Маута, так и не сменил тактику боя. Он по прежнему в каждом из боев нёс огромные потери, порой даже большие чем противник. В виду этого его корпус двигался крайне медленно, и это раздражало командующего. Северный же фронт стремительно рвался к Брелиму, сминая все на своём пути, генерал Мерис, недавно получивший эту должность показывал себя великолепным стратегом. Он уже одержал ряд грандиозных побед, и пленил более ста тысяч вражеских солдат. Его успехи крайне задевали самолюбие Тармы, который осознавал своё шаткое положение в генералитете и в случае серьёзного поражения его не спасли бы даже связи в партии.

Во время, когда разрабатывался план наступления на Гетерский союз, Маут не уточнял, кому именно нужно взять Брелим, тем самым он давал стимул двум генералам, и Тарма явно не справлялся с задачей. Если Мерису до вражеской столицы оставалось чуть более ста километров, то Тарма отставал от него более чем в двое.

Солдаты же довольно устали, каждый бой давался им крайне тяжело, всем хотелось передохнуть. Они уже трое дней толком не спали и не ели, силы были на исходе, да и боеприпасов оставалось совсем не много. Положение складывалось довольно скверное, о наступлении пришлось забыть и ждать провизию и подкрепления.

Зит со своим другом добрались до бараков и с усталостью легли спать, В бывшем цеху оружейной фабрики было темно, душно и скверно пахло. Чак с усталостью повалился на свой матрас и тупо уставился в, потемневший от сажи полевых печек, потолок. Кругом все кряхтели, храпели и кашляли. Многие болели, и Зит очень боялся подхватить какую-нибудь заразу, которые в обилии блуждали среди солдат. Тем более с ранениями его здоровье было довольно слабым.

И только Зит задремал, как его в бок кто-то сильно толкнул. Парень открыл глаза и увидел перед собой сутулую фигуру командира второй роты, не просыхающего от пьянок капитана Катопа. От него как обычно несло мерзким перегаром и табаком, он толкал Чака, пока тот не привстал и грубо не ответил.

– Ну чего тебе нужно, Катоп! Я спать хочу!

– Дело есть к тебе, очень серьёзное! Пойдем, поговорим.

– Какое дело может быть в такую позднюю ночь?! Я спать хочу! Потому, что у нас две радости спать и жрать, пока второй нету, буду довольствоваться первой!

– Чак, прекрати ныть! Пойдём, я тебе налью для настроения, у меня фляжка почти полная! – улыбаясь пожелтевшими зубами, молвил Катоп.

– Лучше бы пожрать дал чего-нибудь, а то больше дня ничего вкуснее воздуха не ел!

– Об этом и пойдёт разговор! Ну не ной, словно баба, пойдем.

Чак поднялся с пола и поплёлся за пьяницей, его ноги еле шевелились, но узнав, что дело пойдёт о еде, он явно оживился. С провизией было крайне тяжело, а тылы довольно сильно отстали от наступающих, командование обещало провиант лишь через пару дней.

Выйдя из зловонных бараков, они встали под деревом, что бы не намокнуть, Катоп сделав пару глотков из фляжки, предложил Чаку, тот тоже сделал пару солидных глотков какой-то омерзительной жидкости, что была скорее всего разбавленным техническим спиртом, который на свой страх и риск порой пили танкисты. Жидкость обожгла ему пищевод и плюхнулась в желудок, вызвав его недовольство.

– Ну и что же ты мне хотел поведать? Грабить местных? – на выдохе сказал Чак и тут же закурил.

– Дело очень важное, но о нем не должны знать лишние люди, короче слушай. В пару километров от сюда наши разведчики нашли слабо охраняемый склад с провизией, медивы там держат человек пять, не больше. Они вскоре вывезут от туда всё, или сожгут, но пока там еды всему корпусу хватит! Тонны! Медивы видимо забыли про этот склад и отступили к западу, или просто плюнули на него, но там уже пару дней никого кроме этих пятерых медивов нет.

– И что ты предлагаешь? – испуганно, но заинтересованно спросил Чак.

– Возьмём человек двадцать, и следующей ночью навестим этих засранцев, перережем им глотки, а потом вызовем пару машин и привезём еды солдатам, пока мы все тут не загнулись.

– А Март?

– А что Март? – спокойно переспросил Катоп, сделав ещё пару глотков.

– Если он узнает? Он же нам головы оторвёт!

– Если он узнает об этом уже после захвата склада, то он описается от счастья, главное что бы раньше не узнал!

– А если, что-то не так пойдёт, мы же понесём ответственность, вплоть до расстрела. Об этом ты не думал?

– Я тебя не заставляю, я просто предлагаю, с тобой или без тебя, мы все равно пойдём завтра. Я не хочу с голоду умирать, мне мои солдаты дороги, изголодали совсем! А там еды, на всех хватит! Чак, не боись, что нам пятеро медивов сделают? Дело вообще пустяковое! Начать и кончить, всего пятеро.

– Мой внутренний голос подсказывает, что ты пьяный дурак и соглашаться с тобой не стоит. Но вот желудок подсказывает, что если мы не раздобудем еды, то скоро все с голоду загнёмся. Но лично я считаю, что Марта следует предупредить. Он должен согласовать это со штабом.

– Вот никогда не думал, что ты Чак трус и боишься какого-то Марта. Да если ты ему сейчас скажешь, то одобрения и согласования придётся ждать неделю, а то и больше. Он послушный пёсик, что без хозяйского слова и шага не ступит. Думаешь, он голодает? Нет, конечно. Ему плевать, что тут у нас народ дохнуть скоро будет. Так, что если ты боишься ослушаться приказа ради блага своих солдат, то и не надо. Мы провернём это дельце без тебя.

Катоп похлопал Чака по плечу и пожелал спокойной ночи, добавив, что бы во сне ему приснилась еда. Зит пару секунд помялся, смотря вслед, но потом окликнул.

– Катоп, постой. Не руби с плеча. Мне солдаты не безразличны. Но я не могу самовольно распоряжаться их жизнями. Я поговорю со своими, кто даст добро, того и возьмём.

– Правильно мыслишь, Чак. Мы всё это быстро сделаем! – с улыбкой на обветренных губах, сказал Катоп.

– Главное, чтобы ни узнал, никто.

– Не узнают, возьмём только своих, человек двадцать, проверенных, кому доверяем. Если у тебя ни кто не согласиться я возьму парней со своей роты, у меня много толковых ребят, есть даже бывшие разведчики, короче, что не боец то профессионал. Пить будешь ещё?

– Что за дрянь ты пьёшь? Мерзкая штука.

– Какая в задницу разница, что это за штука, главное