Сиротка - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Я хочу вам кое-что объяснить, еще с весны, — начала девушка. — Когда вы вернули маленького Эдмона Маруа его родителям, там, возле сахароварни, я подумала, что вы можете счесть меня лгуньей. Эти люди не мои родители. Меня вырастили монахини из монастырской школы, а Бетти… вернее, мадам Элизабет Маруа, была моей нянюшкой. А теперь Маруа стали моими опекунами.

— Ну, у меня было слишком много забот, чтобы думать об этом. Это ваша жизнь, а не моя! — ответил он.

Ответил, даже не глядя на нее! Уязвленная равнодушием, Эрмин замолчала. Шарлотта шлепала по воде, посасывая свой леденец.

— Вы еще такая наивная! — сказал вдруг Тошан.

Казалось, юноша и вовсе забыл о ее существовании. Он разулся,

расстегнул серую хлопчатобумажную рубашку и закатал до колен штаны.

— Что вы делаете? — вскричала удивленная девушка.

— Я уже неделю живу в здешнем лесу и каждое утро прихожу сюда обмыться.

Эрмин стыдливо прикрыла ладонями лицо, но, услышав плеск воды, разжала пальцы и посмотрела на Тошана. Прежде ей не приходилось видеть мужчину, оголенного по пояс. Однажды Жозеф вышел из спальни в майке, но она тут же отвела взгляд.

Тошан мылся, не обращая внимания, смотрит она или нет. Он был хорошо сложен, с развитой мускулатурой. На загорелой коже не было ни волоска. Теплая волна прокатилась у девушки внизу живота. Она представила себя в объятиях этого взрослого парня, представила, как прижимается к нему… Неприлично думать об этом, но ведь никто не может прочесть ее мысли, верно?

Шарлотта неожиданно расхохоталась — Тошан брызнул на нее водой. Потом пришла очередь Эрмин. Закрываясь от брызг, девушка крикнула:

— Не надо! Вы намочите мне юбку!

— На солнце она быстро высохнет!

Юноша потянулся и вышел на берег, успев по пути погладить девочку по щеке. Шинук нервно заржал на пригорке.

— Ему надоело нас ждать, — забеспокоилась Эрмин. — Идем, Лолотта, мне пора возвращаться. Бетти нужна моя помощь по хозяйству.

— Тогда до новой встречи! — сказал Тошан. — У вас очень красивая лошадь. В это время года трава самая сочная. После обеда нужно бы вывести его на пастбище, потому что сегодня утром он поесть не успел. Я видел один замечательный луг неподалеку, у старой мельницы.

Эрмин, услышав такой совет, покраснела. Она догадалась, что юноша назначает ей свидание.

— Может, мой опекун разрешит нам с Шинуком туда пойти.

— Может, и разрешит… — отозвался Тошан. — Я помогу вам посадить девочку верхом.

Эрмин и не подумала отказываться. Шарлотта обняла Тошана за шею. Он нес ее на спине. Эрмин шла за ним следом.

«Если когда-нибудь Тошан на мне женится и у нас появится ребенок, все будет точно так же. Нет, я обязательно захвачу с собой чего-нибудь вкусного», — мечтала она.

Шинук отвязался, отошел чуть поглубже в лес и жевал кленовый лист.

— У вас очень послушный конь, — сказал юноша. — Он мог бы убежать, но нет, он вас ждет.

— Я люблю его всем сердцем, — ответила Эрмин.

Она говорила правду. То же самое она могла бы сказать и об этом красивом высоком юноше, стоявшем в полосе золотого света, пробивающегося сквозь зелень листвы.

Девушка поймала Шинука за уздечку. Тошан посадил Шарлотту ему на спину.

— До свидания и спасибо, — тихо сказала она.

— Не забудьте, луг за старой мельницей, — тихо сказал Тошан.

Эрмин возвращалась домой, не чуя под собой ног от радости.

Ей было и жарко, и холодно, хотелось смеяться и плакать одновременно.

— Почему ты все время молчишь? — спросила у нее Шарлотта. — Скажи, это твой возлюбленный?

— Нет, Шарлотта. Это просто друг.

— Это твой возлюбленный! — звонко рассмеялась девочка. — Как тот, о котором поется в песне «У чистого ручья»! Он нашел такой красивый источник, что решил в нем искупаться, а ты, ты давно в него влюблена!

Девушка никак не ожидала такое услышать. Она подняла голову и внимательно посмотрела на Шарлотту.

— Значит, ты, Лолотта, более понятлива, чем я, — сказала она. — И ведь тебе всего восемь с половиной! Но на этот раз ты ошиблась, мне очень жаль. Нельзя влюбиться в человека, которого совсем не знаешь. Тошана я в первый раз увидела год и пять месяцев назад. Он катался на катке и насвистывал песенку. Мы проговорили всего десять минут.

— И он снова назначил тебе свидание! — весело сказала девочка. — Оденься покрасивее, когда пойдешь к нему!

— Как не стыдно говорить такое! — вскричала Эрмин. — Еще раз услышу — обижусь!

— А, значит, ты и вправду его любишь! — продолжала подтрунивать над ней Шарлотта.

Девушка повторяла про себя последние слова своей маленькой подружки, когда выходила из хлева. Во дворе ее ждала Элизабет.

— Ты вернулась как раз вовремя, — сказала она. — Я замесила кекс. Хочу, чтобы мы закончили с глажкой после обеда. Ты перегладишь платки и полотенца, а я займусь рубашками Жо.

— Хорошо, Бетти! — ответила Эрмин. — Я постараюсь управиться побыстрее, потому что хочу вернуться с Шинуком на луг за мельницей. Утром его, бедного, искусали мухи, и он не наелся.

— Послушать тебя, так ты больше беспокоишься о лошади, чем о нас! Но ты никуда не пойдешь, пока не перегладишь все полотенца!

Внезапно Элизабет нахмурилась и посмотрела на Эрмин подозрительно.

— Уж не на свидание ли к какому-то парню ты ходишь под предлогом, что надо пасти лошадь?

«Только бы не покраснеть!» — взмолилась к небесам девушка.

Она наклонилась и поправила застежку на сандалии.

— Я не интересуюсь парнями, Бетти, — пробормотала она, не поднимая глаз.

— И ты не станешь разговаривать с незнакомым, даже если это будет дама? — требовательно спросила Элизабет, вспомнив о Лоре Шарден.

— Обещаю! — соврала Эрмин.

* * *

На лугу возле мельницы Уэлле и на берегу ручья не было ни души. Шинук вот уже полчаса бродил среди клевера, одуванчиков и ромашек. Эрмин сидела на пеньке. Чтобы Бетти ничего не заподозрила, она не стала переодеваться и сняла с головы ленточку.

— Только бы Тошан пришел! — повторяла она. — Только бы он пришел поскорее! Я не могу ждать его до вечера!

Эрмин сунула в рот травинку и стала ее жевать. Волнение нарастало.

«Может, он просто дал мне добрый совет и вовсе не думал о свидании… Он ведь считает меня наивной маленькой девочкой, — говорила себе она. — И я ему не нравлюсь».

Услышав свист, она вздохнула с облегчением и быстро обернулась. Это был Тошан. Он не улыбался — шел, засунув руки в карманы своей грубой полотняной куртки. У Эрмин отлегло от сердца, и все-таки она очень волновалась. Утром, в присутствии Шарлотты, ей было спокойнее, чем теперь, когда она осталась с юношей наедине.

— Вы пришли! — сказал он, усаживаясь на землю возле пенька, на котором сидела девушка.

— Я в любом случае пришла бы, — отозвалась она. — В каньон я пошла из любопытства. А своему опекуну сказала, что поведу Шинука на этот луг.

Тошан подмигнул ей и стал скручивать себе сигарету. Эрмин, как зачарованная, не могла оторвать от него глаз.

— Я должен попросить у вас прощения. Сегодня утром я обманул вас, — сказал Тошан. — Все это время я думал о вас. И мне не хотелось возвращаться в Валь-Жальбер, потому что такая девушка, как вы, не для меня. И все-таки ноги сами принесли меня сюда. Когда я вас увидел, там, в лесу, я разозлился. Такая красивая, с лошадью и ребенком! И я слушал ваш голос. У меня сердце сжималось, потому что я знаю…

— Что же вы знаете? — с тревогой спросила девушка.

— Знаю, что вы девушка серьезная и воспитанная, а я — всего лишь метис, сын индианки. У меня ничего нет — ни дома, ни доллара за душой. Вспомните, тот человек возле сахароварни, который стал теперь вашим опекуном, сказал, чтобы я не болтался по поселку и на его участке. Я к этому привык. В тот день, уходя, я его ненавидел. Он унизил меня у вас на глазах. Но я был рад увидеть вас снова, при ярком свете дня, среди снегов. Вы показались мне грустной, бледной и нежной. Уже тогда, на катке, я заметил, какая вы красивая, хотя и назвал вас маленькой девочкой. Ваше лицо осталось в моей памяти. Я ведь говорил, что вернусь…

Эрмин упивалась его словами. Робко она сказала:

— Сегодня утром вы не показались мне сердитым. Немного насмешливым — пожалуй. Главное — это то, что вы вернулись. Я тоже много о вас думала.

— Правда? Значит, стоило делать такой крюк!

Тошан повернулся к Эрмин и посмотрел на нее очень внимательно. Она выдерживала этот взгляд, пока не закружилась голова.

— Жозеф, мой опекун… думаю, он очень испугался за маленького Эдмона, тогда, возле сахароварни, — пояснила она. — Он человек раздражительный, привык, что все его слушаются. Он отнесся к вам с презрением, и мне было больно это видеть. И все-таки, поверьте, он щедрый и добрый. Я не хочу говорить о нем плохо. Его жена, Бетти, всегда хотела меня удочерить… Мои родители оставили меня на пороге местной монастырской школы, когда мне был всего годик.