Пока я спала - Амалия Март

ко мне опаленную горловину. Мы были очень эмоциональны.

Я нехотя поднимаюсь на ноги и натягиваю штаны. Пристальный взгляд Миши снова приклеивается к шраму, и я неловко прикрываю его рукой, ища толстовку. Я не стесняюсь этого огреха своей кожи, но такое внимание к нему все равно смущает.

Зачем он так? Разве нет негласного правила не смотреть на уродство напрямую и делать вид, что упорно его не замечаешь? Все мои партнеры именно так и поступали, за что моя самооценка весьма им благодарна.

— Не надо, — глухо говорит Миша, все еще сидя у моих ног. — Он тебя только красит, — убирает мою руку и снова целует, на этот раз смотря прямо мне в глаза.

Новый поток жара окатывает низ живота, стекая до самых кончиков пальцев ног.

Дикий секс, а не мужчина. И как я сразу не разглядела?

Даже не пытаюсь скрыть улыбку, когда натягиваю худи и вынимаю Марса из автокресла.

— Ну что, красавчик, понравилось представление? — спрашиваю у агукающего человека. Судя по тому, что он не стал орать, как бешеный, едва открыл глаза — представление было завораживающим. Лучше дурацких мультиков по ТВ. Но повторять не будем.

— Посмотри подгузник, я пока разведу ему кашу, — уже собранный, хоть и все еще обнаженный по пояс, говорит муж.

Он проходит мимо, оставляя поцелуй на моей макушке и быстро поднимается по лестнице на второй этаж. Смотрю вслед удаляющейся спине и ловлю себя на мысли о глупом чувстве, сродни счастью. Впервые за все эти безумные дни, даже не дойдя до финальной и моей излюбленной части отношений, я испытываю что-то сродни удовольствия. Мне нравится мужчина, который рядом со мной, нравится смешной ребенок на моих руках и даже собака с умными глазами у ног. И дом этот нравится, и то, что готовит сегодняшний вечер тоже. Очень. Предвкушение всё только усиливает.

— Ну что, Марс, где там наши подгузники?

Глава 21

— Я пойду выгуляю Какао, — Миша прижимается к моей спине, пока я мою посуду после ужина, и упирается подбородком в плечо.

— Возьмёшь с собой? — перекрываю воду и встряхиваю руки.

— Выгулять?

— Мы разве не за этим сюда приехали? — смеюсь, когда он щекочет бородой мою шею.

— Не думал, что тебе будет интересно ходить по сугробам в лесу. Ты больше из тех, кто хорошо себя чувствует у камина с какао. Не с тем Какао, — смеётся, когда в ногу упирается влажный нос собаки, мгновенно реагирующей на своё имя.

— Боже, да ты же вообще меня не знаешь! — шутливо ужасаюсь, разворачиваясь в его объятиях. — Я обожаю гулять! — кладу ладони на его плечи.

Все кажется таким естественным, все эти объятия и флирт с собственным мужем.

Что я даже перестаю окрашивать это словом «странно». Перестаю пугаться того, что раньше этот флирт значил только одно — неминуемую точку в конце, а теперь мы вроде как на середине длинной истории и дальше только новый лист. Перестаю постоянно задаваться вопросами: «а как было раньше?» и «как будет, когда…» Просто сейчас хорошо. Я же могу позволить себе это чувство?

— Последние две твоих прогулки закончились не слишком благоприятно.

— Благоприятно? — подтруниваю над ним. — Ты воспитывался в школе благородных мальчиков?

— Что? — смеётся он. — Плачевно? Катастрофой? — подбирает варианты, хмурит брови, под которыми скрываются искрящиеся весельем глаза.

— Плачевно. Да, вот это слово, — похлопываю его по плечу. — Но это же просто стечение обстоятельств. Здесь со мной ничего не случится.

— Ладно, собирайся. Марс, думаю, тоже не будет против прогулки.

— Точно, — выглядываю из-за широкой спины мужа и смотрю на сына, с удовольствием жующего детское печенье, пока Какао рядом измазывает слюнями его столик. — Ты взял коляску?

— Прогулочную. Она лежит в машине.

— Оденешь Марселя? — заглядываю в серые глаза Миши почти умоляюще.

Он просто кивает и, оставив горячий след своих ладоней на моей талии, отступает к сыну. Миша неизменно меня удивляет. Когда сам берется за ужин, даже не предлагая мне эту миссию (очевидно помнит, что я в этом не сильна), когда напоминает о лекарствах, график приема которых уже выветрился из моей головы, когда за минуту собирает Марса, успев умыть и передать мне на руки, увлеченного своей пустышкой. Надёжный, как скала, уверенный, как несущийся по рельсам бронепоезд. Ни грамма упрёков в моей несостоятельности или намека на то, что пора бы вливаться в свою настоящую жизнь.

При взгляде на него никогда не скажешь, что ему что-то в тягость, скорее наоборот, кажется, ему нравится быть нужным. И сыну, и мне. И, черт возьми, это ужасно возбуждает.

Как может не возбуждать мужчина, берущий все проблемы на себя, правда?

— Какао, гулять! — зовёт из коридора Миша.

Радостный пёс скользит когтями по ламинату, припрыгивая от радости. Мы с Марсом выходим следом. Я накидываю пуховик и шапку, жду, когда Миша заберёт с моих рук запакованного в теплый комбез Марса, чтобы посадить в коляску, уже ждущую на крыльце.

— Надо было заехать и купить тебе нормальные сапоги, — говорит муж, выпуская на улицу Какао, и перехватывая сына на руки.

Я вдеваю ноги в кроссовки, и сама поражаюсь своей глупости. Правда, почему у меня нет нормальных сапог, если я каждый день гуляю с Марселем?

— Они теплые, — вяло возражаю я, чтобы Миша не чувствовал себя виноватым.

— Они короткие, снег набьется и ноги промокнут. Ещё заболеешь…

— Будешь меня лечить, — поднимаю голову, улыбаясь.

— Не смешно.

— Растирать спиртом грудь…

— Какое соблазнительное предложение, — не удерживает смешка Миша. — Почему ты не взяла нормальную обувь?

— У меня ее нет, — пожимаю плечами, выпрямляясь. — Пошли, я не буду залезать в сугробы, обещаю, — закатываю глаза, зная, что вряд ли сдержу это обещание.