Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он хотел тронуть коня с места, но Лешек вцепился ему в стремя:
- Охто! Охто, не уезжай! Пожалуйста, не уезжай!
- Да что ты, малыш? - глаза колдуна стали влажными. - Как же я могу не ехать?
Но Лешек припал щекой к его руке и взял ее в объятья.
- Не уезжай, Охто! Я прошу тебя! У меня никого больше нет, кроме тебя! Как я буду жить без тебя?
- Малыш… - колдун вздохнул. - Я, наверное, все-таки вернусь… Я ведь не умирать еду, а лечить людей. И потом…
Он погладил Лешека по голове, не торопясь вырывать руку из цепких объятий.
- И потом, знаешь… На краю света, за далекими непроходимыми лесами, меж кисельных берегов течет молочная река Смородина. Там, за Калиновым мостом, нас ждут наши прадеды. И… в случае чего… я буду ждать тебя там, хорошо? Хоть я и не твой отец, я все равно буду тебя там ждать. А сейчас мне надо спешить.
Лешек кивнул, не в силах ничего сказать, и медленно, неохотно выпустил руку колдуна. Тот тронул коня с места, и Лешек сел на землю, не удержав слез.
Колдун вернулся через три дня, в субботу на рассвете, - посеревший, с запавшими глазами, но живой. Лешек купался и увидел его издали, но тот крикнул ему:
- Не подходи ко мне! Уйди в дом!
Лешек не посмел его ослушаться и из окна смотрел, как колдун топит баню - топит по-черному, и, вместо того чтобы подождать на улице, купается в едком дыму, кашляет, вытирает слезы, выходит на воздух, чтобы отдышаться, и снова возвращается в дымную баню. Только через три часа, накалив печь докрасна, он наконец вымылся, даже не окунаясь в речку, и выбрался на воздух, сел в тенёк, тяжело дыша, с красным лицом и не менее красными, воспаленными глазами, которые разъел дым.
- Собирайся, малыш, - сказал он, когда Лешек подобрался к нему сзади, - поедешь со мной. Мне нужен помощник.
Лешек боялся поверить своему счастью - как? Неужели колдун передумал?
- Охто! Ты же велел мне сидеть дома! - радостно засмеялся он.
- Крусталь лечит эту болезнь. Нам ничего не угрожает, кроме дружины монахов. Рядом со мной ты будешь в большей безопасности, чем здесь. Сегодня поедем к нам на торг, объедем деревни, какие успеем, а вечером двинем на юг. Мор идет медленно, и, если бы не монахи со своими крестными ходами и гнусными проповедями, я бы его остановил. Кстати, можешь попариться, я натопил так, что в баню заходить страшно. Уезжаем надолго, когда еще помыться доведется…
- Расскажи хоть, как там? Что с тобой было?
- Да ничего со мной не было. Там, куда монахи не заходили, больные есть, но немного, я их вылечил. А там, где они уже помолились, дела обстоят гораздо хуже: люди болеют, через одного болеют. Три ночи не спал, ходил по домам. Одному тяжело: и погоды проси, и лечи, и ухаживай, и объясняй, что дальше делать. Да и повеселей вдвоем. Иди мойся, я подремлю немного. Но как только соберешься, сразу меня буди, ладно?
Лешек кивнул: если надо успеть на торг, то больше часа колдуну спать не придется - время катилось к полудню. Он быстро помылся, собрал вещи и разбудил колдуна только тогда, когда оседлал коня.
- Что? Что такое? - не понял колдун.
- Пора. Я готов, - сказал Лешек.
- Правда? Мне показалось, что я только что закрыл глаза… - колдун, кряхтя, поднялся. - Поехали.
Лешек с жалостью смотрел, как его шатает по дороге к коновязи, - может быть, стоило отдохнуть немного и только потом ехать по деревням? Но колдун сказал, что нарочно вернулся к субботе, чтобы застать на торге как можно больше людей.
Там-то и пригодилось умение Лешека собирать народ своим пением. И когда вокруг выросла толпа, колдун, который не любил говорить прилюдно, обратился к ней с долгой речью.
- Вы слышали, что с юга на нас идет поветрие? Вчера я говорил с богами и просил их мор остановить.
Лица людей помрачнели и насупились: о поветрии, которое еще не дошло до села, им думать не хотелось, но страх уже глодал их сердца.
- Что сказали боги, Охто? - выкрикнул кто-то. - Они не оставят нас?
- Какие жертвы им нужны?
- Боги просят жертв, но не таких, как всегда. Боги запрещают ходить в лес, убивать животных, как диких, так и домашних. Боги велят сидеть по своим дворам и до первого снега не появляться на торге.
- А праздники? А урожай?
- Праздновать будем, когда уйдет мор. Боги не хотят веселья, когда вокруг царит смерть. Им нужно другое: они велят каждый день топить печи в домах и париться в бане. Каждый день, вы слышали? Дымы должны виться над каждой деревней, над каждым двором. Дым - та жертва, которая нужна богам.
- Летом? Топить дома?
- Да! Так хотят боги. Дым и пар каждый день, и мор обойдет нас стороной. Если же сюда явятся монахи из Пустыни, гоните их топорами и вилами. Того, кто пойдет к причастию, боги спасать не станут.
- Охто, а с кем из богов ты говорил? - подозрительно спросил человек из первого ряда.
- Я говорил с Власом и Мокшей, - невозмутимо соврал колдун. - И если ты мне не веришь, то вспомни или спроси своего отца: сорок лет назад, когда меня тут еще не было, волхвы несли от богов те же вести.
- Правда, - негромко сказал старик, стоявший в стороне. - Во время мора боги всегда требуют дыма, я помню. Мор обходит стороной тех, кто каждый день топит печь.
Потом на колдуна посыпались вопросы, и он с готовностью отвечал: можно ли косить сено, можно ли стирать белье, как обмолачивать хлеб, как доить коров. Прошло не меньше часа, прежде чем люди отпустили его, и они с Лешеком направились в ближайшую деревню.
- Как легко со своими! - улыбнулся колдун. - Попробуй скажи что-нибудь подобное на юге! Там нужны зрелища, которые переплюнут церковные действа.
До вечера успели заехать в две деревни, рассказать старикам о «требовании богов» и послать гонцов в разные стороны, куда не успели добраться сами. А потом колдун гнал коней на юг, в сторону монастыря, надеясь хотя бы к утру поспеть в Лусской торг.
- Пропадает ночь, луна пропадает! - ругался он по дороге. - Не успеть сегодня, точно не успеть!
- Охто, ты все делаешь правильно! - ворчал Лешек. - Не надо себя напрасно корить!
- Знаешь, когда я думаю, что там, на юге, может быть, умирают люди, я не могу думать о том, что все делаю правильно. Я мог бы послать на север Невзора, ему бы поверили быстрей, чем мне. Или… Я мог бы оставить ему крусталь… Но я испугался чего-то - не знаю, чего.
На закате они добрались до Пустыни, молчаливой и обезлюдевшей, но до Лусского торга не доехали: на берегу Выги, неподалеку от Никольской слободы, им повстречался конный монах, из числа дружников Дамиана. Оказалось, что колдуну он знаком, поэтому они остановились и раскланялись.
- Ты откуда так спешно? - спросил колдун.
- Из Дальнего Замошья. Мор, в каждом дворе больные! Отец Нифонт умирает, послушник Лука в горячке. Мы три дня назад там служили, было всего двое больных! А сегодня - все, в каждом дворе! Шестеро умерло, отец Нифонт исповедал, причастил и сам свалился.
Колдун поморщился, но ничего не сказал, и монах продолжил:
- Еду в Пустынь, надо собирать иеромонахов по нашим деревням - некому исповедовать, некому причащать…
- Лучше бы ты туда не ездил… - пробормотал колдун.
- Не могу. Дамиан шкуру спустит, - монах невесело усмехнулся. - Я бы отсиделся где-нибудь, так ведь велено всем: по деревням. Да и жалко Нифонта: без причастия ведь умрет. Луку он причастил, а его кто причастит?
Колдун снова скривил лицо, а Лешек обмер: Лука - это же Лытка! Лытка!
- Охто! Поедем скорей! - дернул он колдуна за рукав. - Поедем! Может, мы еще успеем!
- Поедем, - мрачно выдавил колдун. - Напрямик поедем, через Бугры. Три часа езды, не больше. Луна через час взойдет.
Выга в том месте делала изгиб к Лусскому торгу, по ней до Дальнего Замошья можно было ехать от рассвета до заката, напрямую же пробираться получалось быстрей, но труднее - между крутых берегов Выги лежало холмистое урочище. Они распрощались с монахом, и Лешек пришпорил коня, обгоняя колдуна.
- Ты куда рванулся? Убьешься в темноте, - прикрикнул колдун.
- Это же Лытка! - крикнул ему Лешек. - Послушник Лука - это Лытка!
- Да знаю я… - буркнул колдун.
Через реку перебирались вплавь, рискуя лошадьми, хотя колдун и выбрал узкое место. И темно было хоть глаз коли - месяц прошел с летнего солнцестояния, и прозрачные сумеречные ночи сменились непроглядной чернотой.
Колдун ехал впереди, осторожно выбирая дорогу по тропе крутого берега, а Лешек нетерпеливо подгонял его и изнывал от невозможности двигаться быстрей. Он с трудом различал тень колдуна, хотя ехал уткнувшись в хвост его лошади вплотную. Кони поминутно спотыкались и вздрагивали, слыша, как осыпается под их копытами красный глинистый берег. Но и поднявшись на самый верх, ехать быстрее не смогли: спускались так же осторожно, потом снова поднимались на новый бугор и спускались - теперь уже к Выге. Колдун безошибочно вышел к воде неподалеку от Дальнего Замошья, и снова пришлось перебираться через реку вплавь.
Луна к тому времени поднялась высоко над рекой, и темный силуэт обыденной церкви, возвышавшейся над домами, они увидели издалека. Колдун пустил коня во весь опор по обмелевшему песчаному берегу, и теперь Лешек едва за ним поспевал.
- Загробная жизнь - Алексей Фомин - Религиоведение
- История христианской Церкви Том II Доникейское христианство (100 — 325 г. по P. Χ.) - Филип Шафф - Религиоведение
- Нравственный образ истории - Георгий Михайлов - Религиоведение
- Невидимый мир ангелов - Алексей Фомин - Религиоведение
- Бог - наше спасение - Освальд Смит - Религиоведение
- О том, почему с нами происходят «случайные» события - Алексей Фомин - Религиоведение
- Словарь религий, обрядов и верований - Элиаде Мирча - Религиоведение
- Антиохийский и Иерусалимский патриархаты в политике Российской империи. 1830-е – начало XX века - Михаил Ильич Якушев - История / Политика / Религиоведение / Прочая религиозная литература
- Освобождение - Михаэль Лайтман - Религиоведение
- Культы, религии, традиции в Китае - Леонид Васильев - Религиоведение