Ошейники для волков - Фридрих Незнанский

– Благодарю за службу, товарищ полковник! – улыбнулся Турецкий.

– Вот, Саня, я тебе не зря говорил, что надо погодить с командировкой Яковлева в Острогожск.

– Да, я понял. Срочно делаю запрос в ФСБ насчет этого пятнистого «контрразведчика». Я тоже склоняюсь к мысли, что он выкормыш старого КГБ. Если мы его возьмем, то целый ряд преступлений по делу Иванова будет раскрыт, – задумчиво, словно сам себе, сказал «важняк», подходя к факсу.

– Плюнь через левое плечо, – посоветовал Грязнов.

Отфаксовав запрос в ФСБ насчет пятнистого «контрразведчика», Турецкий взглянул на часы и вновь засобирался.

– Неужели еще и Ангелину поедешь допрашивать? – удивился Грязнов.

– Две женщины в день – это немного, Слава, – отмахнулся Турецкий.

– Ушам не верю! И это говорит мне человек, обладающий высокими моральными качествами! – воскликнул муровец.

– Ладно, поехали. У тебя, я вижу, как у голодной кумы, одно на уме…

Турецкому по долгу службы приходилось общаться со всякими женщинами: важными и простыми, наглыми и несчастными, уверенными и совершенно подавленными. От страха или от большого ума, но Ангелина Иванова держалась безукоризненно. Перед следователем предстала раздавленная бедой женщина. Не посочувствовать ей было просто невозможно.

– Милая дама, зачем вы ввязались в это дело? – мягко спросил Турецкий.

– Я запуталась, гражданин следователь. Я совершенно искренне помогала своему мужу. А в конце концов оказалось, что я сообщница в убийстве! Это Юрка его убил, этого Колобова. Я тут ни при чем! – воскликнула она.

– Успокойтесь, гражданка Иванова, – оборвал ее Турецкий. – Во-первых, вы обвиняетесь не в убийстве, а в соучастии в убийстве, во-вторых, вы сами сознались в своих преступных действиях в тот вечер и ваши показания зафиксированы в протоколе, вами подписанном, и, в-третьих, судмедэксперты обнаружили в крови покойного Олега Колобова клофелин, который вы ему в коньяк добавили. Так что сегодняшнее ваше заявление уже не имеет никакого значения: факт доказан, – сурово подытожил следователь. – Я пришел вам сообщить, что возбудил против вас еще одно уголовное дело. На сей раз вы обвиняетесь в мошенничестве.

– А, и про «Рубин» разнюхали, – зло фыркнула Ангелина. – Но это мог только сучонок Остап мне такой подарочек сделать. Я угадала? – с вызовом спросила она Турецкого, постепенно из несчастной женщины превращаясь в мегеру, кем, по сути, она и была.

– То есть вы признаете свое участие в афере против фирмы «Рубин»? – поинтересовался он.

– Вам необходимо мое признание? Да этот сучонок Остап ведь и так все вам рассказал. И еще порасскажет не хуже Ильфа и Петрова…

«Неужели ей неизвестно о гибели Остапа?» – подумал «важняк» и спросил:

– Так что? Очную ставку делать будем?

– А давай, начальник, вези его сюда. Хоть одному подонку в рожу плюну. Тоже мне вор – на бабу наклепал…

– Ну вы с ним тоже не лучшим образом поступили, гражданка Иванова. Сейчас вы сами убедились, что в неволе живется несладко, когда передачку некому принести… Но мне очень не нравится перемена в вашем настроении, Ангелина Николаевна. Еще совсем недавно, ощутив страх возмездия, вы прибежали искать у нас защиты, а сегодня вновь в боксерской стойке. Мне кажется, вы не вполне отдаете себе отчет, что делаете, – покачал головой Турецкий.

– Когда человек спасает свою шкуру, ему уже на все наплевать, начальник, – вновь зло фыркнула Ангелина.

– Вы прекрасно понимаете, что находитесь в относительной безопасности, пока ваши преследователи не знают, где вы. Но утечка информации рано или поздно произойдет, и тогда все будет зависеть от того, что именно вы задолжали. Я вас ни в коей мере не пугаю, а лишь призываю с полной ответственностью подумать о своей судьбе. Чтобы мы могли вас защитить, вы сами должны этого захотеть.

Ангелина попыталась улыбнуться, но получилось не очень впечатляюще.

– Нет, вы хотите меня запугать, я чувствую! – бросила она.

– Это реальность, – пожал плечами Турецкий. – Реальность, с которой, не дай, конечно, Бог, вам придется столкнуться. Лучше для вас будет, если вы дадите правдивые показания.

– Бог не выдаст – свинья не съест, – отрезала Иванова.

– А это-то здесь при чем? Вас жадность сгубила как в первый, так и во второй раз – не прислали, например, подельнику ни одной передачи. Вот он и пожаловался на вас Олегу Колобову. Правильно вы догадались: от Остапа и узнали мы о том, что вы не всегда трудились на ниве средств массовой информации.

– Вы меня разжалобить хотите, гражданин следователь?

– Нет. Я знаю, что вы – железная женщина, – с некоторым сожалением в голосе сказал Турецкий. – Кстати, Остапа Орехова вчера обнаружили в плавильном тигле. Запихнули его туда живым. От нижней части тела ничего не осталось. Мистика! Второй обгорелый труп, и снова это связано с вами.

– Почему со мной? Я не живодер! – буркнула Ангелина. – По мне, так хватило бы и удавки.

– Кроме нас, работников правоохранительных органов, никто не знал о том, что Орехов дал правдивые показания. У вас есть друзья в правоохранительных ведомствах?

– Нет, – мотнула головой Ангелина.

– А мне видится несколько иное. Вы унаследовали от своего покойного супруга нечто такое, что не дает спокойно спать сильным мира сего.

– Видится так видится. Ваше право! – продолжала дерзить Иванова.

– Вновь призываю вас дать правдивые показания! – четко выговорил Турецкий.

– Этим себе только и могу пока помочь, – парировала она.

– Если вы связаны каким-то обещанием, Ангелина Николаевна, позвольте облегчить ваше бремя, ведь, как вы понимаете, некоторые лица будут настойчиво продолжать искать видеокассету, ту самую, из Германии.

Ангелина вскинула на следователя растерянные глаза. Этот взгляд лучше всяких слов сказал следователю, что он попал в точку.

– Сейчас я не готова обсуждать этот вопрос, – заволновалась она. – Можно я подумаю?

– Думайте. Только недолго. Сами знаете – от этого зависит судьба вашего дела, а возможно, и ваша жизнь. Но прежде чем мы попрощаемся, я хочу задать вам еще один вопрос, – сказал Турецкий, уперев подбородок в руки и пристально взглянув на подследственную. Ангелина тоже напряглась. – Нет ли среди ваших знакомых мужчины, у которого под глазами бледные пятна проступили, видимо, после какого-то сильного стресса?

– Это Цезарь! Страшный человек! Мне о нем Юрка рассказывал. Цезарь – прозвище, а фамилия его не то Графов, не то Князев… Я так поняла, что он бывший чекист, а сейчас обыкновенный киллер! Я же говорила, что вокруг столько мерзости крутится, что голова кругом идет. И все деньги…

– Где вы с покойным мужем с ним встречались? – спросил Турецкий.

– В прошлом году на Юркин день рождения приперся. Народу было человек тридцать, и я даже не знаю, с кем он приехал…

Турецкий понял, что на сей раз Ангелина говорит правду, потому что, видимо, знала, какую роль выполняет в концерне Цезарь…

Но из следственного изолятора он уходил все же недовольный собой. Ему показалось, что он, как ни старался, не смог построить допрос более четко. Наверное, и в самом деле, две женщины в один день – это перебор, – улыбнулся «важняк», вспомнив Грязнова.

В конце рабочего дня Турецкий вызвал к себе Колобова.

– Сергей Васильевич, следствие стремительно идет вперед, боюсь, что ваши обещанные откровения по делу Иванова могут просто устареть.

– Согласен, – кивнул Колобов и подозрительно огляделся по сторонам. – Здесь можно говорить?

– Безусловно, – успокоил его следователь. – Вы вспомнили, где видели человека с белыми пятнами под глазами?

– Да, я видел его в прошлом году на дне рождения у Юрия Иванова.

– Больше вы ничего мне об этом человеке не можете рассказать? – спросил Турецкий.

– Нет, наши пути с ним больше не пересекались, – покачал головой бизнесмен.

– Что кроме экономических интересов подогревает ваш конфликт с Тураевым?

– У нас с моим заместителем Траубергом есть сведения, что Тураев, пользуясь транспортными услугами «Каскада», переправляет за границу какой-то весьма серьезный нелегальный груз. В последнее время мы пытаемся его контролировать. Никому неохота быть заложниками в чужой игре… И вообще, нас с Тураевым слишком много связывает, чтобы мы могли вот так просто взять и расстаться. Льготы, ресурсы. И того и другого с каждым годом становится все меньше и меньше, но до недавнего времени мы жили хорошо, а теперь пришлось потуже затянуть пояса.

– Вам обидно? – спросил Турецкий.

– Не то слово! Вдвойне обидно еще и то, что наше лобби в правительстве, в Думе, исправно получавшее финансовую подпитку, сейчас озабочено своей судьбой. Поэтому мы все меньше получаем экономической поддержки из-за рубежа. Внутри концерна идет экономическая война, временами переходящая в вооруженную. Надеюсь, магнитофон у вас где-нибудь в укромном месте не включен?