Ошейники для волков - Фридрих Незнанский

– Нас не устраивает тот факт, что благодаря Тураеву мы стали заложниками в чьих-то не очень чистых политических играх.

– А как вы относитесь к тому, что Тураеву не нравится ваша самостоятельность? – улыбнулся Турецкий.

– Это не имеет никакого значения. Сейчас такие отношения – обычное дело.

– Тогда я вам, Сергей Васильевич, скажу больше: Тураев сотрудничает, если можно так выразиться, и с бандитской группировкой ныне покойного Лечо. Пирог этот, как видите, весьма многослойный.

– Да неужто?! – сделал удивленные глаза Колобов.

– Знаете Джигита?

– В общем, да, – буркнул Колобов.

– А вы сами, Сергей Васильевич, не сотрудничаете с какой-нибудь бандой? – впрямую резанул Турецкий.

– Как можно?! А престиж, деловая репутация, – покачал головой бизнесмен.

– Тогда вам, конечно, наплевать на то, что вместе с Лечо погиб и Скользкий…

Турецкий смотрел как бы в никуда, но на самом деле его взгляд прощупывал собеседника. Он уловил, что после упоминания о Скользком по лицу Колобова пробежала тень.

Значит, Скользкий тебе был роднее, чем Лечо, отметил про себя следователь.

– Говорите, Скользкий? Не слышал… – как-то вяло ответил Колобов и отвел взгляд в сторону.

– Я вам не верю, конечно, ну да ладно, – махнул рукой Турецкий. – Ответьте еще на один вопрос. Концерн «Кононг» занимается продажей военной техники?

– Нет. Камуфляж, гуманитарка… Металл продаем. А к технике мы доступа уже не имеем… Ни концерн в целом, ни моя фирма в частности этим не занимаются, – категорично заявил бизнесмен.

– Вам о чем-нибудь говорит имя Сергей Соловьев? – спросил следователь, имея в виду боевика, потерявшего в охотничьем домике водительское удостоверение и поплатившегося за это жизнью вместе со своим товарищем.

– Конечно, знакомо, – спокойно, но несколько удивленно ответил Колобов. – Он работал у меня в отделе охраны. Полгода назад я его уволил за постоянные пьянки во время дежурств. А что, он уже и к вам успел на заметку попасть?

– Успел, да не успел, – задумчиво сказал Турецкий. – Странное дело, Сергей Васильевич, ваши люди засвечиваются совсем в иных качествах. Но об этом в следующий раз. А теперь последний вопрос. Мелькал ли на вашем горизонте человек с белыми пятнами под глазами – характерное последствие нервных потрясений?

Колобов задумался.

– Где-то я видел этого человека, но где, я так сразу сейчас не могу вспомнить. Я обещаю поднапрячься. Может, к следующей нашей встрече я вспомню. Но видел я его точно. Уж слишком мне эти пятна запомнились. Не само лицо, а именно эти вкрапы омертвевшей кожи на живом лице. Я обязательно вспомню – хотя бы где я его встречал.

Турецкий ничего больше не стал говорить, отметил повестку и отпустил бизнесмена.

Александр Борисович прочитал протокол допроса Колобова и задумался. Если директор «Каскада» откровенен, то Тураев в какой-то серьезной и преступной игре обгоняет его, как говорится, на целую лошадь. Колобов противостоит Тураеву, а люди Колобова оказывают услуги его конкуренту. Или же это ход, чтобы запутать следствие. Но ведь он намекнул на какое-то важное откровение в будущем. Следователь решил максимально приблизить это будущее и на следующий же день решил снова допросить Колобова.

Турецкий послал отдельное требование в МВД, чтобы в колонии допросили заключенного Остапа Орехова. В своем письме следователь перечислил вопросы, на которые должен дать ответы Орехов. Вскоре пришел ответ.

Александр Борисович начал читать протокол допроса свидетеля Орехова:

"В о п р о с. Гражданин Орехов, за что вы отбываете наказание?

О т в е т. Это указано в моем деле.

В о п р о с. Пишете ли вы письма знакомым? В частности, в Москву?

О т в е т. Имею на это право.

В о п р о с. С кем конкретно имеете переписку?

О т в е т. С родными и друзьями.

В о п р о с. Я допрашиваю вас согласно отдельному требованию, полученному из Генпрокуратуры. Вы послали письмо гражданину Колобову О. В. Однако адресат выбыл, по указанному адресу не проживает. Колобов убит. Что вам известно об обстоятельствах его жизни и смерти?

О т в е т. Подозрения у меня имеются. Раз она своих мочит, значит, с ней можно по-сучьему. Зовут ее Ангелина Ципко. Мы с ней пару дел провернули, а Олег нас на своей тачке возил. У нее хобби: за крутых замуж выходить, но чтобы с тюремным прошлым. В работе это здорово помогало. Одно дело, когда я с липовыми документами прихожу в какую-нибудь фирму, и совсем другое, когда, например, в Академию наук или, как в последний раз, на телевизионный канал приходит замдиректора по маркетингу. Мы с ней нагрели много народу. Правда, потом она стала своевольничать. Намекала, что работает больше, чем я. Мол, все у нее покруче и потому доля ее должна быть выше. Я по-хорошему пытался ей втолковать, что среди братвы у меня авторитет и лишь поэтому наша бригада работает спокойно, без наездов. А без меня не проработала бы она и трех дней: пришли бы и обложили данью. Сейчас с этим делом полный беспредел. Она меня послушалась, но я не поверил и не спускал с нее глаз. Сгорели мы на фирме «Рубин».

В о п р о с. Как это произошло?

О т в е т. Я выдал себя за главного инженера бумажно-целлюлозного комбината из Калининградской области, а она – за маркетолога от телевидения, который имеет лицензию. «Рубин» мы пристегнули за определенный процент. Якобы за то, что у них таможенные льготы. Директор «Рубина» попросился в долю. Я пообещал ему дешево продать несколько вагонов офсетной бумаги для издания художественной литературы. Он перечислил на это почти все деньги со счета «Рубина». Мы с А. Ципко их обналичили и скрылись. Потом меня взяли органы, а деньги остались у А. Ципко".

Дочитав показания Орехова, Турецкий отложил протокол допроса и произнес вслух:

– Так-так, знаменитая шоуменша. Оказывается, ты ворованными деньгами делиться не любишь. А это опасное хобби. – Про себя он отметил, что следователь грамотно провел допрос и записал только суть ответов, а не речь блатного, который наверняка завалил его блатными словечками.

Не успел Турецкий еще как следует проработать информацию, как позвонили из МВД и сообщили, что вчера в колонии в промышленной зоне был обнаружен мертвым заключенный Остап Орехов. Его живым почти целиком запихнули в плавильный тигель.

Кто– то весьма оперативно и жестоко отомстил за Ангелину.

Глава вторая.

Внешне загородный дом профессора Шатохина выглядел не очень броско, но тем не менее в нем хозяин мог принять сразу несколько десятков гостей и добрую половину из них оставить переночевать во вполне комфортной обстановке.

Сегодня у хозяина не было хлопот с гостями, но один-единственный визит заставил его поволноваться не меньше, чем во время самых шумных вечеринок. Перед ним сидел старший следователь по особо важным делам при Генпрокуроре России. Интересовался он не хозяином, а его бывшей женой. Шатохин не совершил никаких противозаконных проступков, но не мог сдержать волнение.

– Видите ли, Александр Борисович, мы давно уже не живем с Алей. Вряд ли я смогу чем-то помочь вам, – начал он.

– А почему – Аля? – не понял следователь. – Она же Ангелина, а не Алевтина!

Профессор удивленно поднял брови и продолжал:

– Ну а как ее по-другому назвать? Анга?

– Ангел, – помог ему следователь.

– Ну что вы! Она отнюдь не ангел.

– Наверное, вы не знали этого перед женитьбой? – поинтересовался Турецкий.

– Можно полюбопытствовать, по какому поводу допрос? – насторожился профессор.

– Я обязан все знать о подследственной Ивановой. Сейчас эта гражданка под стражей, – проинформировал Турецкий.

– Что ж, нечто в этом роде я и предполагал. Во что вляпалась моя резвушка?

– Соучастие в убийстве и мошенничество.

– Даже так? Тогда начнем. Спрашивайте, – грустно улыбнулся Шатохин. – Я отвечу на все интересующие вас вопросы.

– Спасибо! Итак, что послужило причиной вашего развода?

– Причин несколько. Личные, полагаю, интересуют вас постольку-поскольку. Но семья начала рушиться, когда я сделал ей выговор за то, что она стала пользоваться моими связями и знакомствами в не очень благовидных целях. Она оскорбила меня, назвала ослом, что совершенно не обидело вашего покорного слугу, но после этого жизни уже не было. Хотя я еще некоторое время цеплялся за возможность примирения. Готов был даже унизиться, пойти ей навстречу, чтобы только она осталась со мной. К сожалению моему или к счастью, к тому времени у нее уже появился этот режиссер с телевидения, да и сын весьма ультимативно потребовал от меня решительности.

– Это ваш общий сын?

– Нет, конечно. Она ни за что не хотела обременять себя ребенком.

– Вы знали о том, чем она занимается?

– Нет. Только на уровне догадок и подозрений. Я полагал, впрочем, что теперь махинации – это не преступление, а способ быстро разбогатеть, ведь главные махинаторы страны для закона недосягаемы. Тем не менее я не оправдывал ее и не осуждал. Это не наказуемо?