Покорить Ангела (СИ) - Победа Виктория

А ведь она и в самом деле могла уйти. Лина слабохарактерностью не отличалась, это я понял еще в первую нашу встречу, а потом только убедился, и не единожды. И если бы она решила уйти, то сделала бы это непременно.

Некоторое время я продолжал стоять, как вкопанный, страшась войти в квартиру, опасаясь не обнаружить в ней Ангела. С эмоциями я совладал с огромным трудом, после чего наконец уговорил себя войти и запереть дверь. В конце концов я ведь в состоянии отыскать свою малышку, если она вдруг в самом деле ушла.

Сняв с себя верхнюю одежду и разложив ее по местам, я медленно направился в комнату и, замерев на ее пороге, громко выдохнул, испытав невероятное облегчение, отчего даже ноги немного подкосились.

Ангел, свернувшись клубочком, лежала на кровати. Судя по отсутствию хоть какой-то реакции на мое появление, малышка крепко спала. С минуту я пристально наблюдал за ней издалека, но после не выдержал, подошел к кровати и сел у ее изголовья, прямо напротив лица Лины. Она действительно спала, но стоило мне только прикоснуться к ее лицу в желании убрать с него выбившуюся из-за ушка прядь, как малышка, смешно поморщившись, открыла глаза и несколько раз моргнула.

— Женя? — удивлено протянула Лина, хмурясь и глядя меня полным непонимания, и даже какого-то недоверия взглядом. — А ты чего здесь?

— А где мне быть? — я улыбнулся в ответ и все же завел длинную прядь за маленькое ушко. От столь простого движения Лина едва заметно вздрогнула, но отстраниться не попыталась.

— На треке, наверное, — с легкой усмешкой, но как-то обреченно произнесла малышка, — или гонка уже закончилась, который час? — она похлопала по кровати, в поисках своего телефона.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Не закончилась, только началась.

— Тогда почему ты здесь? — недоуменно поинтересовалась Лина.

— Потому что здесь ты, прости меня, малыш, я идиот.

Я ожидал услышать в ответ что угодно, какую-нибудь заслуженную колкость, иронию, порцию яда, но Лина молчала, только смотрела на меня пристально, всматривалась, то щурясь, то широко распахивая глаза, словно пыталась найти в моем взгляде хотя бы долю сомнения в сделанном выборе.

— Ты его там не найдешь.

— Что не найду?

— В моих глазах, сомнения на этот счет ты не найдешь. Я больше не буду гонять, Лин.

— Ты серьезно? — все еще не доверяя моим словам, спросила малышка.

— Серьезно. Знаешь, я пока ехал, так боялся, что ты ушла, ты ведь могла.

— Могла, — согласно кивнула малышка, — хотела даже, так зла на тебя была.

— Почему не ушла? — мой голос прозвучал глухо, сорвавшись на последних буквах.

— Подумала, что уйти я всегда успею, — на ее лице появилась мягкая улыбка.

— Это вряд ли, двинься давай, я тоже лягу.

— Куда на постель в уличной одежде…

— Я сам все постираю, обещаю.

Недовольно вздохнув, Лина все же подвинулась, а после прижалась ко мне, и так доверчиво, напоминая маленького, беззащитного котенка.

Видно пережитый, вполне объяснимый страх потерять свою девочку лишил меня остатка сил, потому что, сам того не заметив, я провалился в сон, все так же прижимая к себе своего Ангела и с мыслью о том, что ничерта я ее никуда от себя не отпущу.

Вскоре, сквозь сон, до моего сознания донесся чересчур громкий звонок. Лина, уснувшая в моих объятиях, заворочалась и недовольно засопела. Телефон все не прекращал трезвонить, за одним звонком последовал второй, потом третий, на четвертом я не выдержал, нащупал телефон в кармане и провел пальцем по экрану.

— Да, — рявкнул я в трубку, давая понять, что не настроен на разговоры.

— Жек, — из динамика раздался голос Ромыча, однако что-то в его тоне заставило меня напрячься и прислушаться, — Жек… Мила…

— Что?

Лежащая рядом Лина, словно почувствовав неладное, тоже открыла глаза и сосредоточенно посмотрела на меня.

— Ромыч, что…

Вдруг по ту сторону раздался какой-то шорох и в трубке зазвучал голос Сани.

— Жек, тут… Милка с подружкой в аварию попали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

От услышанного у меня все заледенело внутри, кажется, я даже дышать перестал. Лина, вероятно расслышав слова Сани, тоже напряглась и превратилась в слух.

— Что… что с ней…

— Не знаю, скорая увезла, мы едем в больницу, — тем временем из динамика раздался голос Ромыча, друг раздраженно кого-то поторапливал, — бля, да успокойся ты, без тебя там разберутся, — это уже Саня, кажись, его нервы тоже были на пределе.

— Куда… куда ее везут?

— В первую городскую.

— Я приеду…

Дожидаться ответа я не стал, тут же подскочил с кровати.

— Лин, я, прости, я должен… — осознав свой порыв, я повернулся к Ангелу, — я… между нами уже ничего нет, клянусь, но она… я, — я запинался, не зная, как правильно подобрать слова. Вздохнув, взъерошил пальцами волосы и провел ладонью по лицу, пытаясь осознать произошедшее и не поддаться панике.

— Жень, вот ты дурак, я, по-твоему, совсем, вместе поедем, — тоном, не терпящим никаких возражения, отчеканила Лина и, поднявшись с кровати, молниеносно рванула к шкафу.

Уже спустя пять минут, мы вышли из квартиры и не медля ни секунды, отправились в больницу.

Глава 37

Я плохо соображал, пока мы ехали в больницу. Перед глазами то и дело всплывали картины последних разговоров и встреч с Журавлевой. Ее улыбка, отсутствие даже доли обиды во взгляде и Ромыч, упорно глядящий ей в спину. Я вообще не был уверен, что добрался бы до больницы, если бы рядом не было Лины. Ее спокойствие вселяло надежду и в меня. По телефону я ничего не понял, и состояние Милки оставалось для меня загадкой.

Пока ехали я украдкой бросал взгляд на Лину, порой задерживаясь на ее лице и спрашивая себя: а что, если бы на месте Милки была она?

Отделение травматологии встретило нас удручающим зрелищем. Несколько бригад скорой помощи с какой-то нечеловеческой скоростью и ловкостью управлялись с пациентами, чей вид вызвал у меня легкий приступ тошноты. Я не из слабонервных, нет, но в контексте случившегося все казалось каким-то безнадежно унылым.

Голова шла кругом, я двигался больше на автомате, не задумываясь.

— Все нормально будет, слышишь? — в сознание вдруг ворвался голос Ангела.

Я очнулся от странного морока посреди длинного пустого коридора. Глупо моргая, посмотрел на Ангела, потом осмотрелся. Слова застряли где-то посреди горла, выдавить из себя что-то членораздельное казалось невозможным. А в мыслях то и дело возникал один и тот же вопрос.

— Пойдем, — снова заговорила Лина, ее голос звучал непривычно глухо, будто слова доносились сквозь толстый слой какого-то прочного материала. Я нахмурился, вопросительно посмотрел на Ангела.

Вздохнув, она просто взяла меня за руку и повела вперед, к повороту и лестнице, ведущей наверх. Я уже не помнил, когда в последний раз чувствовал себя настолько потерянным.

Чувствуя себя несмышленным ребенком, я просто шел за своим поводырем, в лице Лины. Наверное, нечто подобное я испытывал, когда узнал о смерти матери, потом на похоронах и некоторое время после. Те дни просто размылись в памяти, словно и не было их вовсе. Я жил в каком-то вакууме из боли и постоянной неконтролируемой агрессии. Наверное, только теперь я осознал, как много тогда стоили правильно подобранные Журавлевой слова.

Из размышлений меня вывели знакомые голоса. Мы остановились посреди тусклого коридора, здесь нас встретил Саня, Нади рядом не было, в нескольких метрах от нас с Ангелом, стоя к нам спиной, с опущенными в карманы руками, и устремив взгляд в окно, находился Ромыч. Он стоял как-то неестественно сгорбившись, не шевелясь и, кажется, даже не заметил нашего появления.

Я было двинулся к нему, но Саня молчаливой стеной преградил мне путь, а на запястье опустилась прохладная рука Лины. По очереди я посмотрел на каждого из них, их лица выражали обеспокоенность, будто предупреждая и предостерегая меня от необдуманных поступков.