На взлёт! (СИ) - Голотвина Ольга Владимировна

Нет, эти потрясающие существа не были похожи на львов.

Голова вроде орлиной, с мощным клювом – но с длинными острыми ушами, увенчанными кисточками. По широкой, клином выступающей вперед груди – густое, пышное оперение. Передние лапы – птичьи, но толстые, мощные, вытянутые в полете вперед, а когтей не увидеть: на лапы надеты плотные чехлы. Тело держат на лету два очень широких крыла, они выглядят более крепкими и сильными, чем у птиц. Задняя часть туловища – львиная, покрытая шерстью. Животы поджарые, как у гончих псов. Оба грифона серой масти – один светлее, другой темнее, но крылья у обоих светлее шерсти, почти белые. Задние лапы откинуты назад, меж них вытянулся хвост, покрытый перьями. Дик, тая от восторга, подумал, что в полете хвост используется как руль.

Всадники, нарядные молодые халфатийцы, уверенно держались в седлах. Дик успел заметить, что у седел нет стремян. Ноги всадника были вытянуты назад, вдоль хребта грифона, и казалось, что человек стоит на коленях на спине небесного «коня».

На лицах юношей была скучающая заносчивость – словно они так давно считали себя выше жалких земных людишек, что им это слегка надоело. Дик их понимал. Сейчас ему казалось, что не жаль отдать левую руку, лишь бы правой держать широкую узду крылатого красавца.

– Райсул, – хрипло спросил Дик, не сводя глаз с удаляющегося дивного видения, – кроме узды, у них петля вокруг клюва – это чтобы всадника не долбанул?

Райсул отозвался не сразу: тоже был поглощен созерцанием грифона.

– Нет, – ответил он наконец. – Грифон не достанет всадника на спине, шея не повернется. Петля – чтоб не дать на прохожих бросаться. В бою и на охоте петлю снимают.

– Да... – протянул Дик. – Знаешь, я рад, что в детстве не видел грифонов.

– Почему?

– Я бы тогда не полюбил так летучие корабли... В Халфат стоило приехать уже ради того, чтобы увидеть вот это!

– А! – воскликнул Райсул. – Ты понял!..

И замолчал, уставившись куда-то мимо плеча капитана. Тот обернулся – и не понял, чем привлекла внимание его спутника маленькая горбунья с кувшином в руке.

Женщина тоже узнала Райсула. Отвела взгляд – глазеть на мужчину неприлично! – но, проходя мимо, прошипела со змеиным злорадством:

– Ждешь свою потаскушку, развратник? Не дождешься! Заперли ее, наказали!

И гордо прошествовала к источнику, не обернувшись на ошарашенных мужчин.

– Клянусь поясом пророка, – огорчился Райсул, – сорвалось наше дело. Когда еще Фантарина выйдет из Дома Зеркала! А шествие – завтра!

– Что ж, – твердо сказал Дик Бенц, – не удалось увести Фантарину потихоньку – украдем прямо из Дома Зеркала!

7

Не выстоишь, падешь, преград не поборов,

Когда не станешь сам хитрей своих врагов.

Но если ты готов к опасностям заране , –

Ты сможешь победить любое испытанье.

( Тааббата Шарран )

Мудрая Ухтия любила покой. Мудрая Ухтия любила после вкусного ужина возлечь на мягкое ложе под одеяло из заячьих шкурок. Мудрая Ухтия любила, когда день заканчивался рано: едва стемнеет, как все заботы и хлопоты уходят прочь.

Но больше всего мудрая Ухтия любила золото и драгоценные камни. Любила так, что слово «мудрая» теряло смысл, превращалось из почетного прозвания в нечто вроде клички, данной в насмешку.

Вот и сейчас – надо бы сказать служанке, чтобы спровадила бесцеремонного просителя. Нашел время прийти с вопросами о судьбе! Еще бы среди ночи явился! Завтра День явления зеркала. Ухтии предстоит проводить обряд. Надо выспаться как следует.

Но, по словам прислужницы, дерзкий пришелец сказал: «Передай своей госпоже, что я плачу не серебром».

Такая фраза подразумевает: и не медью.

Выгонишь посетителя – завтра точно не придет, завтра весь Дом Зеркала участвует в шествии. Пророчество получит только правитель.

А до послезавтра., глядишь, незнакомец и сам разберется со своей бедой. Если приходишь в Дом Зеркала на ночь глядя и готов выложить золото, значит, дело и впрямь подступает с ножом к горлу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ухтия похвалила себя за умные рассуждения и спросила служанку:

– Он один?

– При нем женщина под вуалью. Вряд ли жена, одета небогато. И слуга...

– Приведи всех... Постой! – вскинулась Ухтия. – Кликни сначала Серую и Желтую!

Служанка с поклоном ушла, а старуха поздравила себя с осторожным решением. В доме много ценных вещей. А если это грабители решили пошарить по сундукам?

Держать в Доме Зеркала мужчин-охранников неприлично, к тому же считается, что молитвы защищают реликвию надежнее, чем копья и мечи. Но на всякий случай мудрые старухи держали двух охранниц, дюжих виктиек. Прозвища свои обе получили за цвет волос: у одной золотистые, у другой – русые, напоминавшие мышиную шкурку. В остальном они были похожи как сестры: кряжистые, сильные, плечистые, с короткими крепкими шеями и маленькими, почти незаметными грудями. Как сказала мудрая Фатха, впервые увидев Серую: «Ее родители очень хотели зачать сына, и это им почти удалось».

Охранницы предстали перед мудрой Ухтией – спокойные, равнодушные ко всему, глядящие словно сквозь госпожу.

– Сейчас у меня будет гость. На всякий случай подождите здесь... – приказала Ухтия. Но не успели охранницы кивнуть, как старуха передумала: – Нет, сделаем иначе!

Оставить охранниц в комнате, чтобы они слушали разговор и узнавали чужие тайны? Да гость и не станет при них откровенничать!

– Ступайте в комнату напротив, через коридор. В ту, где хранятся одеяния. Будьте начеку. Если я закричу, бегите на помощь.

Поклонившись, Серая и Желтая ушли. Ухтия сняла драгоценности, спрятала в сундук и заперла его. Почти сразу служанка ввела гостя и его слуг.

Мудрая Ухтия, преуспевшая в своем ремесле, привычным взглядом оценила того, кто шагнул в комнату первым. Мужчина под тридцать, статный, с гордым и уверенным взглядом. Дорогой халат, сабля у пояса, руки в перчатках. Воин? Или был воином?

На женщине плотная вуаль, одежонка неказистая, никаких украшений. Из-под вуали доносятся робкие всхлипывания. Похоже, бедняжка охотно убежала бы, но ее держал за локоть слуга-чужеземец с дерзким, открытым взглядом.

Это не похоже на любовную историю. Наверное, произошла кража. Гость хочет узнать, кто из слуг к ней причастен.

– Ну, – неприветливо спросила мудрая Ухтия, – о чем я должна буду поведать?

* * *

План Бенца и Райсула был незамысловат. Они поймали на улице женщину под вуалью, фигурой и ростом похожую на Фантарину, велели ей идти с ними, вести себя тихо и помалкивать. Затем вместе со своей испуганной пленницей пошли в Дом Зеркала и потребовали, чтобы их приняла любая из хранительниц. Их приняла мудрая Ухтия.

Райсул, изображавший заказчика, не стал придумывать обстоятельства, которые привели его в этот дом. Он сразу перешел к главной части плана:

– Мне говорили, о мудрая, что ты можешь погрузить любую из своих служанок в волшебный сон – и та начнет говорить о тайнах, сокрытых от очей людских?

– Да, это так.

– Прикажи, чтобы сюда привели ту из прислужниц, которую зовут Фантарина.

– Ты мне указываешь? – изумилась старуха.

– Да, мудрая.

– По какому праву?

– По праву человека с саблей.

– О сын лжи и разбоя, не боишься ли ты, что я кликну охрану?

– Ты умрешь до того, как охрана перешагнет порог, о помесь коровы и жабы.

Об этом Ухтия не подумала. Она скрипнула зубами и кивнула.

Старуха взяла молоточек на тонкой ручке, легко ударила по бронзовому кругу гонга. Не успел затихнуть протяжный звук, как в комнату с поклоном вошла служанка.

– Приведи Фантарину, – распорядилась Ухтия, не глядя на девушку.

Когда за служанкой закрылась дверь, старуха спросила со страхом и злобой: