На взлёт! (СИ) - Голотвина Ольга Владимировна

– Сядь, почтенный, отдохни, – сказал Райсул ровно. Этому голосу когда-то подчинялся Ярый Мрак, свирепый грифон.

И дрогнул, попятился бородатый халфатиец, отступил к стене, вновь сел на корточки, поджидая дичь, которая будет ему по зубам.

Райсул выждал, когда бородач отойдет подальше, и обернулся к Фантарине. Та как раз начала наполнять кувшин и была всецело поглощена этим занятием. Какая-то ссора? Между мужчинами? Из-за нее? Ах, бросьте, станет ли она обращать внимание на такой вздор? Это ниже ее достоинства!

Райсул улыбнулся и учтиво сказал:

– Позволь, красавица из сновидений, я донесу твой кувшин!

* * *

– «Орел Эссеи»? Да, служила на нем. Пастушкой. И пропажу сундучка помню. Но с какой стати я буду копаться в прошлом? Допрашивали меня уже, ну и хватит!

Райсул и Фантарина шли медленно: Дом зеркала стоял недалеко от водоема, а разговор затеялся интересный. Это вам не уличное ухаживание. В больших темных глазах Фантарины поблескивал интерес... и жадность, чего уж там, жадность!

Райсул не стал сулить женщине груды золота. И уговаривать не стал. Сказал почтительно:

– И впрямь, красавица, зачем тебе копаться в прошлом? Ты хорошо живешь. С утра до ночи ты трудишься на мудрых старух, хранящих зеркало пророка. А когда годы согнут твою спину и покроют морщинами лицо, ты сама станешь хранить зеркало. Или не станешь. Прислужниц много, мудрых старух только три.

Слова метко попали в цель, больно ударили. Женщина даже остановилась, задохнувшись от ярости.

– Верно говоришь! Когда Усман меня вез сюда, чего только не обещал... а пришлось стирать тряпки этих старых ворон! А всё его родня, чтоб им сдохнуть!

– Ты не стой, красивая, ты иди, а то на нас прохожие смотрят... И думай головой. Хочешь до смерти воду таскать?

– А если вам выложу, что знаю, какая мне польза? Денег дадите? А на что мне здесь деньги? Замуж уже не выйти, Дом Зеркала женщину до смерти держит.

– А хочешь в Иллию, да?

– Ну! Я еще не состарилась, найду себе мужчину.

– Так и нам ни к чему оставлять тебя в Халфате. Вот расскажешь ты нам, что знаешь про похищение свадебных подарков. Вернемся в Иллию, поведаем об этом – а нам скажут: вы все выдумали! Нам нужна свидетельница.

Фантарина задумалась, соображая.

– Кое-что я знаю, да... Подарки я не крала, бояться мне нечего. Если увезете меня с собой – ничего не утаю. Но рот раскрою только на иллийской земле.

– Если бежать, то завтра. Знаешь ведь, какой завтра день?

– Знаю, а толку-то?.. Старые вороны возьмут всех прислужниц с собой в шествие. Для пышности. И не отойдешь от них никуда.

– Да? Это хуже. Тогда придется бежать сегодня. Вечером. А завтра в толпе выведем тебя из города.

Фантарина Тоцци оказалась женщиной решительной. Ответила сразу, без охов и ахов:

– Тогда вечером встречаемся у водоема. Я снова приду за водой. – И с запозданием сообразила: – Но ты не сказал главного: сколько мне заплатят?

Ответить Райсул не успел: раздался пронзительный вопль:

– Эй, бесстыжая! Ты опять болтаешь с мужчинами, дочь шлюхи? Чтоб у тебя все волосы вылезли!

У ворот стояла, подбоченившись, горбатая прислужница. На раскрасневшемся лице было написано, что никуда она не уйдет, пока не загонит в дом эту нахалку!

Фантарина досадливо зашипела, выхватила у Райсула кувшин, быстро шепнула: «Вечером!» – и поспешила к воротам.

Райсул глядел вслед. Колыханье ее бедер было истинной отрадой для очей. И все же покойный Усман был глупцом. Ввести такую женщину в свой дом – все равно что поселить у себя пожар или землетрясение.

Небоход и сам подумывал обзавестись семьей, чтоб было к кому возвращаться из полетов. Но, храни его забота покойных предков, он женится не на такой, как Фантарина! Он попросит хозяина каравана привезти ему из Халфата юную невесту. Или найдет девушку в Фейхштаде. Джермийки такие беленькие, пухленькие... и, говорят, домовитые.

* * *

– Знаешь, я ведь сомневался, говорить ли нашему гостеприимному хозяину про Фантарину, – сказал Дик, сидя рядом с Райсулом неподалеку от водоема и рассеянно глядя на стайку женщин с кувшинами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Почему? – удивился Райсул. – Без почтенного Шераддина, да хранит Единый его седую бороду, нам трудно было бы спрятать в Байхенте иллийку.

– Я подумал: все-таки Дом Зеркала... священное место...

– Воронье гнездо, – отрезал Райсул. – Приют глупых баб. Я согласен с Шераддином и его сыном.

Дик с усмешкой вспомнил, как рискнул выложить Шераддину и Фархату свои планы.

Оба помолчали, размышляя. Затем старец пригладил бороду и веско произнес:

«Ты помог нашему Сайхату похитить женщину. Мы поможем тебе похитить женщину. Это честная плата».

А Фархат, кивнув словам отца, добавил с неожиданной злобой:

«Старух пора проучить. Я постараюсь, чтобы слух о похищении дошел до правителя. Пусть подумает: достойны ли хранить зеркало пророка те, кто не сумели уследить за собственной прислужницей!»

Позже Райсул сказал капитану: в городе есть люди, которые не скрывают недоверия к мудрым старухам и считают, что зеркало пророка нужно передать в более надежные руки.

Так у Бенца и Райсула появилось убежище. Шераддин и его сын пообещали спрятать беглянку и во время завтрашнего шествия вывести ее из города.

Райсул уже объяснил капитану, что обычно женщины не покидают Байхент. Если же какая-нибудь девушка едет в другой город к жениху или старуха отправляется навестить внуков, живущих не в столице, то о такой поездке заранее предупреждают городскую стражу. Даже если надеть на Фантарину вуаль и назвать ее женой Райсула, все равно на воротах поднимется шум и начнутся нежелательные проверки.

Но завтра – о, завтра! Какие там «предупреждения заранее»? Завтра за городские стены повалит весь Байхент, стар и млад. За Зеленые ворота выйдут веселые люди с корзинками, полными еды. День явления зеркала давно превратился в общий праздник.

От дворца двинется процессия, которую горожане будут осыпать цветами и зерном. Шествие медленно выйдет за город и двинется к Уютной Беседке – так называется летний дворец, очень маленький по сравнению с главным дворцом. Райсул рассказал, что все придворные там не поместятся, потому многие велят слугам нести коврики для еды и легкие навесы от непогоды.

Возле Уютной Беседки, возле чистого источника, на дощатом помосте будет восседать одна из мудрых старух, заранее выбранная по жребию. Вельможи опустятся на колени возле помоста, тут же пристроятся писцы, дабы запечатлеть услышанное. Чуть поодаль будет толпиться люд Байхента. Правитель поднимется на помост и вручит старухе свиток с вопросами, на которые надо узнать ответ. Старуха извлечет из шкатулки зеркальце, принадлежавшее некогда пророку. Правитель будет глядеть в зеркальце до тех пор, пока душа его не покинет на время тело, уступив место высшему чистому духу небес, служителю Единого. Тогда старуха начнет громко зачитывать вопросы по свитку, а высший дух устами правителя будет давать на них ответы. Каждый вопрос и каждый ответ глашатаи тут же повторят в жадно слушающую толпу.

Потом никто не будет спешить в город. Семейства рассядутся на траве в дворцовом парке и в окрестной роще. Дети будут играть, а взрослые – обсуждать услышанное. В Байхент все возвратятся затемно, и в этот вечер не будут запираться городские ворота.

– Завтра из города можно будет не то что женщину – заморского слона вывести, – убежденно сказал Райсул.

Дик не ответил: мужчины вокруг отвели взгляды от женщин и уставились вверх. И женщины перестали щебетать, тоже подняли глаза.

Над улицей медленно летели два всадника на грифонах.

Дик много слышал об этих удивительных существах, но видел впервые. В книгах читал: лев с клювом и крыльями. Так их Бенц себе и представлял: льва он видел в Белле-Флори, в королевском зверинце.