День без Смерти (сборник) - Леонид Кудрявцев

Я постепенно остываю.

— Немного, — говорю. — Четверть рейса.

— Так вот, — победоносно заявляет мне Николя Криницкий. — Неужели, Сашка, за оставшиеся три четверти рейса ты не успеешь сюда еще раз прилететь? Я тебе вот что скажу со всей ответственностью: успеешь, и даже неоднократно!

Подобные нелепости обычно лишают меня последней способности к сопротивлению. Я начинаю на все реагировать легкомысленно, и даже отсутствие логики в происходящем перестает меня угнетать.

— Но для того, чтобы сюда прилететь, — говорю я, вступая тем самым в совершенно бессодержательную дискуссию, — мне необходимо, как минимум, отсюда улететь!

Минут пять Николя Криницкий смотрит на меня широко раскрытыми глазами — настоящий памятник Его Величеству Удивлению, — потом ставит чемоданчик на землю и хлопает себя по лбу освободившейся рукой.

— Я же, Сашка, — заявляет он на весь лагерь, — совсем забыл! Ведь ты же еще не знаком, главное, с нашей эмпирической теорией!

С такими словами он опускается на свой чемоданчик и жестом хозяина указывает мне на крыльцо. Я послушно усаживаюсь, приготовившись слушать. Но Николя Криницкий не успевает даже рта раскрыть, потому что перед нами появляется Роберт лже-Миронов. Появившись, он начинает разглядывать меня так, будто впервые видит.

— А где остальные? — вопрошает его Николя Криницкий.

Роберт лже-Миронов делает рукой жест — сейчас, мол, придут — и говорит, обращаясь ко мне:

— Так вы, значит, и есть Александр Буров.

— Сашка, — поправляет его Николя Криницкий. — Сашка его зовут.

— Да? — говорит Роберт лже-Миронов. — Странно, вы же первый. Ну ладно, будем знакомы. Борис. Борис Миронов.

И протягивает мне руку. Я автоматически ее пожимаю.

— Вас же звали Роберт?

Он отрицательно качает головой, сжав губы в широкой усмешке, а его голос произносит где-то за моей спиной:

— Да нет, его зовут Борис. Это я Роберт.

Я медленно оборачиваюсь.

Там, широко ухмыляясь, стоит еще один лже-Миронов. Некоторое время я не могу сказать ни слова. Только мой взгляд, как маятник, молча переходит с одного на другого.

Тщетно. Передо мной стоят два совершенно одинаковых охотника на жабов. То есть они, конечно, не совсем одинаковые. Волосы у одного подлиннее. Один побрит, на лице другого щетина. Да и одеты по-разному. Роберт — в ковбойку с закатанными рукавами и легкие штурманские брюки. На Борисе, наоборот, — штурманка и джинсы. Сходство тем не менее поразительное.

Потом я вспоминаю, что есть такая штука, как близнецы, и спрашиваю у лже-Миронова:

— Вы братья?

Ответить лже-Мироновы не успевают, и я их понимаю, потому что все заглушает голос Николя Криницкого, который заявляет мне, что, нет, лже-Мироновы не братья и что братьев здесь ни у кого, главное, нет, но зато у них есть своя эмпирическая теория, которая объясняет все не так плохо, вот что я вам скажу. Здесь все окончательно смешивается и идет как. во сне, потому что слова Николя Криницкого покрывает оглушительный нестройный дуэт: “Ба, да это никак Сашка Буров!” — и к нам подходят еще два Николя Криницких, одного из которых, впрочем зовут Коля, а другого Ник. Потом к нам все время подходят еще какие-то люди, многих я знаю, а некоторые похожи друг на друга как капли воды, Николя Криницкий продолжает, заявляя, что те, кто живет сейчас на планете, были в свое время свидетелями смерти капитана Никитина. Каким образом они сюда попадали, никому в точности не известно но это и неважно, потому что теория у них эмпирическая, основанная на фактах, и потому правильная Потом он излагает мне всю историю колонии, из которой я помню только, что однажды Коля Криницкий видит, что Никитин умирает от отравления какой-то местной гадостью на только что открытой планете. Коля после этого попадает сюда вместе со звездолетом, а через месяц прилетает Ник Криницкий и заявляет со всей ответственностью, что ничего такого не было, что эти несъедобные растения он, Ник, своими, главное, руками выбросил в иллюминатор, и они пошли дальше, к планете со штормовым небом, со смерчами, и Никитин пытался высадиться и погиб при посадке, а он, Ник, попал сюда неизвестно как, а потом прибывает штурман Манин — передо мной тем временем появляются сразу трое Маниных под руку с одинаковыми красивыми женщинами, очень похожими на жену капитана Никитина, — и сообщает Криницкому, что тот на самом деле работает где-то, кажется, водолазом, что они с Никитиным вернулись на Землю живы-здоровы, Криницкий после этого как раз и ушел, а Манин согласился быть штурманом у Никитина, хотя Криницкий его и отговаривал, потому что Никитин сто раз за полет хотел кончить, главное, жизнь самоубийством, неоправданно рисковал и еще я вам что-то скажу, но Манин согласился и своими глазами видел, как дракон на планете Икс проглотил его прямо в скафандре и только кости выплюнул, а Манин, рискуя жизнью, подобрал их, потому что не годится оставлять останки своего капитана чужой безлюдной планете, и после этого Манин перенесся сюда неизвестным способом, а через неделю появляется еще один Манин и говорит, что, действительно, был такой случай, высаживались они на планете Икс и Никитин хотел идти на вылазку безоружный, но в последний момент взял-таки с собой пистолет и правильно сделал, потому что не успел он вылезти из люка, как на него набросился громадный зеленый дракон, и Никитин перерубил его одним выстрелом, но через день после этого пошел на дальнюю разведку, заблудился, повредил себе рацию и не успел вернуться, а Манин, рискуя жизнью, нашел в зарослях его тело, потому что не годится оставлять своего капитана на чужой планете, особенно если она дикая и безлюдная. После этого Манин тоже переносится сюда, а следом за ним еще два Манина, а через год неизвестно как появляется жена капитана Никитина, вся в слезах, и рассказывает всем желающим, какой несчастный человек был Никитин, как все друзья от него отвернулись, как он стал совсем одиноким, и как упал однажды в пропасть, когда они ходили с ним в горы, и что она думает, это было самоубийство, а сразу же на планете появляется штурман Сидоров и рассказывает свою собственную историю, а потом еще один, и еще, и еще, а потом снова жена капитана Никитина, потом штурман Котов, и опять штурман Котов, и еще одна жена капитана Никитина, и все что-нибудь рассказывают, и суть этих рассказов одна — Никитин погиб, а тот, кто при этом присутствовал, попадает сюда, на эту планету. И что никто из них не понимает, как такое может случиться, зато им ясно одно — капитан Никитин имеет ко всему этому какое-то отношение, пусть даже косвенное, и в этом-то и заключается их знаменитая эмпирическая теория. И, несмотря на некоторую путаницу, какая иногда возникает, и на целый ряд философских проблем, которые возникают постоянно, на судьбу они в общем не жалуются, потому что здесь ничуть не хуже, чем на Земле, и живут все они дружно и надеются, что и я вольюсь полноправным членом в сей коллектив.

Примерно такими словами заканчивается вдохновенный монолог Николя Криницкого, а вокруг нас уже стоит толпа, вся гоп-компания, мне, конечно, ничего не ясно, и вдруг я понимаю, что настало время отыграться за все, что я сегодня вытерпел, потому что вы не должны забывать, кто ждет меня на орбите.

И я начинаю свою собственную историю, хотя мне и жаль сразу нескольких Маниных, обменивающихся Нежными взглядами сразу с несколькими женами капитана Никитина.

11. Наказание

Из происходящего Рон Гре понимал лишь одно — что неприятный разговор с лысым Рооозом отменяется. Обоим Рооозам было сейчас не до него. Как тому, который говорил “любезнейший” и был на самом деле представителем Бюро Наказаний, так и настоящему Рооозу в незнакомом обличье Последнему приходилось сейчас несладко.

— Короче говоря, я вам не завидую, любезнейший, — говорил лысый представитель Луус. — То, что вы сделали — наихудшее Преступление из всех, какие известны нашей организации. Права Личности священны, но нет ничего ужаснее ее Раздвоения.

— Не понимаю, — растерянно сказал незнакомый Роооз. — Я абсолютно ничего не понимаю. Мы думали о недопустимости раздвоения личности, мы даже приняли специальные меры, чтобы его избежать. Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Любезнейший! — сочувственно сказал лысый Луус. — Вы принимали специальные меры! Да разве непонятно, что при каждом включении Возвращателя обстановка, окружавшая вашего подопечного, дублировалась и происходило Раздвоение Личности!

— Вы ошибаетесь, — сказал Роооз. — Обстановка действительно дублировалась, но раздвоения личности не происходило из-за гибели подопечного в одной из ветвей. Иллюзия непрерывности…

— Любезнейший! — сказал Луус с еще большим сочувствием. — Да раскройте же наконец глаза! При чем тут иллюзии? При чем здесь подопечный? Вы же согласны, что окружающая его обстановка дублировалась. Но ведь обстановка — не только мертвые предметы. Прежде всего это Люди. А вы? Вы отсылали их в “специально выделенное место”!