Остров надежды - Юрий Рытхэу

В яранге Тагью, куда он пришел вместе с Павловым, было немного повеселее, чем в остальных. Жена его еще окончательно не поправилась, но уже улыбалась гостю и даже порывалась собственноручно разливать чай. Несколько мужчин сидели в холодной половине.

— Почему вы не охотитесь? — строго спросил их Ушаков.

Ответом ему было молчание. Все почему-то принялись внимательно разглядывать днища кружек и чашек.

— Вот ты, Таян, почему не ходишь на охоту? — обратился Ушаков к молодому эскимосу.

— Другие не охотятся, и я не хожу…

— Но почему?

— Я уже говорил, умилык, — терпеливо принялся объяснять Тагью, — Тугныгак…

— Бросьте валить на Тугныгака! — взорвался Ушаков. — Я вам докажу, что здесь нет никакого злого духа!

— Напрасно так кричишь, — спокойно возразил Тагью. — Тугныгак существует. Иначе люди и собаки не умирали бы, не было, бы на земле несчастий… Когда ты был сильным и здоровым, Тугныгак тебя боялся. Он, наверное, знал, что ты большевик…

— Но ведь я остался большевиком! — сказал Ушаков.

— Большевики народ сильный, — настаивал на своем Тагью. — А ты вон еле на ногах стоишь, ходишь с палкой. Не то что Тугныгак, просто ветер покрепче дунет и повалит тебя.

Положение становилось критическим. Ушаков понимал, что авторитет его висит сейчас на волоске, и, если, он не предпримет что-нибудь значительное, убеждающее, он навсегда потеряет влияние на этих людей.

— Павлов! — сказал Ушаков. — Запряги моих собак, уложи все необходимое для охоты на нарту.

— Ты сошел с ума, умилык! — встрепенулся Тагью, чувствуя себя виноватым. — Давай подождем, ты поправишься, наберешься сил, и мы вместе поедем на охоту.

— Нет, я поеду один! — твердо заявил он и ушел одеваться.

Доктор Савенко с Павловым попытались было удержать его, но начальник был непреклонен.

— Тогда я поеду с вами! — сказал Павлов.

— Нет, я еду один! Иначе овчинка выделки не стоит!

— Но вы еще так слабы! — возразил доктор. — Это самоубийство.

— Самоубийство будет, если мы потеряем веру людей!

Опираясь на винчестер, стараясь ступать уверенно и твердо, Ушаков подошел к нарте. Издали молча наблюдали эскимосы. Среди них он заметил несколько женщин и узнал Нанехак.

Усевшись на нарту, Ушаков выдернул остол, и упряжка двинулась вперед.

Хотя собаки и разленились за время вынужденного бездействия, они скоро вошли во вкус и побежали быстрее. Ушаков оглянулся: поселение скрылось из виду, и вокруг простиралась белая, враждебная пустыня. Сегодня не было полярного сияния и только лунный свет обливал снежные заструги, холмы и распадки. Когда первый запал прошел, он с нарастающим ужасом подумал, что у него в буквальном смысле слова обратного пути нет. А что, если эскимосы правы и в этой белой пустыне царствует дух зла — Тугныгак? Но Ушаков отогнал эту мысль и усмехнулся. Он должен добыть зверя, должен, даже если для этого придется пересечь весь остров.

Чувствовал он себя неважно, постепенно стал уставать, хотелось прилечь и закрыть глаза, но одновременно с этим все больше росла решимость во что бы то ни стало победить врага.

Конечно, со стороны его можно принять за безумца, возможно, и Павлов и доктор Савенко так о нем и подумали. На огромном белом пространстве, насквозь промерзшем, он искал живого зверя…

Прошло часа четыре. Если и дальше так будет, то прилетел останавливаться, зарываться в снег и пережидать до утра. Заботливый Павлов догадался положить несколько кусков копальхена. В конце концов, можно и этим питаться. Так что голодная смерть ему не грозит.

Вдруг передовые собаки подняли уши и рванули вперед. Ушаков едва удержался на нарте. Не хватало еще выпасть и остаться без упряжки. Это уже наверняка гибель.

Собаки явно почуяли зверя. Он приготовил оружие.

Медведь показался при лунном свете каким-то незнакомым, странным зверем, едва различимым на белом фоне. По это был настоящий властелин льдов, который, по всему видать, не очень встревожен встречей со сворой небольших, связанных между собой лающих существ. Он не спешил уходить, однако, повинуясь природной осторожности, старался держаться чуть поодаль. Но прицелиться и выстрелить все же можно было.

Медведь сначала рухнул на передние лапы, а потом повалился на бок. Ушаков спрыгнул с нарты, уже не опасаясь, что собаки уйдут. Однако, перед тем как заняться разделкой туши, он крепко вбил остол в плотный, хорошо слежавшийся снег.

И тут, когда, казалось, цель уже была достигнута и напряжение спало, Ушаков почувствовал, как он еще слаб. Стиснув зубы, превозмогая нарастающую боль, он принялся разделывать медвежью тушу. Прерывая работу, он садился прямо на окровавленную шкуру и погружал замерзшие руки в теплое мясо.

Закатав в шкуру лакомые куски, как это делали настоящие охотники-эскимосы, Ушаков положил добычу на нарту, закрепил ее, потом привязал себя, чтобы ненароком не выпасть.

Так, временами теряя сознание, он продвигался к поселению. Собаки словно понимали состояние своего каюра. Они шли осторожно и в то же время ходко. Когда впереди показались светящиеся окна деревянного дома, он совсем выбился из сил и впал в забытье.

Ушаков не помнил, как ему встретилась нарта учителя Павлова, как его вносили в дом, раздевали, укутывали теплыми одеялами…

Придя в себя, он с удивлением увидел в комнате множество людей. Печка была жарко натоплена, и гости, по своему обыкновению, сидели обнаженные до пояса и вполголоса переговаривались.

— Вот и умилык проснулся! — обрадованно воскликнул Тагью.

— Совсем проснулся или еще будешь спать? — спросил Кивьяна.

— Пожалуй, хватит спать, — проговорил Ушаков, чувствуя себя намного лучше.

— Я ничего не могу с ними поделать, — виновато признался доктор. — Все эти дни они тут. Одни уходят, другие приходят, будто на дежурство.

— Это хорошо, — с удовлетворением произнес Ушаков. — Может быть, их поддержка и помогла мне справиться с болезнью…

— Георгий Алексеевич! — с укоризной произнес Савенко. — Если бы вы выдержали предписанный вам режим…

— Нет, дорогой доктор, — прервал его Ушаков. — Мне дороже вот это здоровье. — Он обвел взглядом собравшихся эскимосов.

— Как только покажется солнце, — сказал Тагью, — мы поедем на северную сторону острова.

Хотелось Ушакову напомнить ему о Тугныгаке, но он сдержался и только кивнул в знак одобрения.

— На следующую зиму надо сделать большой запас моржового мяса прямо на Блоссоме, — добавил Апар. — Я там видел снежницу. В ней можно держать мясо свежим круглый год.

— До моржей еще далеко! — сказал Кивьяна. — Сейчас самое время охотиться на пушного зверя и на медведя. А уж придет лето, моржа мы не упустим! Запасемся моржатиной, лахтачьими кожами, нерпой.