Чара силы - Галина Романова

Только один раз он очнулся, словно облитый в жару ушатом ледяной воды. У входа в покои самой Марены на страже стоял юноша в дубленой куртке и коротком плаще жителя Пекла. Черты его лица, цвет глаз и волос изобличали коренного уроженца Пекла из числа тех, — кто никогда не поднимается на поверхность. Он охранял потайную дверь, ведущую в подземелья, и Даждь бы прошел мимо, если бы не полный ненависти взгляд, которым юноша окатил Марену и задел самого Даждя.

— Кто это? — Даждь остановился.

Под его пристальным взглядом пекленец отступил в тень, но и оттуда блеснули его глаза — на сей раз с нескрываемым презрением.

— Так, один. — Женщина небрежно махнула рукой. — Из приграничных селений. Здесь недавно война была — мятежники решили князя свергнуть, да ничего у них не вышло. Часть совсем изгнали, а часть вот прибилась. Они служат только за кров и пищу, но совершенно дикие… Чего уставился? — прикрикнула она на сторожа. — Живо беги и прикажи, чтоб баню затопили!

Юноша гордо вскинул голову, отсалютовал саблей и покинул пост.

— Видишь? — усмехнулась Марена. — — И как я его терплю?.. Надо будет выгнать. Пусть убирается обратно в Пекло!

Ее слова о мятеже напомнили Даждю о собственных врагах. Уж не верховодил ли мятежниками тот самый Кощей? Но Даждь‑то при чем?

Он уже собирался заговорить об этом, но Марена решительно пресекла его попытки и увлекла дальше.

* * *

Марена сама помогала Даждю отмывать в бане пыль и грязь дорог, растирала его когда‑то столь любимое тело и чувствовала, что теряет голову от желания. Чтобы не поддаться, она все время повторяла про себя другое имя, но желание пересилило, и, когда Даждь, вынырнув из облаков пара, привлек ее к себе, отыскивая ее губы, она не стала сопротивляться…

А потом Даждь, раскрасневшийся, помолодевший, счастливый, сидел за столом, и Марена сама, не дозволяя служанкам и холопкам, потчевала его. Он ласкал ее взглядом, касаясь глазами ловких рук, по–прежнему высокой и упругой груди, тонкой, хотя и утратившей гибкость талии, крутых бедер. Марена млела под его взглядом — давно он не смотрел на нее так, с самой брачной ночи. И чародейка ловила себя на мысли, что еще немного — и она не сможет сделать с ним то, что задумала. Все‑таки когда‑то она любила его.

Даждь поймал ее руку, наливавшую в кружку цеженый мед, и игриво потянул на себя. Марена неловко улыбнулась и мягко, но непреклонно высвободилась.

— Погоди, — остановила она его. — Я скоро вернусь… Я хочу сделать тебе подарок!

Улыбнувшись, она выскользнула за дверь.

Тут улыбка исчезла с ее лица. Не обращая внимания на холопов, Марена опрометью ринулась бежать.

У крыльца торчал оборотень — из тех бегунов, которые легко обгоняют летящую птицу. Увидев хозяйку, он завертел хвостом.

Марена бросилась на колени, обнимая лохматую голову зверя.

— Скачи к нему, к Кощею, — быстро прошептала она. — Скажи, что Даждь неожиданно явился сюда. Пусть поторопится, если хочет получить его — я долго держать его не намерена! Ну!

Оборотень вырвался из объятий чародейки и растаял в вечернем полумраке. Выпрямившись, Марена напряженно слушала тишину, пока ее не прорезал I жуткий вой — знак того, что гонец покинул границы Пекла.

О том, что привело его сюда, Даждь решительно отказывался говорить при посторонних, и Марена поспешила выгнать всех холопов. Весть о Кощее, который почему‑то охотился за ним, она встретила спокойно. Да, мятеж был этой зимой, но витязь Волхов его подавил. Марена своими чарами немного помогла ему, и в награду князь позволил ей взять в холопы кое–кого из мятежников. Большую часть она уже отпустила — кроме тех, кто добровольно решил остаться. А что до Кощея — сватался тут один, звали его так. Да только у Марены муж уже есть.

— Я ему так и сказала, — объяснила чародейка. — Он уехал, а за тобой охотился из ревности.

— Я теперь с тобой не расстанусь, — неожиданно сказал Даждь, пристукнув кулаком по столу. — И пусть только, попробует явиться!

Он выглядел весьма решительно, и Марена поспешила перевести разговор на другое:

— Пока он не приехал, может быть, расскажешь мне, где ты был эти годы?

Вспомнив о своем деле, Даждь достал чару.

Услышав историю о спящей девушке, что ждет в склепе своего возлюбленного, который однажды должен ее разбудить, Марена нахмурилась. Но дальнейший рассказ мужа убедил ее, что Даждь не любит незнакомку — в сердце у него по–прежнему Марена, а спасет он ее, только исправляя собственную ошибку. Он поведал ей о свойстве чары, о том, что с нею надо сделать и что уже сделано.

— Знал бы я, кто нареченный той девушки, родился ли вообще, сыскал бы его, передоверил чару и ушел, — закончил он рассказ. — Но где его найдешь? Одна надежда — ты сможешь сварить такое снадобье, чтобы могло ее в сон погрузить до назначенного часа. Снадобье твое чаре силу даст и само от нее силы возьмет. Девушка не погибнет, и совесть моя спокойна будет… Ты сделаешь это?

Марена потянулась было потрогать чару, но отдернула руку, словно коснулась раскаленных угольков.

— Сделаю, — согласно кивнула она. — Подожди до утра. Я знаю одно зелье — его только на рассвете готовить можно.

— Я подожду, — пообещал Даждь. — Хоть месяц!

Марена рассмеялась и взяла его за руки.

— Месяц не надо, — молвила она. — Я так долго ждать не могу!

Все еще держа его ладони в своих, она повела покорно следующего за нею витязя в изложню. Введя, остановилась на пороге, указывая взглядом.

Изложня была убрана с истинно княжеской пышностью. На мягких снопах и лебяжьих подушках раскинулись шкуры волков и медведей. Тонкий аромат трав струился в воздухе, завораживающе мерцали свечи. Словно во сне, Даждь подошел к ложу и опустился на него.

Марена плавным движением встала перед ним на колени и сняла сапоги. Глаза ее при этом скользили по лицу Даждя, и она увидела, как потемнел и отяжелел его взор. Одним рывком он сбросил рубашку. Марена поднялась и встала перед ним, опустив руки.

— Иди ко мне, — глухо приказал Даждь, протягивая руки.

Женщина не шевельнула и пальцем, и витязь, обхватив ее, с размаху бросил на ложе. Марена аж вскрикнула, когда он рухнул на нее, осыпая жадными поцелуями. Раздавленная его объятиями, она стала вырываться, но затрещала разрываемая ткань ее собственной рубахи, н в следующий миг Даждь овладел ею силой, лихорадочно и яростно, как дорвавшийся до пищи голодный волк.

* * *

Солнце не могло пробраться сюда, хотя Марена уже привыкла вставать с первыми его лучами. Но сейчас, еще не открывая глаз, она поняла, что проспала.

Чародейка приподнялась. Даждь и она, оба нагие, лежали на сбитых покрывалах и скомканных шкурах. Витязь крепко обнимал жену,'зарыв лицо в ее волосы и навалившись, словно чувствовал, что она может уйти от него во сне.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});