Призрак Белой страны - Александр Владимиров

Нет, имя вождя она не посмела произнести даже в мыслях.

— …Смелый, — согласился Александр. — Но хитрый.

— Может, таким и должен быть начальник полиции? Появился Анатолий Михайлович, плюхнулся за стол рядом с ними, подлетевшей официантке сказал:

— Чего-нибудь посытнее и пожирнее. И водочки грамм сто… нет двести.

— Вы можете есть после всего, что увидели? — поразилась Репринцева.

Корхов внимательно посмотрел на нее и отменил заказ:

— Принеси мне, голубушка, обычной минеральной воды.

Едва официантка отошла, он потребовал, чтобы журналисты начали рассказ. Александр взглянул в глаза Валентине и прочел в них настоящее доверие к полицейскому. Этот факт сыграл ключевую роль.

Обо всех их приключениях Корхов внимательно выслушал. Особенно его заинтересовали оргии в подземелье Варвары. Анатолий Михайлович удовлетворенно проговорил:

— Есть за что привлечь голубушку. За организацию нелегального притона. Она, правда, станет это отрицать. Да и заступники найдутся, туда ведь многие высокопоставленные ходят. Зачем? С девушками побаловаться. Все дамы, которых вы там увидели из публичного дома мадам Жозефины (в простонародье Мани Лягушкиной). На остальное им наплевать.

— И только? — поразился Горчаков. — Но ведь там культ всякой чертовщины. Как возможно такое в православной стране?

— Э, милый, закон нужен. А его нет. Если так дело дальше пойдет, сатанисты у нас и в армии будут служить на командных постах, и министерские портфели носить. А попробуй, тронь их, тебе тут же в морду — права личности и прочая дребедень.

— Такого быть не может? — сказала Валентина.

— Не может? — усмехнулся Корхов. — А вот у вас в Свияжске в 1918 году по инициативе Троцкого и Демьяна Бедного установили памятник Иуде Искариоту. Хорошо, недолго простоял. Как говорится: раз попробовали, не удалось, во второй раз поставят его на века.

Валентине было страшно это слушать, и не потому, что дело с памятником касается страны, в которой она живет. Она чувствовала, как после посещения храма в ней что-то стало меняться, как ее угнетало все, что против Божественного.

— Обросший шерстью человек в доме у колдуньи, кто он?

— Поговаривают, сынок Варвары. Она его с детства прятала от посторонних глаз.

— Почему он спас нас? — в раздумье спросил Александр.

— Кто знает! Увидел, что людей силой привели, и пожалел. Иногда шкура звериная, а душа человечья. Но чаще — наоборот.

Затем Анатолий Михайлович попросил ребят уточнить некоторые детали их встреч с сотрудниками театра, с представителями местного ВКП(б), с банкиром Ереминым. После этого Горчаков сделал общий вывод по особо тяжким преступлениям в городе:

— Причина убийства Зинаиды Петровны Федоровской не в ее нелегальной коммерции, не в мести любовника. Я не исключаю, что она являлась агентом иностранной разведки. Все говорит за это.

— Согласен, — сказал Корхов. — По нашим данным она была связана с Советами.

— Так Либер оказался прав? Выходит, она коммунистка?

— Для того, чтобы работать на ту или иную страну, не обязательно разделять господствующие там идеи. Причина может быть очень проста: деньги. А покойница их любила.

— Получается, Коровин и Прошкин в курсе? — всплеснула руками Валентина.

— Не обязательно. Скорее, даже нет. Но у них были другие дела; похоже, они тоже промышляли золотишком. Нелегальный ввоз и вывоз. Коровин из богатой семьи, только дедушка лишил его наследства. А жить хочется, и хорошо жить!

— Вот тебе и на! — поразилась Репринцева. — У меня были кое-какие сомнения насчет этого. Только что в гостинице я сама это высказала Прошкину… А ведь Коровин предложил мне зайти к нему сегодня, он предоставит данные о Федоровской.

— Не ходите, — махнул рукой начальник полиции. — Ничего он вам не предоставит. Его информация лишь уведет вас от истины.

— Я продолжу, — сказал Горчаков. — То, что смерть Федоровской связана с политикой, говорят последующие убийства иностранных агентов Либера и Дрекслера. А теперь и монархиста Грязнова. Получается прелюбопытнейшая вещь: он убивает агентов разных разведок, а также людей, по его разумению нарушающих покой Старого Оскола.

— Согласен, — Анатолий Михайлович заинтересованно посмотрел на журналиста. — Продолжайте, молодой человек.

— Мой редактор Алевтина Витальевна считает, что у нас слишком много гостей. Среди них есть те, кто пытаются втянуть Старый Оскол в преступные игры, ликвидировать нашу независимость. И таких в городе немало. Возможно, и убийца решил, что не совершает ничего криминального, наоборот, своими действиями утверждает покой и благоденствие.

— Глупец! Он вызывает панику, страх. О каком покое можно говорить? — возмущенно проговорила Валентина. — Нет никакой логики.

— Не спеши, — возразил Александр. — Вначале люди действительно будут бояться. Потом, когда увидят, кого убивают, успокоятся. Не смотрите на меня так, господин Корхов, это может быть логикой преступника.

— Так вам сказала Черкасова? — переспросил Анатолий Михайлович.

— Имеет ли значение, кто? Как я уже сказал, она выражает мысли определенной части общества.

— Хорошо. Как бы вы охарактеризовали убийцу?

Ребята задумались, переглянулись между собой. Валентина начала первой:

— Злой.

— Нет, — возразил Александр. — То есть он злой с точки зрения нормальных людей. Но сам себя таковым не видит. Возможно, он рассматривает себя как освободителя Старого Оскола от «скверны». В отношениях с другими может выступать как милейший и добрейший человек. На такого никогда не подумаешь.

— 1:0 в вашу пользу, — бросил Анатолий Михайлович. — Характер убийцы по моему разумению очень сложный. Не исключаю, что в каких-то вопросах он способен пойти даже на самопожертвование. Поэтому никто из друзей, знакомых не рассматривает его как кровавого преступника. Что еще?

— Решительный, — промолвила девушка.

— Ловкий и смелый, — добавил Горчаков.

— Соглашусь. Каждая из названных вами черт доведена у него до абсолюта. Проникнуть ночью в дом актрисы, где множество слуг, проникнуть так, что никто тебя не увидел и не услышал…

— Если только у него не было сообщника.

— Даже если и был таковой. Риск огромный. Убить двух агентов! Наконец, совершить дерзкое преступление в парке. На такое решится не просто смелый. Звериная храбрость убийцы не знает границ.

— Жертвы могли быть знакомы с ним, — сделала предположение Репринцева.

— Вполне вероятно. Это дало ему дополнительный шанс. И у нас новая зацепка. Жертвы вращались в кругу «избранных». Не удивлюсь, если наш безжалостный освободитель относится к сливкам общества. Об этом говорит и то, что он в курсе: кто есть кто? Немногие знали, что Грязнов относится к группе радикальных монархистов. А он знал! У него есть информация из очень серьезных источников.

— Остается выяснить мелочь: кто он? — усмехнулся Александр.

— Выясним. И пресса нам поможет. Так?

— Раз я… раз мы в этом деле — конечно! — сказал Горчаков.

— Вы пишете статью?

— Пытаюсь. Фактов маловато.

— Фактов достаточно. Мы раскрыли примерный психологический портрет преступника. Надо описать его в статье. Особо выделить его комплексы: манию величия, стремление считать себя новым мессией. Заденьте его за живое, заденьте так, чтобы он вышел из себя. Пусть он предстанет не героем, а сумасшедшим маньяком. Что соответствует истине.

— Как отнесется к такому образу моя шефиня, тайно симпатизирующая преступнику? — шутливо произнес Горчаков. Однако Корхов отнесся к его словам более чем серьезно:

— Люди часто симпатизируют благородным разбойникам, но все же предпочитают видеть их на виселице.

— Статья будет сегодня! — воскликнул Александр. — И выйдет она под двумя нашими фамилиями.

— Не спешите, — остановил его Корхов. — У меня несколько иная идея. Валя, вы когда уезжаете?

— Завтра, — с грустью ответила девушка.

— В какое время?

— Поезд Курск-Москва отправляется около двух часов дня. За нами приедет машина часов в десять или около одиннадцати.

Горчаков ощутил дрожь в груди. Валя уезжает, он может никогда ее больше не увидеть! Можно приехать к ней в Лондон, Париж, Вену, куда угодно. Только не в Москву. Вряд ли кто пустит туда Александра после его враждебных советской власти статей. И самому ему не хочется переступать границу земли, где правят знакомые с детства карлики в кожаных куртках.

— …Тогда, — продолжал начальник полиции, — я попрошу, чтобы фамилия под статьей стояла одна — ваша, Валентина. Надеюсь, Александр Николаевич окажет эту маленькую любезность?

— Почему только моя? — поразилась Репринцева.