Феникс - Светлана Ягупова

- Стас, вы должны помнить, как пахнет жареный поросенок и утка с яблоками, - говорил он, и его угрюмое лицо светлело.

Рыженькая Элинка, в прошлом подневольная польская крестьянка, когда-то нечаянно утонувшая в пруду, слушая Доба, всякий раз шумно возмущалась:

- Ваши гастрономические воспоминания. Доб, пробуждают во мне недобрые чувства. Вы ели на золоте и серебре и даже, извините, обжирались, а вот я, мои родные и вся деревня влачили жалкое существование, а в голодное время кормились чечевицей и отрубями. Знаете, что такое отруби? Ими в хорошие времена кормили тех поросят, которых вы до сих пор обожаете.

Глядя на Элинку, спортивно подтянутую, раскованную и щеголеватую в своем пристрастии менять наряды по нескольку раз в день, Радов с трудом представлял ее в роли забитой сельской девушки, идущей по ниве под палящим солнцем с примитивным серном или косой.

Обычно спорящих усмиряла мудрая беловолосая айгорийка.

- Дети мои, - говорила Ниса. - Не горячитесь. Что было, то прошло и никогда не повторится. Сейчас вы - новые люди и должны мыслить по-новому. Впереди много интересных дел. Это мои дни на исходе, а вы еще так молоды. Глаза ее затуманивались грустью, что мгновенно передавалось всей компании. Заметив это, Ниса поспешно меняла настроение или выходила из гостиной. Однажды, когда при очередном приступе тоски она вышла, Пиола сказала:

- Будем к Нисе более чуткими. Нам предстоит проводить ее в последний путь - ей ведь не одна сотня лет.

Для присутствующих не было новостью, что на Эсперейе и Айгоре смерть все еще не до конца побеждена - долгожители в конце концов умирали, но их энергоматрицы и реплигены сохранялись в пантеонных камерах до тех времен, пока дело репликации поднимется на более высокую ступень и можно будет оживлять даже того, кто исчерпал весь энергетический потенциал, рассчитанный, по мнению ученых, пока лишь на два-три столетия.

Трудно было предположить в Нисе глубокую старуху - так она еще была прекрасна. Лишь слегка иссушенный профиль да внезапно вспыхивающая печаль в глазах выдавали ее возраст.

Краснокожий гигант Пит оказался жителем легендарной Атлантиды, остатки которой в двадцать первом веке обнаружили в районе восточной Атлантики. Истории Пита, рассказываемые живописно, с деталями, были похожи па сказки и легенды. Он заметно красовался перед Элинкой, которой нравился Ирик, парень из двадцать третьего века, некогда погибший при неудачной посадке космического корабля, возвращавшегося с Венеры. Радова не удивляла и его собственная симпатия к Пиоле. Но как затесался сюда Доб? Кибермозг явно слукавил, сведя их с этим скептиком и брюзгой. Собеседником Доб был неплохим, но многое раздражало в нем. Какой еще духовный союз понадобился этому дуралею, когда в Миносе у него растут два сына-подростка, требующие отцовской заботы?

Доб почуял нерасположение Радова и при удобном случае поспешил сообщить, что его супруга сейчас тоже в духовном союзе.

- Что за прок от этого союза! - взорвался Радов. - Или скажете, что у нас с вами может родиться ребенок?

Когда они распалялись до белого каления, в их споры вмешивалась Пиола. Грациозная, со струями черных волос, она все более привлекала Радова, и он бы по-земному влюбился в нее, не обладай она несколько отпугивающей, не совсем понятной ему логикой эсперейки.

Старания Элинки понравиться Ирику забавляли. Замкнутый, углубленный в свои мысли изобретателя-конструктора, Ирик почти не замечал ее. "Ну-ну, девочка, - мысленно подбадривал Радов Элинку, - действуй активнее. Ирик вовсе не барин, который видел в тебе лишь крепостную девку, и посмотрим, не отлетит ли от этого союза претенциозный эпитет духовный".

Разные по характеру и роду деятельности, они легко нашли общий язык. Более того - именно эта разность и привлекала каждого, ибо всем предстояло попробовать себя не в одном деле. Однако смысл их союза все еще не был понятен Радову.

Через неделю Ниса предложила отправиться в недолгое путешествие: ей захотелось еще раз окинуть взглядом Эсперейю, где предстояло найти последний приют. В их распоряжении был аэробус с автоматическим управлением. Пиола и Ниса оказались отличными гидами, а Пит дополнял их рассказы шутливыми историями, смахивающими на земные анекдоты. Доб по обыкновению брюзжал то на плохую амортизацию аэробуса - при движении по земле немного потряхивало, в воздухе же все было нормально, - то на ветерок из окна. Почему-то Радова это уже не раздражало, а наоборот, веселило, внося легкомысленный оттенок в его настроение, а несчастный вид Доба вызывал желание поухаживать за ним, как за отцом, превратившимся в большого старого ребенка. Время от времени кто-нибудь испытывал потребность чем-то утешить этого мрачноглазого человека в соломенной шляпе, смахивающей на канотье.

Порой Пит с Ириком отключали автомат и сами управляли аэробусом, несколько рисуясь перед дамами. Они побывали во многих городах, посещали музеи, заповедники, реплицентры. Биологическое развитие планеты напоминало Радову Землю. Правда, в заповедниках среди слонов и тигров встречались диковинные сирины с опереньем орла и туловищем пантеры, радовали глаз розовые водяные медведи, удивляли гигантские, размером с курицу, полевые бабочки иколо. И все это оказалось творчеством биодизайнеров и генинженеров.

Искусство на Эсперейе было безымянным. Возможно, потому, что почти каждый что-нибудь сочинял, рисовал, лепил, украшая собственный быт и жизнь окружающих. В их компании Ирик писал стихи, Пиола великолепно танцевала, Элинка увлекалась живописью.

- Все-таки почему искусство анонимно? - поинтересовался Радов у Пиолы. Ведь не всегда так было. Что же случилось?

- Оно постепенно теряло имена, - объяснила она. - По мере того, как становилось все более массовым.

- Но как же без образцов, столпов, на которых шло бы равнение? II как можно следить за художественными течениями, не оперируя именами?

- А зачем следить?

- Чтобы двигать искусство вперед.

- Но зачем его двигать? - Она рассмеялась, и Радов понял, что сморозил глупость.

- Это все равно, как если бы ты сказал, что надо двигать любовь. Кстати, чем ты занимаешься в последнее время?

Радов огорчился, что она не узнала о его деле, о том, что сейчас его увлекло, захватило моделирование подводных лодок, смахивающих на глубинных рыб. Кое-кто считал это увлечение детской забавой, да и он с удовольствием вернулся бы к медицине, но та почти полностью переключилась на репликацию, к чему до поры до времени его не допускали. Одна надежда на Лера. Поскорее бы возвращался Таир Дегарт - так хочется приобщиться к таинственному и святому делу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});