Кара Рентл. Расхитительница иллюзий - Дэнни Стилс

и он ко мне такие же чувства, как и я к нему? А что, если нет?

Но где-то в глубине души, почему-то я уверена, что наши чувства взаимны. Даже само́й себе не смогу объяснить, почему я так считаю. Просто чувствую это, и всё.

Сейчас, глядя на него, сидящего здесь передо мной, я не могу поверить, что он ненастоящий. Вот его грудная клетка поднимается на вдохе и опускается на выдохе. Он как живой! И явно нуждается в моей помощи!

«У меня не получается! Я не могу смотреть на Дарио и не видеть его! — говорю Олегу. — Есть ещё способ, какой-то трюк, чтобы преодолеть этот барьер восприятия?

«Думай не только о себе. О своих чувствах и желаниях. Думай о том, что это нужно сделать не только ради себя любимой. Не торопись, не нервничай! Представь, что всё то, что находится у него в голове, его мысли, мечты и образы — это разноцветные всполохи энергий. Они переливаются разноцветными бликами, и ты наблюдаешь за ними, как наблюдала бы за игрой света, глядя на радугу в небе после дождя».

«Здесь тоже бывает радуга?» — вырывается у меня идиотский вопрос, помимо моей воли.

Почему-то я считаю, что в мире, где господствует магия, физические законы моего прежнего мира не действуют, или действуют, но по-другому.

«Конечно же, здесь есть радуга, как и солнце и дожди. Но ты отвлекаешься, Кара», — отвечает Олег, хотя я уже и сама поняла, что спрашивать сейчас всякую глупость не совсем уместно. Естественно, законы этого мира такие же, или почти такие же, как и моего старого. По крайней мере, я же не хожу вниз головой.

«Прости, — смущённо говорю я, — видимо, это неровное».

Ещё раз сосредоточиваю свой взгляд на Дарио. Думаю о том, что я бы его спасла в любом случае, даже если нам никогда не быть вместе. Мгновение ничего не происходит, но затем вижу вокруг его головы кружение разноцветных потоков, наподобие северного сияния.

Только большинство не яркие и разноцветные, а серые, красно-коричневые и бесцветные, выцветшие цвета, как если бы кто-то стёр, постирал картину, нарисованную акварелью и все цвета поблёкли, а некоторые и вовсе исчезли.

«Так, хорошо, теперь наблюдай и в нужный миг просто позволь себе войти в них. Представь себе, что ты и твои мысли также являетесь потоками разноцветных энергий и вы просто соединяетесь и переплетаетесь вместе. И, в какой-то момент, ты увидишь тоже, что видит Дарио. Я рядом, не переживай. Как только получится у тебя войти в образы, я поведу тебя дальше».

Прикосновения к этим волнам во мне порождают разнообразные ощущения. То меня кидает в жар, то в холод, а затем пронзает словно электрическом. Иногда становится неприятно и немного жутко.

«Не поддавайся их эмоционально-чувствительной окраске. Не обращай на неё внимание. Следуй дальше за светом».

Продолжаю смотреть на цветовую какофонию вокруг головы Дарио и в какой-то момент перестаю видеть лачугу, и всё, что находится в ней. Перед глазами разыгрывается абсолютно другая картина.

Дарио сидит во главе длинного стола в своём имении. По обе стороны от него восседают Йозеф и Ника. Они обедают. Весь облик Дарио не выражает радости. Лишь тотальная печаль на лице, от которой у меня колет в сердце.

«Не останавливайся здесь, иди дальше», — раздаётся голос Олега.

И ту же виде́ние разрушается, перед моими глазами появляются лишь плетения, сотканные из цветовых нитей энергий.

«А что я ищу?» — спрашиваю учителя.

«Не могу знать конкретно, но это будет какое-то воспоминание, с которым, нужно будет тебе поработать. То самое, которое если разрушить, то спадёт всё наваждение и все силы заклятия, наложенные на него. Как если бы из фундамента был вытащен один, основной кирпич, от которого затем весь дом рухнет мгновенно. Тебе нужно найти такое воспоминание, такие картины в его сознание. Это может быть и как прожитое им прошлое и как только ожидаемое им будущее или то, чего он боится. Ты поймёшь, когда найдёшь, смелее. Просто доверься своему дару, он тебя поведёт».

Мои стремления вновь преобразуются в поток разноцветной энергии и через мгновение вижу, что стою в длинном тёмном коридоре, у которого множество дверей по обе стороны. Протягиваю руку, чтобы открыть первую, справа от меня.

Но внезапно останавливаюсь, потому что ручка у этой двери отдаёт студёным холодом. Тогда я решаю идти вперёд и, поднося руку к дверям, просто чувствовать их. Внезапно горячая волна обжигает меня. Открываю её.

То, что я вижу там, поражает меня в самое сердце, и на глаза наворачиваются слёзы.

…Дарио в лёгкой светлой рубашке, сидит с ребёнком лет трёх на руках, а другая Я стоит рядом и смотрит на них. Он бросает взгляд, полной нежности и теплоты на Кару в его мыслях и улыбается самой доброй улыбкой на свете.

«Дальше, Кара, это не то что нам нужно", — голос сенсея выводит меня из этого виде́ния и я вновь в нескончаемом коридоре.

Как сумасшедшая, пытаюсь открыть все двери, что попадаются мне на пути. Хочется вновь оказаться там, где я только что была, смотреть на улыбку Дарио и взять на руки малыша! Моего малыша! Дёргаю все ручки, но они не поддаются.

«Верни меня туда!” — кричу Олегу.

«Не могу. Да и не надо тебе туда. Сейчас на кону судьба всего мира, а ты картинки тут решила разглядывать. Это лишь возможное будущее, которое ты увидела. Но если ты так и продолжишь, думать только о себе, то оно точно никогда не станет реальностью».

Я вижу мечты Дарио! От этой мысли у меня кровь стучит в висках, как взвод барабанщиков и сердце бьётся со скоростью смерча.

Бросаюсь бежать вперёд. Теперь я больше не сомневаюсь в том, что мой будущий муж чувствует ко мне!

Через некоторое расстояние очередная ручка вновь кажется горячей и я открываю её.

Ожидаю увидеть какую-нибудь идеалистическую картину, похожую на ту, от которой я пребываю в таком возбуждённом и радостном состоянии.

Но то, что предстаёт перед глазами на этот раз, приводит меня в замешательство и вызывает чувство непроглядной тоски.

…Дарио стоит на коленях, склонившись над моим телом, плачет, держа мою голову в своих руках, и гладит мёртвую Кару по распущенным волосам.

Глава 34. Подъём к Храму

Что же здесь происходит, Тени всех побери? Что за ерунда! Хочу тут же ликвидировать это наваждение. Слёзы Дарио над моим мёртвым телом, пусть и не настоящие глубоко