Современный чародей физической лаборатории - Вильям Сибрук

Вернувшись осенью в свою лабораторию, я начал работу заново, но не смог получить тех же результатов. Не было видно никаких следов поляризации. Установка и приборы - лампа, ртутная трубка, оптика - ничего не изменилось. Я пытался вспомнить какое-нибудь маленькое изменение, которое я забыл, но ничего не мог вспомнить, кроме того, что передвинул весь стол с места на место. Как это могло сказаться на опыте? Очевидно - никак; но не влияло ли магнитное поле земли? Фантастическая идея! Но я все же повернул стол со всеми приборами в прежнее положение и зажег ртутную лампу. Я посмотрел сквозь никель и увидел темные полосы на зеленом пятне флуоресценции паров ртути. Взяв трехгранный напильник, лежавший на столе, я поднес его к трубке, и полосы пропали. Напильник был намагничен прикосновением к сильному магниту, как и другие инструменты в моей лаборатории. Никогда до тех пор никто не обнаруживал, чтобы такое слабое магнитное поле, как поле земли, влияло на какое-либо оптическое явление, и я сразу же начал работу вместе с Александром Эллеттом, одним из моих лучших студентов. Первой задачей, конечно, было нейтрализовать земное поле вблизи прибора, что мы сделали, установив пару витков проволоки, по которой пропускается ток с тщательной регулировкой. Исследование заняло два года, ибо по пути мы нашли еще много интересных и сложных явлений с парами натрия. В этом случае мы имели дело с резонансным излучением - явлением, более простым, чем флуоресценция. Результаты опытов открыли новое широкое поле исследования влияния магнетизма на световые явления, и вскоре появилось много статей других исследователей на эту тему".

Осенью 1927 года многие выдающиеся физики со всего мира съехались в Комо, на родину Вольта, чтобы торжественно отметить столетие его смерти. Вуд поехал с женой и дочерью Элизабет. В Комо происходили торжественные церемонии у могилы Вольта, приемы, экскурсии на лодках днем и ночью, праздники в садах и поездки в Павию и другие места.

"В последнюю ночь,- рассказывает Вуд,- на озере состоялся фейерверк, подобного которому я никогда не видел. Он кончился 200-ярдовым барражем из фосфорных и магниевых бомб, которые взрывались со страшным грохотом и ослепительными вспышками, особенно эффектными на фоне тяжелой завесы облаков дыма. Это единственное пиротехническое зрелище, от которого у меня забегали мурашки по спине. Это было так же страшно и драматично, как на войне".

В конце церемонии делегаты поехали в Рим, где им было подготовлено новое развлечение, окончившееся приемом и чаем у Муссолини в Вилла Корсини. Каждого из делегатов должны были, прежде чем допустить в резиденцию, узнать в лицо по крайней мере три члена приемной комиссии.

Вторая поездка Вуда за границу с Альфредом Лумисом произошла в 1928 году. Они сразу же отправились к Оливеру Лоджу, который подарил каждому из них по экземпляру своей последней книги "Evidence of Immortality" ("Доказательства бессмертия") [О. Лодж - выдающийся физик, редактор Nature был спирит. Ред.]. Затем они посетили Чарльза В. Бойса, которого Лумис пригласил поехать с ними в Америку и провести лето в Такседо. Бойс сказал: "О, я не был в Америке уже двадцать лет, и я очень хотел бы посмотреть на все изменения, происшедшие в ней, но я довольно слаб теперь и дрожу при мысли о таком путешествии. Оно пугает меня!" Однако его сын уговорил его согласиться, а Лумис сказал: "Все, что от вас требуется - быть в Плимуте 4 июля, а все остальное устрою я".

Одной из вещей, которую Лумис надеялся достать в Англии, были астрономические часы Шорта - новый прибор для чрезвычайно точного измерения времени. Они имели "свободный маятник", качавшийся в вакууме в огромном стеклянном цилиндре, и стоили так дорого, что только пять крупнейших обсерваторий имели их. Вуд рассказывает:

"Я взял Лумиса к мистеру Хок-Джонсу, который изготовлял часы. Мы поднялись в его мастерскую по пыльной лестнице и увидели там очень мало механических приспособлений, но в углу стояли одни почти законченные часы, которые должны были стать шестыми по счету. Лумис спросил вскользь, какова цена часов, и услышав, что они стоят двести сорок фунтов (около 1200 долларов), сказал, также вскользь: "Прекрасно. Я возьму у вас три экземпляра". Мистер Джонс наклонился вперед, будто бы ослышался, и переспросил: "Как вы сказали?" - "Я заказываю три штуки, - повторил мистер Лумис. - Когда вы сможете закончить их? На первые часы я выпишу вам чек сейчас же".

Мистер Джонс, у которого до этого было такое выражение лица, как будто он разговаривает с сумасшедшим, стал отказываться. "О, нет, - сказал он, не делайте этого сейчас, сэр. Позже, когда мы передадим часы вам, будет вполне достаточно времени". Но Лумис все-таки заставил его взять чек тут же".

В последующие недели они разъезжали по Англии, посетили континент, показали в Королевском Обществе фильм об опытах с ультразвуками, смотрели Дерби, завтракали и обедали со знаменитостями, а затем летали на самолете в Копенгаген к Нильсу Бору, после чего поехали в Германию.

В берлинском университете они опять показывали фильм о своих ультразвуковых опытах, встретились с Прингсхеймом, фон Лауэ, Планком, Нернстом и большинством других крупнейших ученых, живших тогда в Германии. Они посетили заводы Цейсса в Йене и Геттингенский университет, где их пригласили на студенческую дуэль. Вуд, конечно, страшно хотел посмотреть ее, но дуэли были запрещены законом, и Лумис не захотел идти.

"Все это время (рассказывает Вуд) мы ничего не слышали о Бойсе, и уже подходило время отплытия "Парижа". Лумис послал Бойсу билет, но мы не знали, хватит ли у него храбрости. Когда "лайнер" зашел в Плимут, чтобы взять английских пассажиров, мы с волнением смотрели на маленький тендер - Бойс радостно замахал нам с него рукой и был готов взбираться по трапу, так же обрадовавшийся, увидев, что мы действительно на борту, как и мы, увидев его на тендере".

Вернувшись в Америку, они узнали, что профессор Джеме Франк, нобелевский лауреат, приедет в январе читать лекции в нескольких университетах. Вуд предложил Лумису устроить конгресс физиков в лаборатории Такседо Парка в честь Франка. Франк согласился, и собрание было устроено в библиотеке, величественной комнате, похожей на собор, с цветными стеклами. Здесь Франк прочел первую свою лекцию в Америке. Вуд, Лумис и другие выступили с соответствующими обращениями. Посетителей - американских физиков - водили во все лаборатории и показали ультразвуки и другие опыты. Конгресс в этом дворце науки оказался таким удачным, что его повторили и на следующий год.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Как Вуд разгадал тайну пурпурного золота царя Тутанхамона с помощью лака для ногтей

В странном альбоме посетителей в Ист Хэмптоне есть рисунок Эмброза Лэнсинга, куратора отдела египтологии в Городском музее Нью-Йорка. Рисунок имеет в себе очень мало египетского. Это - шутка в стиле "Птиц и цветов" Вуда, и она озаглавлена "Вуд и сурок" (The Wood and the Woodchuck). Рисунок изображает сурка, крадущего салат из парника, немного похожего на музейную витрину, и Вуда, подобным же образом добывающего знаменитые украшения пурпурного золота царя Тутанхамона из их витрин в Каирском Музее.

"Шутка есть шутка, - сказал доктор Вуд, - но ведь в конце концов мы не похитили украшения. Вы могли бы сказать, что мы изъяли их при потворстве со стороны куратора. Вы даже можете написать, если вам так нравится изображать меня в наихудшем свете, что мы тихонько взяли их, но..."

"Сказал вам куратор Каирского музея Энгельбах", - прервал я его, ""Ради бога, держите все в секрете, пока не уедете из Египта, и опасайтесь, чтобы Хоуард Картер [X. Картеру принадлежит открытие знаменитой гробницы Тутанхамона. Ред.] не узнал обо всем ". "Мне кажется, он не сказал "ради бога"" - ответил доктор Вуд, - "но мы не хотели, чтобы Хоуард Картер узнал, чтобы не привести его в ярость. Ведь, в конце концов, это он выкопал их все. Он считал себя единственным представителем, исполнителем воли и агентом по рекламе царя Тута, и не терпел, чтобы другие вмешивались в это дело".

"Хорошо, - согласился я. - Вы не украли их. Я дам вам возможность рассказать со всеми подробностями, как вам удалось получить их - как бы это лучше сказать - "во временное пользование"".

Доктор Вуд заинтересовался пурпурным золотом во время поездки с женой в Египет в 1931 году, где они путешествовали вместе с Эмброзом Лэнсингом, который направлялся со своей женой Каролиной в Каир, чтобы руководить раскопками в Лиште. Золото это представляло загадку, которую египтологи, химики-металлурги и современные ювелиры не были в состоянии объяснить. Возник спор - является ли пурпурное золото продуктом искусства мастеров царя Тутанхамона, искусства, забытого за три тысячи лет, или это результат химических изменений от долгого пребывания в земле.

Когда Вуд услышал все это и увидал сам орнаменты - розовые, красные и пурпурные, это задело его инстинкты ученого-детектива, и я считаю, что в дальнейших событиях больше всего виновато его непреодолимое любопытство. Ясно, что проблема была крайне увлекательна. Лэнсинг договорился с властями, чтобы Вуд получил все привилегии и права археолога. Многие из маленьких золотых украшений из гробницы были покрыты пурпурнорозовой пленкой, совершенно непохожей на то, что когда-либо видели на древних или современных украшениях или монетах.